Друг
Шрифт:
Вот и сейчас, вылезая из поезда, я увидел группу людей в синих комбинезонах, стоящих около соседнего вагона, из-под днища которого выглядывало огромное черное пятно. Не иначе как кипящим воздухом расплавило защитное покрытие, отделяющее пассажирские помещения.
– Давай вперед, че вылупился! – гаркнул сержант Пестряков-Медляков и вроде как несильно толкнул в плечо, хотя я чуть не полетел кубарем на пыльный асфальт.
Осмотреть достопримечательности городка нам, разумеется, не дали, сразу приказав садиться в приготовленные крытые машины. Набившись, как сельди в бочонок, мы тронулись в путь по древней разбитой дороге с торчащими кусками старого асфальта и редкими обломками арматуры от разрушенного отбойника, уже наполовину сросшимися с сухой землей. Примерно после часа ужасной тряски мы приехали на место: несколько приземистых серых зданий, обнесенных высокой стеной с колючей проволокой под напряжением. На углу у стены я заметил трансформаторную будку, от которой шло питание еще и в жилые помещения.
«Интересно, что бы она подумала, узнав, куда я попал?»
Я проводил взглядом первую группу заключенных, сопровождаемых конвоем из шести автоматчиков. На душе потеплело, когда я вспомнил тот день с ней, девятого марта, последний день, когда мы были вместе…
– Пошли, пошли!!!
Торопливо стали вылезать заключенные, то и дело в страшной тесноте наступая друг на друга и ежесекундно матерясь. Вскоре вылез и я. Солнце слепило, сухой горячий воздух противно лез в нос, забивая ноздри пылью. Нас построили в колонну и повели к широким бронированным воротам.
«Надо рвать отсюда!» – подумал я и живо представил, как шестеро автоматчиков целятся в мою голую спину…
Но как??
* * *
– …так, чуть дальше начинается подземный туннель, прорытый еще хр*н знает когда, во время войны, наверно, – с жаром рассказывал Петро во время прогулки во внутреннем дворе, где нам разрешалось находиться строго до обеда.
Петро – хитрый уголовник, сидит здесь уже очень давно, с обширными связями как внутри, так и снаружи зоны. Умудрился пережить всех местных авторитетов, кого подставив, кого просто прикончив. Опасный тип. Верить ему не хотелось, но иного выхода просто нет. Да и рассказывает он убедительные вещи…
– И что? – резко спросил Никита.
Я посмотрел на взбешенного парня. Единственный нормальный человек, с кем мне удалось поддержать дружеские отношения. Рядом с ним не возникало желания немедленно забиться под какую-нибудь лавку и не вылезать до отбоя.
– А то, – загадочно сказал Петро, – что система туннелей выведет нас прямиком за стены зоны, к месту неподалеку от первого блокпоста. Если там не спалимся, то считай что свободны.
– Что-то не… – недоверчиво ответил огромный бритый детина со сломанным носом.
Его я видел впервые. Объемные, подрагивающие под кожей мышцы внушали уважение и страх. Лицо обезображено шрамом и свернутым набок носом, из-за чего казалось, будто он всегда морщится.
Завыла сирена, проорав три длинных протяжных гудка – условный сигнал, что прогулка окончена. Сразу же ожил старый засорившийся «матюгальник», висевший на крыше главного здания, прямо перед площадкой, где выгуливали заключенных:
– Все по камерам, повторяю, все по камерам!!! Разойдись!
Компания начала разбредаться: за нарушение режима жестоко наказывали. Никита резко развернулся и пошел отдельно от всех, я бросился догонять.
– Ты что, Никит? – спросил я его. – Он же вариант предлагает! И совсем неплохой, надо признать!
– Ну ты, бл*, наивный, охр*неть просто! – бросил мне Никита. – Мож ты и умный, бл*, знаешь всякие умные штучки, но в остальном ты просто муд*к, бл*!
Никто мне такой сложной по содержанию и одновременно понятной по смыслу тирады еще не выдавал.
– Ооо, – закатил глаза тот, – начинается… Не надо мне мозг парить своими умными… э-э-э… тирадами, бл*! Ты че, бл*, не видишь, что это ж подстава конкретная! Мы для быдла им нужны, ты че, бл*, не просек что ли? Петро здесь уже третий год зону топчет, а ты здесь и месяца не пробыл, да я и сам-то полгода всего…
– Ну и что делать тогда, а?.. – я задумался.
– А что самое хр*новое, что выбора у нас то и нету! – прошипел Никита. – Мы с тобой в деле, бл*, хотим этого или нет… он рассказал нам план, всё, малёк, назад дороги нет!
– Но ведь побег на послезавтра!
– Короч, малёк, держи ухо востро, хотя… – он критично оглядел меня. – Вряд ли у тебя получится… Держись просто рядом, авось и выживем.
* * *
Я не мог спать. Не мог лежать. Лихорадочная дрожь то и дело пробегала по телу, разболелся от волнения пресс. Долго ворочался на узкой кровати, пытаясь найти удобную позу для выжидания момента. Вскоре сверху послышалось сопение уснувшего сокамерника. Периодически по коридору проходил тюремщик, равномерно постукивая своей дубинкой по решеткам, всё тише и дальше…
…я очнулся от неприятного звука, как будто кто-то резко нырнул под воду, булькнув на прощание. Звук был настолько мимолетным, что я сначала не понял, что произошло, а когда догадался, холодный пот прошиб меня, пробежавшись по спине мурашками.
Сегодня побег. Сейчас побег. Петро, возложивший на себя обязанности командира группы беглецов, приказал всем ждать условного сигнала. Какого именно он не уточнил, я долго ломал голову, пытаясь догадаться. Сейчас всё встало на места, тюремщик этого сигнала не услышит… уже не услышит.
…внезапно черная тень метнулась к моей двери, секунду поколдовала над замком, и дверь раскрылась.
– Идем, ботан, – прошептала тень.
Я вздрогнул. Это был Сальвадор, серийный маньяк-убийца, имеющий за плечами не менее дюжины трупов и приговоренный к смертной казни. Здесь он отбывал временное наказание, пока на Урале, где его всё-таки поймали после серии ужасных убийств по всему Содружеству, дописывались последние тома этого громкого дела. Казнить его должны где-то под Новый год… А сейчас он убегает вместе со мной.
– Идем же, муд*к ты стриженый!!! – прошипел Сальвадор и поманил рукой.
Если бы не подстава, которую они собираются сделать, с нами так не возились… Как же я боюсь этого психа!
– Да-да, – торопливо прошептал я и вскочил, при этом неловко ударившись головой о второй этаж двухъярусной нары, где спал мой сокамерник.
– Что такое?.. – тот заворочался и хотел было продрать глаза, как вдруг Сальвадор, прошипев в мой адрес что-то непечатное, метнулся к нему, зажал бедняге ладонью рот и с силой надавил на горло. Сокамерник затих.