Друг человека
Шрифт:
Первым выстрелом, я убил одну утку; она упала за озером, на кошеные луга вблизи стога.
Вторым, — пропуделял. Стреляная утка снизила, отделилась от другой и быстро скрылась правее стога.
Стороной, вне выстрела пролетели несколько уток и сели на соседние озера.
На мое озеро еще прилетела одна утка.
Вечерняя заря уже совсем погасла, не было видно не только воды озера, но и стога сена, и поднятая мной утка, на короткое мгновение мелькнула небольшим темным комочком.
Я
Выстрелы в лугах затихли.
Где-то вдали, — гагакнули гуси.
Охота кончилась. В лугах сделалось также тихо, как и до начала перелета…
Нужно достать уток, и я позвал Макбета.
Он пришел ко мне с некоторым «опозданием», но за то — с уткой во рту. Вероятно, — той, которая упала на другой берег озера, возле стога.
Отдав мне эту утку, Макбет пошел, без моего приказа, в озеро и принес селезня.
Обе утки уже застыли.
Я пошел к стогу, около которого лежала сумка с гусем, и когда уложил в нее уток, Макбета вблизи меня не оказалось.
Покричал и посвистал.
Собаки нет.
— Куда же она девалась?…
Прошло минут десять. Макбета не было, а затем, я услыхал, как где-то правее стога, один раз взлаяла собака, и вскоре после этого прибежал Макбет.
Он принес мне — еще теплую кряковную утку.
— Что за история? Редкий случай: я убил двух, а собака принесла трех уток…
Предположение о сне Макбета на стогу отпало. Он залез на стог потому, что внизу, на мокрой земле, ему было холодно, и, несомненно, — не спал на стогу, а наблюдал со своей «вышки» мою охоту. Он видел как упал в озеро селезень, как упала возле стога кряковная, видел, а, может быть, и слышал, как спустилась на луга третья, — «снизившаяся» раненая утка, и, достав ближних, поймал и принес ее мне.
Такую собаку, — нельзя назвать глупой…
Летом, мои собаки ежедневно получали один обед и легкий завтрак или ужин.
Во время осенних охот, я переводил собак на усиленный паек. Они получали одну чашку корма утром, другую — во время нашего обеда, и полную, с верхом, третью чашку, — вечером после возвращения с охоты.
Такой увеличенный корм осенью, собакам безусловно нужен, т. к. усиленная работа собак в холод, требует — и усиленного для них корма.
— Как нужен зимой усиленный заряд ружью, так нужен осенью усиленный корм собаке.
И если зимой, ружье слабо ударит летним зарядом, то осенью, голодная и несытая собака, один раз сходит за уткой в октябрьскую ледяную воду, и больше не пойдет.
Это я неоднократно наблюдал на охотах с другими охотниками кормившими своих собак дома, осенью — по летнему, и еще меньшим кормом —
Дайте летом собаке три чашки корма, и она не с'ест их, выталкивая на пол носом менее вкусные куски. Осенью же, — с'ест все три чашки и чисто их оближет.
Такое правило нужно вводить в действие с началом осеннего сезона (1/13 сентября) и ежедневно его исполнять вне зависимости того, была ли собака вчера на охоте и пойдет ли сегодня. Усиленный корм собак — только перед охотой, не достигает цели.
— Собак кормят раньше, а не тогда, когда идут с ними на охоту, — говорили старые охотники.
Охотясь осенью на вечерних перелетах, я всегда брал с собой в сумку ломоть хлеба и какую-нибудь закуску, оставшуюся от обеда, — котлету, кусок жареного мяса, и по окончании охоты закусывал ими и остатки отдавал собаке.
Собака не наедалась этим кормом, но она понимала, что о ней помнят и ее работу ценят.
В этот вечер, в моей сумке лежал хлеб и две ватрушки с творогом.
Я отдал Макбету хлеб, и когда он кончил, ему же дал и две ватрушки.
— Это тебе, extra… Спасибо, Макбетушка, — умник!
Отдав должную дань уважения ватрушкам, Макбет проехался два раза вокруг стога, сильно упираясь ногами в землю, как будто желая его свалить на бок (обычная манера Макбета вытирать с шерсти лишнюю воду, а в этот раз — и намерзший ледышки), и мы пошли домой, где Макбета ждала третья чашка корма, и меня — горячий ужин.
Идя домой, я разбирался в пережитых впечатлениях только что окончившейся сегодняшней охоты.
Три кряковные утки, — хорошая для одного вечера добыча.
Еще есть гусь…
Но он доставил мне меньшее, чем утки, удовольствие.
Я взял его не красивым выстрелом и не на сидке.
Добыл случайно, — фуксом. Только добил больную птицу. Добивать же раненную птицу или зверя, не доставляет удовольствия, и когда мне приходилось на облавных охотах ранить зайца и он беспомощно полз на перебитых лапках, я не мог добивать его, и по окончании загона просил загонщиков исполнить эту неприятную операцию.
Во всяком случае, гусь — трофей, и по нашим местам весьма редкий.
Охотой, я был доволен, в особенности — Макбетом, и сожалел о том, что темный пасмурный вечер помешал полюбоваться яркими красками осеннего заката и я не мог видеть всех летевших на соседние сидки уток.
Конечно, вышеописанная охота не была типичной и лучшей охотой на вечернем перелете. Бывали охоты и лучше и хуже этой. Случалось, что на сидках, я убивал по одной, единственной прилетевшей на мое озеро утке.
Бывало и так, что я возвращался с сидок совсем без ничего, — в духовном звании «попа».