Друг стад (Айболит из Алабамы)
Шрифт:
Тупица лежал в загоне, футах в тридцати от того самого места, где появился на свет. Туша его возвышалась над землей точно гигантский прыщ, вот только глаза были по-коровьи закрыты. Бедняга намертво уткнулся носом в грязь и без поддержки непременно завалился бы на бок. Несколько раз пихнув, толкнув и потыкав его в бок, я осознал, что Уолдо лепечет что-то насчет помощи.
— Док, чего делать будем? Ему как, совсем худо? А к тому времени, как Кэти вернется, мы его вылечим? Водички не принести? Может, на помощь кого кликнуть? Док, смотрите, куда ступаете!
— Уолдо, успокойтесь и послушайте меня! Да послушайте же! — заорал я. — Надо воткнуть в него вот эту трубку и дать ему растительного масла, чтобы
— Ну держись, держись, старина, Док уж тебя на ноги поставит, бабушкой клянусь, — слышал я краем уха, направляясь к пикапу за ворохом лекарств.
Десять минут спустя, вводя раствор в яремную вену Тупицы, я изложил свой прогноз.
— Не удивлюсь, если завтра к этому времени старину Тупицу вы утратите, — проговорил я. — Он не встает и даже голову от земли оторвать не в силах. Перистальтики никакой; животное сильно обезвожено. Уж слишком многое против него.
— От души надеюсь, Док, что вы ошиблись. Уж и не знаю, как Кэти это воспримет: Тупица-то у нее вроде как в любимчиках.
На следующий день Тупице вроде как полегчало. Он вышел из коматозного состояния и даже понюхал и немножечко пощипал травяного сена. При виде улучшения столь явного я приободрился, а также с радостью узнал, что Кэти приезжает нынче вечером. Если бы только удалось поддержать беднягу до ее возвращения, на душе у меня сделалось бы куда как спокойнее: я был уверен, что теленок еще больше воспрянет духом, заслышав знакомый голос и почувствовав прикосновение ее руки.
На следующий день, заехав на ферму с обходом, первое, что я увидел, была Кэти в комбинезоне и камуфляжной кепке. Умением исцелять словно по волшебству, — в данный момент это благотворное воздействие ощущал на себе Тупица, — Кэти уподоблялась самой Флоренс Найтингейл, хотя внешне нимало на нее не походила. Теленок уже стоял на своих ногах, уткнувшись головой в пластиковое ведро у нее в руках.
— Кэти, надеюсь, вы не зерном его кормите? Зерна ему пока еще нельзя, — предостерег я.
— Право же, Док, вы ж меня не первый день знаете! Это просто теплая вода с электролитами: я в ней клубничное желе развела. Он же пить хочет! объявила она. — Нынче утром он почти кварту выпил. В одиннадцать получит свою рубцовую культуру, а в полдень я погляжу, не пожует ли он люцернового сенца, что я у дороги набрала.
— Ну что ж, я рад, что вы дома: уж вы-то беднягу выходите!
— А уж я-то как рада! — отозвалась она. — А то вы с Уолдо так и заморили бы годовалого теленочка! — Не мы ли трудились, не покладая рук, пока она где-то порхала да развлекалась, — и вот тебе благодарность! подумал я про себя.
— Кстати, вы готовы сегодня прооперировать Берту, или Уолдо и не подумал с вами договориться? — осведомилась она. Бертой звали лучшую свиноматку на ферме.
— Мой скальпель всегда к вашим услугам, — уклончиво отвечал я. Я понятия не имел, о чем идет речь, поскольку Уолдо и в самом деле позабыл поставить меня в известность. — А где же пациентка?
— В загоне, конечно. А вы где думаете, в кухне?
— Ну, у вас на ферме я уже почитай что разучился удивляться. Коров называют в честь ветеринаров и священников, опять же собачье кладбище под соснами…
Когда состарившиеся питомцы Кэти покидали этот мир, она и впрямь устраивала им достойные похороны неподалеку от дома, на специально отведенном участке на опушке леса. Пару раз меня вызывали усыпить животное и поучаствовать в обряде погребения. По приезде я обнаруживал уже вырытую могилку, а рядом с ней — немного кровельной жести и горку сосновых иголок. Верный четвероногий друг покоился в красивой коробочке, внутри устланной его любимым одеяльцем или ковриком, на котором тот, бывало, спал у очага; затем импровизированный гробик аккуратно опускали в могилу и засыпали сосновой хвоей. После того и хвою, и гроб накрывали куском жести, а поверх наваливали земли. Когда с тяжелой работой бывало покончено, меня просили сказать несколько слов об усопшем. Мне не то чтобы всякий день приходилось выступать распорядителем на звериных похоронах, однако на ферме и в доме Кингов я был частым гостем, всех тамошних обитателей знал неплохо и мне не составляло труда вспомнить что-нибудь приятное о каждом животном, — так что поучаствовать в обряде погребения и проводить очередного питомца в последний путь я почитал за честь.
У загона для свиней к нам присоединился Уолдо. Кэти как раз показывала мне, что не так с мордой бедняжки Берты. Я знаком велел Уолдо придержать язык, — дабы Кэти не разразилась бы очередной обличительной речью на предмет забывчивости «этих мужчин». В левом углу Бертиной пасти торчал изрядный нарост дюйма в два-три, — видимо, знаменитая свинячья бородавка.
— Да, Уолдо рассказывал мне об этой неприятности, пока вы развлекались за милую душу, — соврал я. — Бородавку удалить нетрудно, вот только в толк не возьму, зачем. Сдается мне, краше наша пациентка все равно не станет, хоть пригласите первого в Голливуде специалиста по пластическим операциям. — Фыркнув, Уолдо подмигнул мне. Кэти шутливо замахнулась на меня кукурузным початком.
— А что это, собственно? — уточнила она.
— Возможно, доброкачественная фибропапиллома, но может статься, что и базально-клеточая эпителиома. Точно сказать не могу, пока не посмотрю гистологию, — с убийственной серьезностью сообщил я. И снова женская ручка проворно подобрала пару початков, и в голову мне полетели новые снаряды. Я поспешно пригнулся: с силой брошенный початок вполне способен причинить некоторый вред.
— Вы, Док, не умничайте слишком-то! — предупредила она. — Если не остережетесь, глядишь, скажете чего-нибудь в этом роде ребятам на бензоколонке «Токси», а они, чего доброго, решат, что вы на них наезжаете! То-то пух и перья полетят! А я, между прочим, и не развлекалась вовсе. Неужто нельзя по-человечески сказать? Это рак или что?
— Небось, оно самое и есть, — ехидно отозвался я. На сей раз разбросанные по земле початки валялись за пределами досягаемости, так что Кэти просто поджала губы и испепелила меня негодующим взглядом, явно недовольная моим диагнозом насчет «оно».
И приятно же посмотреть на лица друзей, предварительно огорошив их изрядной дозой медицинского жаргона! Большинство моих клиентов претендовали на короткий, сжатый диагноз, изложенный на доступном английском, — на каком в Алабаме говорят, — безо всяких там хитроумных супернаучных оборотов. Однако мне очень не хотелось растерять весь свой специализированный словарный запас, столь необходимый для написания отчетов или консультаций по телефону с каким-нибудь из моих высокоученых, облаченных в белые халаты профессоров.
Кэти беспокоилась, что опухоль может оказаться злокачественной; однако еще больше заботил ее внешний вид Берты, поскольку обиталище свинки и загон для выгула располагались неподалеку от весьма оживленной гравиевой дороги. Услужливые, но чересчур любопытные соседи уже не раз останавливались у дома и расспрашивали об этом досадном физическом недостатке.
— Что это за штука на морде у вашей свиньи? — изумлялись они.
— Никакая это не свинья, братец, а Берта Кинг! — ответствовал Уолдо. А на губе у нее всего лишь запал. Доктор отличненько его вылечит, как только мы зерно уберем. В два счета ей личико подтянет!