Дрожь
Шрифт:
– Мне дают скидку.
– Везет же некоторым. Мне самой пришлось покупать полный комплект для этой поездки, – говорю я.
Я слизываю соль с пальцев. Десять лет назад я отдала весь свой инвентарь и всю экипировку для сноубординга одной французской девчонке, которая жила в доме на противоположной стороне улицы. Ей все это требовалось гораздо больше, чем мне.
Возвращается Кертис. Он закончил телефонный разговор и снова занимает пост у окна, повернувшись к нам спиной. На что он там смотрит? Там же ничего не видно!
Приходит Дейл с новой партией пива. Мы с Брентом берем
– Готовы сыграть? – спрашивает Хизер.
– Секундочку, – говорит Кертис и еще раз выскальзывает из банкетного зала.
Судя по виду, Хизер готова взорваться. Я пытаюсь скрыть улыбку. Похоже, Кертис ушел специально, чтобы вывести ее из себя.
– Ты видел кого-нибудь из персонала? – спрашиваю я у Дейла.
– Нет, – отвечает он. – Похоже, мы тут одни.
– Похоже, – соглашается Брент.
– Но в кухне стояла горячая еда, – напоминаю я им.
– Да, я видел, – кивает Дейл. – Наверное, они решили, что мы сами в состоянии себя обслужить. Может, утром пришлют кого-нибудь на подъемнике, чтобы приготовить нам завтрак.
– И оставили целую группу гостей без присмотра? Меня это удивляет, – признаюсь я.
– Экономят, – высказывает свое мнение Дейл.
Брент согласно кивает.
– Да, такому крошечному курорту должно быть сложно удерживаться на плаву и конкурировать с другими, например, с таким гигантом, как Труа Валле [7] .
7
Труа Валле (дословно: Три долины) – крупнейший горнолыжный регион на планете, который раскинулся на территории трех альпийских долин, с высочайшим уровнем инфраструктуры и сервиса. – Прим. пер.
– А почему нам предложили эту игру? – спрашиваю я. – Ее тоже персонал готовил?
Они не могут ответить. А судя по тому, как они смотрят на меня, они все еще думают, что я сама имела к этому отношение.
– Мне достать конверты? – спрашивает Хизер, как только возвращается Кертис.
Не дожидаясь ответа, она открывает ящик снизу, вытаскивает первый конверт и разрывает его.
Мы все рассаживаемся на стульях. Что это она так возбуждена? Что такого, по ее мнению, мы могли написать на этих карточках?
– Я их все зачитаю, а затем мы будет гадать, кто что написал. Хорошо?
Хизер так дергается, что, похоже, она не только пьяна. Я думаю, что она еще что-то нюхает, или глотает «колеса», или колется. С другой стороны, и Кертис нервничает и проявляет нетерпение. Он сидит с абсолютно прямой спиной, напряжен и постоянно оглядывает зал.
Я не чувствую пальцев рук. Засовываю их между бедрами, чтобы согреть. Обтянутый сатином стул такой же холодный, как и все остальное в этом помещении.
Хизер зачитывает написанное на первой карточке и краснеет:
– «Мы переспали с Брентом».
Она с беспокойством быстро бросает взгляд на своего мужа, словно опасается, что он примет это за признание. Но он смотрит на меня, как, впрочем, Брент и Кертис.
– Я это не писал, – говорит Кертис.
Мы все смеемся.
Все, кроме
– Мы же договаривались, что прочитаем все, и только потом будем отгадывать.
Она пытается командовать Кертисом. Ну-ну. Попробуй.
– Я этого тоже не писала, – говорю я.
Мужчины снова смеются. Хизер гневно смотрит на меня.
– Не смотри на меня. – Дейл поднимает руки, словно хочет ей сдаться.
Снова смех.
Кто-то из мужчин наверняка написал это, желая пошутить. Вероятно, Кертис.
Хизер уже открывает следующий конверт. Ее поспешность меня удивляет. Между нею и Брентом что-то было? Если и было, то она, несомненно, не стала бы объявлять об этом всем и каждому. В ту зиму они очень быстро сошлись с Дейлом, фактически в самом начале сезона.
Хизер откашливается.
– «Мы переспали с Брентом», – ее голос становится слишком эмоциональным.
Снова смех, на этот раз более громкий. Смеемся мы с Брентом и Кертис. Дейл даже не улыбается.
Кертис хлопает Брента по плечу.
– Неудивительно, что ты не выиграл Олимпиаду. Ты совсем не высыпался!
Мне приятно видеть, что Кертис выглядит более счастливым. Этот «Ледокол» на самом деле оказывается игрой, помогающей расслабиться и завязать разговор. Желаемый эффект достигнут. Мы начинаем согреваться – то ли от того, что нам весело, то ли от смущения – несмотря на низкую температуру воздуха. Я с удовольствием наблюдаю за тем, как Хизер ерзает. Судя по выражению лица Дейла, если между его женой и Брентом когда-нибудь что-то и было, для него это новость.
Брент с Хизер переглядываются. Брент хмурится. «Что за игру ты затеяла?» – говорит выражение его лица. Брент считает, что это написала Хизер! Хизер отвечает на его немой вопрос легким покачиванием головы. Что это означает? «Не сейчас»? Или она хочет сказать, что не писала это?
Я в изумлении. Мысли судорожно крутятся в голове. Если Брент думает, что одно из этих признаний написала Хизер, то это означает, что он на самом деле с ней переспал?
Я вытягиваю шею, чтобы увидеть почерк, хотя я его не узнаю – в ту зиму мы мало писали от руки. В любом случае текст на карточке, которую держит в руках Хизер, написан ровными печатными буквами. Так пишут, когда не хотят, чтобы кто-то узнал, что это писали вы. Наверное, это шутка. Должна быть шутка. Кертис с Брентом заранее договорились так пошутить, чтобы нас всех встряхнуть. Кертис с Дейлом никогда не ладили. Но вообще-то удивление Брента показалось мне искренним.
Я могла бы высказаться, заявить, что это писала не я, что обе эти карточки не мои, но я решаю подождать и посмотреть, что написано на следующей.
Хизер открывает третий конверт. Она смотрит на карточку и резко втягивает воздух.
– «Мы переспали с Саскией».
На этот раз не смеется никто. Это уже выходит за рамки допустимого.
Несмотря на то что мы такие разные, я не могу представить, зачем кому-то из присутствующих здесь было это писать. Насколько мне известно, только один человек из присутствующих переспал с Саскией, и я не думаю, что это было известно многим. Наоборот, этого не знал почти никто. Я прилагаю усилия, чтобы не смотреть на Брента. Как и на Кертиса.