Друг Бенито
Шрифт:
Беннет медленно прохаживался вдоль пролета, долго разглядывая ленты, трогая металлические коробки и пытаясь представить себе хранящуюся в них истину, достоверность, переведенную в числа. Когда же это представление ошеломляло его, он выходил. Здесь студенты, изучающие у Гарфунда астрономию, сидели у терминалов компьютера и работали с изображениями на экранах, оцифровывая картинки квазаров, извлеченные из малой доли данных, проанализированных к этому моменту. Студенты приглушали голоса, будто в храме, но возбужденно дергали ногами под столом. Если у кого-нибудь на экране появлялась новая картинка, все подскакивали
Сейчас в зале не было никого, кроме Гарфунда и Беннета. Воздух был окрашен туманным сине-зеленым светом экранов. Только что через пылесос для снятия пыли была пропущена очередная лента. На ней стояла маркировка 5С 678 — имя квазара. Ну-ка, посмотрим, что у нас здесь, нервно произнес Гарфунд. Обтерев руки от пота, он поставил ленту на магнитофон. Беннет и Гарфунд ждали. Так, сказал Гарфунд тихо, здесь все в порядке. Хорошо. Хорошо. Лента вертелась, ее содержание на машинном языке высвечивалось на цифровом дисплее. Вдруг мигнул огонек, сообщая об ошибке четности. О черт! выдохнул Гарфунд. Черт, черт, черт! Все равно мусор. Ох, в какой же я глубокой заднице. Гарфунд обмяк на стуле, снял очки и тупо уставился на стену.
Беннет взял часть полученной с ленты распечатки. На каждой странице были цифры. Кое-где среди этих цифр, теперь утраченных навсегда, было точное положение квазара 5С 678, интенсивность его рентгеновского излучения в разных положениях и в разных частотных каналах.
Гарфунд молчал. Беннет не слишком хорошо был с ним знаком, но подошел и потрепал по плечу. Гарфунд смотрел в стену. Беннет не хотел оставлять его в таком состоянии. Он стал ходить по комнате. Гарфунд закурил сигарету. Раньше он никогда не курил в этом помещении. И никто не курил.
А что такое «симдат»? спросил Беннет, приподняв ленту с другого конца длинного стола. Моделируемые данные, безжизненно ответил Гарфунд. Помолчал и добавил: Для проверки системы. А на что они похожи? спросил Беннет. Гарфунд не ответил. Он сидел, курил и смотрел в стену. На что они похожи? повторил Беннет. Гарфунд вздохнул. На настоящие, ответил он. Компьютер создает фиктивный квазар, моделирует его обнаружение спутником «Астро-Х», оцифровывает данные и записывает на ленту. Мы анализируем данные и проверяем, можем ли мы по ним восстановить квазар. Это тест такой.
А вы можете смоделировать квазар 5С 678? спросил Беннет. Знаете, мне сейчас не до разговоров, сказал Гарфунд. Он глубоко затянулся и выпустил клуб дыма. Могли бы вы смоделировать квазар и назвать его 5С 678? спросил Беннет. Мог бы, конечно, сказал Гарфунд, поворачиваясь к Беннету с сердитыми видом. Только это уже не будет 5С 678. Вам что, непонятно?
Беннет сел за терминал; его лицо озарилось сине-зеленым дрожащим светом. Работа с квазарами в Леоминстере будет прекращена немедленно. Ему неожиданно представились пораженные лица студентов. Некоторых он знал — они ходили к нему на занятия.
Мы же можем смоделировать весь набор квазаров, спокойно сказал Беннет. Поместить их на ленты. И не помечать эти ленты как «симдат». Пометить их из каталога 5С. Гарфунд повернулся и уставился на Беннета, не веря своим ушам. Вы с ума сошли? спросил он. Студенты ничего не узнают, сказал Беннет. Студенты, завопил Гарфунд. Студенты. А что скажет НАСА? А Пински в Годдарде? А Торнтон в Принстоне? Вы что себе думаете, мы тут в игрушки играем? Убирайтесь отсюда. И если будете очень хорошо себя вести, я никому не скажу, что вы тут несли.
Я просто подумал о студентах, сказал Беннет. Убирайтесь, заорал Гарфунд.
~ ~ ~
Беннет выглянул из кухонного окна, глядя на подъезжающее такси. Оттуда вышел дядя Мори. У него на голове была бейсболка «Доджерсов», и выглядел он гораздо массивнее, чем когда Беннет его видел в последний раз. Мори прищурился на номер дома, покопался в кармане, выудил сначала несколько клочков бумаги и лишь тогда смог разыскать мятые купюры для водителя. Потом он направился к дому, медленно волоча по бетонной дорожке чемодан. Чемодан выпирал странными неровностями — наверняка инструментами.
Беннет не видел дядю уже три года. На прошлой неделе пришло письмо с адресом, написанным знакомым почерком с обратным наклоном. В письме спрашивалось, может ли дядя приехать в гости. Беннет гостей не любил. У него был маленький аккуратный дом. Устоявшийся распорядок. Чистота собственной работы. Но отказать Мори он не мог. Сейчас он глядел из окна, как дядя с трудом перебирается через бордюр, идет по тротуару, по лестнице. Он подумал, что надо было бы выйти и помочь. Мори тяжело дышал. Он остановился, вытер со лба пот и снова потащил чемодан, мучаясь одышкой. Беннет в конце концов распахнул дверь, вышел, поднял чемодан и ввел дядю в дом.
Мори редко уезжал из дома, а уж тем паче из Мемфиса. Он со счастливым видом обнял Беннета, бросил тяжелое пальто из альпаки на пол и плюхнулся в кресло.
Черт, как хорошо, что я наконец до тебя добрался. Кока-колой не угостишь? Он снял шляпу. Лысина за прошедшие годы заняла уже всю голову, и прикрывать ее рукой не было смысла, так что Мори нечем было занять руки.
Никогда раньше не ездил через Виргинию и Мэриленд, сказал Мори, все еще пытаясь перевести дыхание. Красивые места. Возле Бристоля забился туалет. Нам пришлось каждые пятьдесят миль останавливаться, пока не пересели в Вашингтоне на другой автобус. Мори осторожно почесался в паху, будто вспоминая напряжение в пузыре. Вытянул ноги. Выпив кока-колы, он медленно оживал.
Зазвонил телефон — спрашивали Мори. Он со смущенным видом снял трубку в другой комнате, закрыв за собой дверь.
Прошу прощения, робко сказал он, когда вернулся. Я твой телефон дал только одному человеку. Может быть, двоим. Он снова сел в гобеленовое кресло, не глядя на Беннета, и стал допивать кока-колу.
Было пять часов вечера, но уже темнело. Беннет все еще не привык к долгим зимам севера. Он встал, зажег две лампы и тщательно задвинул шторы в гостиной. Поднял со стола книгу, поставил ее на место на полку в углу и сел на диван напротив дяди.