Шрифт:
Глава первая. Подземный город
Утро наступило словно бы внезапно. Горный хребет на востоке долгое время скрывал восхождение Миталь на небосвод. Сначала посерел край неба над циклопическим хребтом, затем заалели острые разновеликие пики и заполыхало на вершине доминирующего Спящего Великана. Первые солнечные лучи прорвались через бойницы-щели перевалов, заиграли на снежном покрывале долины и ледяной глади ее озер, засверкали ослепительно в лапах скованных зимой сосен и елей. Подул легкий ветерок, погнал по насту крупу-поземку. Наступал день. Но где-то глубоко, под толстым слоем укрывающего землю снега, под тонкой пластинкой перегноя, слоями подзольной почвы и метрами глины. Где-то даже глубже спрятанных в земле скал, и даже глубже подземных, грунтовых и межпластовых вод, в самой толще тела земли, в ее костях и плоти, в десятке километров от промерзающего по зиме до самого дна ручья, в переплетении пещер и переходов, трещин и провалов, ходов искусственных и промытых водой, проплавленных огненными реками и прогрызенных гигантскими червями, в циклопической системе сообщающихся пещер, в мрачном и великолепном подземном городе, расцвеченном бледными
Солнечный свет дает жизнь и согревает. В равной мере, его палящие лучи способны убивать, иссушать безжалостно, выжигать жизнь. Для каждого из вас солнце что-то да значит. Само это слово вызывает некий отклик в душе, порождает ассоциации и воспоминания. Для таких, как он, солнце - лишь пустой звук, слово, не несущее осознанного смысла. Всего лишь термин, что-то такое, что он бы мог смутно представить, но никогда не видел. Никогда не видел солнца.
Тяжелый фолиант тихо шуршал шелковистыми страницами, послушно проматывая свою историю под его рукой. Основы солнечного волшебства, его исторические предпосылки и пути развития. Все написано от руки, изящным, ветвистым почерком, на древнеэльфийском. Написано давно, так давно, что привычного мира еще не существовало, за десятки, или даже сотни тысячелетий до настоящего дня. Многое утеряно с тех пор... Высокий, темнокожий эльф вздохнул с досадой. Он достаточно неплохо в последние годы изучил забытый язык, а потому с особенным удовольствием раз за разом перечитывал старинный фолиант. А еще именно поэтому он понимал пропасть, разделяющую магов тех давних пор и магов нынешних времен... Встречающиеся тут и там яркие и образные рассказы, как и было принято у эльфийских классиков, в короткой форме содержали великое множество граней и скрытых смыслов. Каждое прочтение приносило что-то новое в его не устоявшуюся еще картину мира. Без малого полторы тысячи невесомых страниц, на волшебном шелке, что были сплетены в царстве фей, собраны в переплет из дощечек священного дуба и скреплены лунным серебром. Настоящее сокровище, жемчужина, одна из многих, в столетиями собираемой повелителем-высшим библиотеке. Бесценный артефакт, как по содержанию, так и по древности - ведь литературных источников тех давних, проэльфийских времен, когда народ все еще был един, осталось так мало. Фэрз'ол, магический гримуар - настоящий кладезь для колдующего.
Повествование тут и там разбавлялось схемами и чертежами ритуалов и заклинаний, вставками на позабытых уже тогда языках, просто авторскими набросками или же сложными иллюстрациями. Миталь - так было выжжено на корешке, так древние называли свою солнечную богиню. Так и сейчас называет светило дивный народ поверхности. Пособие для начинающих, введение в искусство, дающее толчок для дальнейшего развития. Описанная тут солнечная магия крайне могущественна, и позабыта сейчас во многом даже прямыми потомками. Сильна, желанна и труднодоступна. Темная фигура в досаде постучала кончиком указательного пальца по черному камню пюпитра. Нет ни единого лучика во тьме.
Бережно проведя по последней открытой странице, он мысленным усилием 'заложил' ее - книга обладала рядом внесенных создателем и крайне удобных свойств. Закрыв старинный фолиант, странный эльф застегнул пряжку - она мгновенно срослась, словно заковав книгу полосами лунного металла. Книга надежно хранила свои тайны от случайных читателей.
Легкое волевое усилие, и россыпь разноцветных светящихся кристаллов над головой и в стенах, вместе дающих ровный, но слабый тепло-желтый свет, погасла. На несколько мгновений прикрыв глаза, он бережно взял тяжелый фолиант с обсидианового пюпитра, в очередной раз отметив странный консонанс молочно-белого и антрацитово-черного. Выйдя из читальной ниши, задумчивым взглядом окинул тянущие вверх и вдаль в полутьме огромной залы книжные стеллажи. А ведь есть еще и малые залы, и заполненные книгами галереи - перечитать их все вряд ли под силу за разумный срок, да и не имеет это смысла - в библиотеке собраны самые разные образцы литературного творчества, и немалую долю занимают стихи и проза, любовные вирши и прочая чепуха, во многом не заслуживающая никакого внимания. Странный эльф, конечно, был романтиком. Это было понятно по тому мечтательному выражению темного лица, которое медленно и, словно бы, неохотно покидало его с каждым шагом. Но все же он редко позволял себе читать труды исключительно развлекательные, предпочитая проводить досуг за историческими хрониками, земле- и миро-описаниями. Таких тут было вдосталь. Книги же, посвященные естественному, сверхъестественному и даже противоестественному, магии и колдовству, ритуалам и прочему, занимали явно меньшую часть этой огромной библиотеки. Пускай это и означало на деле тысячи источников по интересующим темам, но все же... Конкретно эта секция, как раз таки и содержала гримуары, трактаты, свитки и скрижали эльфийских волшебников, не илитиири, а их поверхностных и иных собратьев, собранные, выторгованные или обмененные, а также отобранные и украденные. Были также и другие тематические залы в этой библиотеке, содержащие магические тайны соседей по Подземью, собратьев-илитиири, материальные носители знаний о магии всего мира, порой чрезвычайно редкие, включая совсем уж экзотические кристаллы знаний или консервированные мозги хаззак-пожирателей.
Темная фигура скользила по полу мягким, стелящимся шагом, словно крадясь или танцуя - сложно было понять разницу. Подобная грация вообще была характерной чертой древнего народа, но в данном случае в большей мере виной подобного шага служил тяжелый гримуар. Подобные магические книги не любят грубого обращения даже в мелочах, и их следует беречь, как гремучую смесь. Необычный эльф отнес фолиант в полагающуюся ему древнеэльфийскую секцию, заново заперев стеллаж индивидуальным заклинанием. На мгновение он задумался о духовных гоетических практиках, собрался было почитать их, но отбросил эту мысль в сторону - солнечная магия всегда настраивала его на благодушный лад и приводила в созерцательное настроение, разрушать которое чтением черномагических ритуалов совершенно не хотелось. На сегодня прочитанного было вполне достаточно. Тем более, он оглянулся на почти разгоревшийся временной кристалл, что висел прямо над входом в секцию, сегодня предстояло закончить еще великое множество дел. Эльф подхватил висящий на входе, казалось, невесомый плащ, на ходу накидывая его на плечи и сцепляя фибулу, и выскочил в дверной проем, освобожденный скрывающимися в стенной ниши словно бы сами по себе дверями.
Коридоры по своему обыкновению были пустынны в столь ранний час - Фаэр Магтир, местная обитель магии, просыпалась значительно позже. Таких же любителей уединения, готовых бдеть за книгами практически ночи на пролет, в народе илитиири было не много. Лишних же смертных тут не бывало практически никогда. Это место, эти запутанные, извилистые коридоры и утопающие в полумраке залы, в последние поколения были пристанищем могущественных волшебников, которые серьезно позаботились как о своем удобстве, так и о безопасности, а потому не нуждались в большом подворье слуг и рабов, не допускавшихся во внутренние помещения. Основная часть необходимых дел здесь выполнялась бесплотными духами или мелкими бесами, плотно скрепленными магическими клятвами и договорами, а также химерами и конструктами, просто изначально созданными в полном подчинении. В истории обители, и Лодиас в целом, бывали неприятные инциденты со смертными рабами, а потому илитиири стали традиционно избегать привлечения существ со свободной волей там, где они могут нанести какой-либо серьезный вред.
Заученным до последнего шага путем темная фигура скользила по коридорам, спеша в подземные рабочие залы илхарна. Башня обители была пронизана сверху донизу несколькими вертикальными шахтами, заменявшими подземным эльфам привычные лестницы. Зачарованные стены позволяли легко воспарить или спустится вниз. Залы Мертвых были на самом дне, вокруг малого темного колодца, клубящейся чернотой дыры - планарного портала в Тень.
Колодец располагался в самом центре большого куполообразного зала, единственным наполнением которого было великое множество переплетенных в единую фигуру колдовских знаков и грамм. Поистине вершина мастерства ритуальной магии - предназначенная для поглощения и перенаправления силы Тени.
Шесть широких арок вели в вытянутые длинные залы, в стенах которых, плотно укутанных сероватой паутиной, во множестве ниш лежали тысячи спеленутых мертвецов. Угольно-черные пауки, словно бы парящие тьмой, размером больше ездового ящера, постоянно сновали по стенам и потолку, доставая мертвых, проверяя их, порой перекладывая в другие места. Чем ближе мертвец продвигался к центральной зале, тем больше его кожа серела, сморщивалась, мышцы набухали, покрытые липкой черной слизью вперемешку с паутиной, превращая его в подобие бальзамированной мумии. Контролем процесса обычно занимались немногочисленные ученики илхарна. Вот и сейчас один из них, укутанный в защитную мантию худощавый илитиири, ходил вдоль ниш, водя перед собой тускло мерцавшим жезлом и отдавая короткие команды паукам.
Эльф миновал один из таких залов, огибая наваленные порой прямо на полу тела, и встал в фокус магической схемы. Сила источника хлынула послушной волной в ладони и сконцентрировалась в видимом глазу бесцветном искажении пространства. Дальнейшие преобразования явно давались сложнее темнокожему чародею - его лоб сморщился, стиснутые тонкие губы посерели. Вращающаяся в ладонях сфера сначала засветилась, затем налилась чернотой. С легким выдохом он расплел ее в мутное облако и отправил несколькими отдельными рукавами к эффекторным знакам, наполняя их и тем самым активируя всю схему. Внешних изменений не произошло - казалось потраченная сила впиталась без следа. Однако чародей чувствовал изменения всем нутром - могучие заклинания пришли в движение, разворачиваясь, наливаясь силой и начиная преобразовывать уже подготовленных мертвецов. Пройдет несколько часов и из плотных коконов в примыкающих к залу нишах выберутся первые теневые драугры, основа армии че'иль Тагник'зур'с.
После окончания ежедневной повинности, фаэрн поспешил в выделенные ему илхарном покои, что располагались на третьем ярусе Драа Трезен, или проще - второго северного сталактита, барьерного, самого дальнего в пределах Фаэр Магтир. Полуприкрытые золотистые глаза на ходу отмечали привычные в мелочах детали, скользили по изученным до завитка орнаментам, выискивая различия - внимательность является неотъемлемой чертой живого илитиири. И в очередной же раз спешащему эльфу в голову взбрела странная мысль. Как-то так получилось, что изящная, невесомая, летучая архитектура древних эльфов-эльдаров у их извращенных темных потомков не трансформировалась в тяжелого приземленного уродца, как могло бы быть, а сохранила даже какие-то общие черты. Существенно изменились разве что цвета и темы, легкость формы осталась, что было прекрасно видно даже на неискушенный взгляд - тонкие, и мнимо хрупкие арочные проемы, переплетенные тематическими паутинными орнаментами, украшенные подземными пейзажами в темной гамме настенные панно, изящная мебель и паутинного шелка гобелены, запечатлевшие достойные деяния предков. Просто общее впечатление задавалось как темами, цветом, так и светом - зачарованные кристаллы кварца и ссун-камней источали в основном красно-фиолетовый свет, и, не видимое для обычных смертных тепло. Единственной, явно отличной чертой у них, потомков древних, которую не всякий был способен отметить, являлось подавляющее всякие разумные пределы переплетение сторожевых чар. Магическими ловушками, сторожками, прикованными духами, как паутиной, было оплетено сверх всякого разумного все реальное и прилегающие слои эфира. Паранойя, также является неотъемлемой чертой живого илитиири. Черноволосого вся эта мешанина чар пропускала, даже и не замечая почти - эфирный след и аура заблаговременно были прописаны илхарном в управляющих сплетениях.