Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола]

Калюжный Дмитрий Витальевич

Об основных компонентах ЛИ в науке существуют следующие суждения. Первый из них — 3-я редакция ПВЛ, составленная в 1118 году в Киево-Печерском монастыре; в Ипатьевскую летопись она вошла в составе Киевского летописного свода. Второй компонент ЛИ — Киевский свод 1200 года. Он (согласно А. А. Шахматову и М. Д. Приселкову) был составлен игуменом Выдубицкого монастыря Моисеем и кончался сообщением о постройке вокруг Выдубицкого монастыря в 1199 году каменной стены; под 1200-м годом в нем помещена речь игумена Моисея с благодарностью князю Рюрику Ростиславичу и с похвалой ему. Поскольку известия о Рюрике Ростиславиче и его семье содержатся в этом своде регулярно, начиная с 1173 года (притом, составитель свода приписывает Рюрику деяния его предшественника, Святослава Всеволодича), М. Д. Приселков предлагал считать Киевский свод 1200 года великокняжеским сводом Рюрика Ростиславича. В этом своде он выделял три источника, первым из которых является семейная хроника Ростиславичей, с некрологами каждому из них: Святославу (1172), Мстиславу (1177), Роману (1180), Давыду (1198). Эти некрологи, написанные традиционным этикетным языком,

содержат похвалы князьям без индивидуальных характеристик и фактических сведений об их деятельности. Они написаны одним автором — Моисеем (многие из них текстуально совпадают) в Киеве (а не в тех городах Киевского государства, где княжил тот или иной князь) в связи с получением известий о смерти князей, то есть «хроника Ростиславичей» не содержит ни фактических сведений о княжении князей Ростиславичей, ни каких-либо местных данных. Второй источник Киевской летописи — летописец Переяславля Южного князя Владимира Глебовича, заканчивающийся описанием смерти этого князя в 1187 году и вкпючающий повествование о военных действиях его против половцев. Третий источник — Черниговский летописец князя Игоря Святославича, оканчивающийся сообщением о смерти в 1198 году черниговского князя Ярослава Всеволодича и вступлении на черниговский стол Игоря Святославича. Черниговский летописец, как полагал М. Д. Приселков, был начат при Святославе Ольговиче (отце Игоря), продолжен при Игоре и потом при его брате Олеге Святославиче, так что это семейный летописец Святославичей, возникший в 40-х годах XIII века. Однако летописец Игоря Святославича перерастает рамки семейного летописца; после 1120 (под годами 1123, 1140, 1142 и другими) появляются сведения о черниговских князьях и епископах (за пределами семейной хроники). Это летописание велось в Киеве, а не в Чернигове (о чем можно судить, например, по враждебным — невозможным в Чернигове — сообщениям об Олеге Гориславиче).

Принципы работы сводчика, сочетавшего киевский и черниговский источники, хорошо прослеживаются на примере рассказа об убийстве князя Игоря Ольговича киевлянами. В этом рассказе видны два источника: киевский рассказ (подробный, но деловой) и черниговский (условно-литературный, «житие»). Анализируя повесть об убийстве Игоря, Д. С. Лихачев высказал мнение, что в ней соединились три повести, причем соединение это сделано небрежно и противоречиво: версия Ольговичей, канонизировавших Игоря, написанная в житийном стиле, переяславская версия, нейтральная, и киевская, оправдывающая Изяслава и обвиняющая Ольговичей и Давыдовичей. В тексте Киевской летописи, как это отмечал еще А. А. Шахматов, имеются вкрапления из Галицко-Волынского свода, начиная с 40-х годов XII века, и из ростово-суздальского летописания. Влияние этого источника наблюдается во всех частях ЛИ, но главным образом это касается Киевской летописи. Поскольку все известия, взятые из ростово-суздальского летописания и включенные в ЛИ, связаны с Черниговом, М. Д. Приселков считает, что они попали в Киевскую летопись через черниговский летописец Святослава Ольговича.

Третий компонент ЛИ — Галицко-Волынская летопись, резко отличается от предшествующего текста по стилю и содержанию. Можно считать, что это самостоятельный, почти независимый от общерусского летописания памятник. В частности, повествование в Галицко-Волынской летописи составлялось не по годам: в Хлебниковском списке вообще нет годовой сетки (как ее, по-видимому, не было в протографе), а в Ипатьевском списке годы проставлены при составлении списка, притом с механической ошибкой: при присоединении к Киевской летописи, оканчивающейся 1200-м годом, составитель ЛИ первым годом Галицкого летописца поставил год 1201, хотя на самом деле события, о которых повествуется под этим годом, произошли, как свидетельствуют другие источники, в 1205 году, так что хропологическую сетку следует сдвинуть лет на пять. Пашуто, опираясь на мнение Приселкова, считал, что первоначально Галицко-Волынская летопись писалась в форме свободного рассказа, потом (в конце XIII века) материалы были перегруппированы в соответствии с хронологией событий, но без годовой сетки, которую внес в летопись лишь редактор Ипатьевского списка.

ЛИ оказала влияние на ряд последующих летописных памятников.

ПСРЛ 1843 т. 2

19. Летопись Лаврентьевская — летопись 14 в., сохранившаяся в единственном пергаментном списке, переписанном в 1377 г. монахом Лаврентием по заказу великого князя суздальско-нижегородского Дмитрия Константиновича. Текст летописи доведен до 6813 (1305) г. В четырех местах ЛЛ обнаруживаются пропуски текста — за 6406–6430 (898–922), 6711–6713 (1203–1205), 6771–6791 (1263–1283), 6795–6802 (1287–1294) годы. Два первых пропуска являются следствием дефекта текста в рукописи. ЛЛ принадлежала до начала XVIII века Владимирскому Рождественскому монастырю, затем была привезена в Петербург, а в 1792 году приобретена А. И. Мусиным-Пушкиным, подарившим ее затем Александру I (и была помещена в Публичную библиотеку). Уже в 1804 году была предпринята первая попытка издания ЛЛ, но она не была доведена до конца; первое полное издание ЛЛ (в ПСРЛ) осуществлено в 1846 г.

Со времени ее открытия для науки ЛЛ постоянно привлекала внимание историков. Ею широко пользовался (наряду с двумя другими «харатейными» летописями — Новгородской 1-й по Синодальному списку и Троицкой) Н. М. Карамзин в «Истории государства Российского» (именуя ее «Пушкинской» — по имени владельца). До конца XIX века исследователей ЛЛ особенно привлекала ее начальная часть, содержащаяся в ней Повесть временных лет и редакции Сильвестра.

Текст ЛЛ доходил до конца XIV века; наличие сходных известий (почти все они читаются также и в Радзивилловской) естественнее всего может быть объяснено взаимными влияниями северного и южного летописания в XII–XIII веках.

Осуществленная реконструкция Троицкой летописи позволила М. Д. Приселкову сопоставить ЛЛ и Троицкую на всем их протяжении и установить, что они сходны вплоть до 6813 (1305) года, то есть до окончания ЛЛ. Он пришел к выводу, что в обеих летописях отразился владимирский великокняжеский свод 1305 года; Лаврентьевский список 1377 года может рассматриваться как «простая копия», старательное, но не всегда удачное воспроизведение «очень ветхого экземпляра свода 1305 года». Тот же самый свод 1305 года был положен и в основу свода 1408 года, Троицкой летописи. Эта двойственность сказалась, в частности, на Повести о нашествии Батыя 1237–1239 годов. Рассказ этот состоит из различных элементов — владимирских и ростовских записей (двойственное происхождение привело к тому, что о некоторых событиях здесь рассказано дважды), литературных «общих мест», особого рассказа о гибели ростовского князя Василька Константиновича, и так далее. Объединение этих различных элементов в единый рассказ могло произойти в разное время: вскоре после завоевания, когда Владимир был разгромлен и центр летописания перенесен в Ростов, в 80-х годах XIII века, когда, по-видимому, были соединены в общую летопись владимирские своды конца XII и начала XIII веков (отразившиеся в Радзивиловской летописи), или в 1305 году при создании оригинала ЛЛ. Представляются неубедительными попытки датировать этот рассказ концом XIV века — временем написания списка Лаврентия. Реконструкция текста Троицкой позволяет с достаточной уверенностью утверждать, что рассказ о нашествии Батыя совпадал в ней с ЛЛ. Если бы мы предполагали, что рассказ Батыя создан в 1377 году, при написании списка Лаврентия, то необходимо было бы возводить Троицкую летопись к списку 1377 года или к ее последующим отражениям. Но в ряде случаев Троицкая передает общий текст до 1305 года лучше, чем список Лаврентия (включает, в частности, имена деятелей XIII века, пропущенные в ЛЛ), следовательно, она восходит не к списку 1377 года, а к своду 1305 года.

Заслуживают также внимания кодикологические особенности списка 1377 года (несколько листов в ЛЛ явно вклеено задним числом, но это могло объясняться случайными обстоятельствами — порчей листов при переписке).

В целом ЛЛ несомненно была выдающимся памятником древнерусской литературы и общественной мысли. Оригинал ЛЛ был создан при владимирско-тверском князе Миханле Ярославиче, первом русском князе, решившемся после 1240 года на прямое сопротивление хану и казненном за это в Золотой Орде. Свод 1305 года не мог выступать против ханской власти открыто, но ряд рассказов этого свода (рассказ о нашествии Батыя; рассказ о расправе с князем Романом Рязанским, не сохранившийся в ЛЛ из-за дефектности текста, но дошедший в Троицкой; рассказ о расправе, учиненной баскаком Ахматом в Курском княжестве в 1283–1284 годах) ярко рисовал жестокость завоевателей и, несомненно, производил сильное впечатление на читателей. Через свод 1408 года (Троицкую летопись), свод 1448 года (летописи Софийская 1-я и Новгородская 4-я) и летописный свод Московский великокняжеский конца XV века ЛЛ оказала глубокое влияние на последующее летописание.

ПСРЛ 1846 т. 1

20. Летопись Львовская — летопись XVI века. ЛЛь была издана уже в конце ХУIII века Н. А. Львовым (откуда ее название) с рядом пропусков (не включено было, в частности, содержащееся в ЛЛь «Хождение за три моря» Афанасия Никитина). Оригинал издания Н. А. Львова был утерян; но в начале XX века А. Е. Пресняков обнаружил Эттеров список ЛЛь, который был положен в основу издания 1910–1914 годов в ПСРЛ, т. 20. А. А. Шахматов обнаружил идентичность ЛЛь и летописи Софийской 2-й с конца XIV века по 1518 год и пришел к выводу, что в основе обеих летописей лежал свод 1518 года; источником же свода 1518 года (согласно наблюдениям А. Н. Насонова) можно считать оппозиционный по отношению к Ивану III свод 80-х годов XV века.

ПСРЛ. 1910–1914 гг т. 20.

21. Летопись Никаноровская (ЛН) — летопись второй половины XV века, сохранившаяся в списке XVII века и его копии. Открыта А. А. Шахматовым, назвавшим эту летопись по имени одного из владельцев ее рукописи — игумена Воскресенского Новоиерусалимского монастыря Никанора. А. А. Шахматов обратил внимание на почти полную идентичность ЛН с летописью Вологодско-Пермской вплоть до 1471 года, на котором текст ЛН кончается, между тем как текст Вологодско-Пермской продолжен известиями, связанными с Вологдой и севернорусскими землями.

Вопрос о взаимоотношениях ЛН с Вологодско-Пермской летописью спорен. Высказывалось предположение об ЛН как о дефектном списке Вологодско-Пермской летописи, обрывающемся на 1471 году. Более вероятным, однако, пока представляется восхождение этих летописей к общему протографу.

ПСРЛ, м.; л., 1962, т. 27, с. 17–161.

22. Летопись Никоновская (ЛНи) — крупнейший памятник русского летописания 16 в., получивший свое название по одному из списков, принадлежавшему патриарху Никону. В научный оборот введена В. Н. Татищевым, ошибочно предположившим, что летопись и создана при участии патриарха Никона. Первоначальная редакция ЛНи доводила изложение до 1520 года и была составлена при московской митрополичьей кафедре в конце 20-х годлв XVI века.

ЛНи представляет собой обширную компиляцию, в которой использованы различные местные летописцы, повести, сказания, жития святых, записи народного эпоса, архивные документы. Целый ряд известий ЛНи носит уникальный характер и дошел до нашего времени только в составе этой летописи.

В 1568–1576 годах, когда в Александровской слободе по царскому заказу создавался грандиозный летописный свод Лицевой, ЛНи использовалась в качестве главного источника при изложении событий русской истории. По-видимому, в конце правления Ивана IV Грозного список был передан в Троице-Сергиев монастырь, где находился до 1637 года.