Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

Клейн Лев Самуилович

Другой тип Бочковский вслед за Фрейдом называет «Дон Джованни» — этот вариант предшествующего интересуется только мужчинами-гетеросексуалами. Это психологически понятно: раз уж гомосексуал нацелен на мужчин, женские качества его не привлекают, а во всяком голубом в его представлении есть что-то от женщин. Бочковский цитирует исповедь, полученную в тюрьме от одного такого Дона Джованни:

«Я никогда не имел ничего общего с другими гомосексуалистами. Если бы даже меня поместили в одной камере с ними на много лет, я никогда бы не тронул ни одного из них и не позволил бы им дотронуться до себя. Я заинтересован только в чистых парнях, которые ничего не знают о гомосексуализме. Я учу их, что такое секс, забочусь о них, стараюсь,

чтобы они хорошо проводили время. Жажду, чтобы они меня полюбили и хотели того же, что и я, или позволяли мне то, чего я хочу, если действительно этого хочу».

Еще Бочковский выделяет тип гомосексуального «силача» — спортсмена или культуриста, который настолько боготворит мужское тело, что старается и сам у себя такое сотворить, и он готов постоянно любоваться таким же у товарищей по спортзалу.

Отмечает сексолог и тип гомосексуала, возненавидевшего женщин. Он может переносить на них детскую ненависть к злой матери или мачехе, а может войти в постоянный конфликт и с женой. Вот объяснение одного из таких женоненавистников:

«Я всегда любил женщин и не помышлял о мужчинах. Когда моя жена развелась со мной, пока я был на войне, я однажды разделял спальню с одним американским офицером — просто когда я был в отпуске в Лондоне, случилось так, что в отеле не было отдельных комнат. Мы познакомились и начали пить. В ту ночь — а мне было тогда 35 лет — я нашел правду о себе. Никогда с тех пор я не возвращался к женщинам» (Boczkowski 1988: 95–98).

Как видим, Бочковский делает некоторые попытки найти для каждого типа особую мотивировку для гомосексуального выбора, но не очень упирает на это. Напротив, Исаев кладет разное происхождение в основу своей классификации и как врач связывает это с разными, по его мнению, перспективами избавления от гомосексуальности.

Следом за Свядощем и некоторыми другими советскими сексологами (Антонов 1972; Свядощ 1984) он отличает врожденную гомосексуальность, которую он называет первичной или истинной, от приобретенной или вторичной, так сказать, псевдогомосексуальности. Первую он также делит на две формы, различающиеся психологией, морфологической конституцией и формированием. Получается три типа гомосексуалов — два с врожденной гомосексуальностью, один с приобретенной.

Первый тип характеризуется весьма полной демаскулинизацией мозговых центров, ведающих сексуальной ориентацией, еще в утробный период. Его можно узнать и внешне: для таких характерно грацильное телосложение, слабо выраженные внешние половые признаки (оволосение тела, голос), обычны женская пластика движений и манеры. Словом, этот тип наиболее соответствует стереотипному представлению о «гомосеках». Эти мужчины смотрят на мир женскими глазами, воспринимают себя скорее как женщин, половое влечение сразу направлено на настоящих мужчин, и чем они сильнее и мужественнее, тем больше привлекают. Какая-либо внутренняя борьба и чувство вины отсутствуют.

Второй тип образуется в результате неполной демаскулинизации мозга. Изначальная направленность влечения не задана, половая потребность не имеет четкого предмета, с наступлением полового созревания подросток не знает чего он хочет, испытывает трудности в общении. Характер нередко обладает астеническими и шизоидными чертами. Это толкает подростка на бессознательный поиск среди сверстников и старших образца для подражания. Сильная эмоциональная привязанность приобретает черты интимной дружбы, а так как четкой сексуальной ориентации нет, то эта привязанность легко эротизируется. Друг становится первым и единственным объектом сексуального влечения. Когда он исчезает, начинаются поиски замены «по аналогии».

Третий тип представлен мужчинами, не прошедшими в утробный период такой демаскулинизации мозговых центров. Эти обладают мозгом, характерным для мужчины. Внешних отличий от обычных мужчин у них нет, нет и нарушения в осознании половой роли — они

осознают себя вполне мужчинами. Уклон в сторону гомосексуального поведения образовался у них под действием ситуационных факторов и развивался как невроз, в результате дезадаптации. В его основе Исаев видит три фактора: а) затрудненность общения с девочками, б) гиперсексуальность, которая вела к расширению диапазона интимного общения на контакты с людьми своего пола, в) несовпадение эротических влечений (любовь, любование, привязанность) с чисто сексуальным удовлетворением (мастурбация или половой акт с не вполне нравящимся человеком). А сложившийся стереотип поведения затем закрепляется привычкой и чем дольше, тем прочнее фиксируется.

Хоть люди третьего типа и считают себя гомосексуальными, они, как представляется Исаеву, на деле «тяготеют скорее к бисексуальности», порою переживают периоды биэротичности, эпизоды влюбленности в женщин, и могут находится в конфликте со своим влечением. По мнению Исаева, они нуждаются в психотерапевтической помощи. Иными словами, раз их гомосексуальность трактуется как вторичная, а первичен невроз, их надо лечить. Здесь Исаев расходится с Фрейдом: тот говорил, что надо лечить не гомосексуальность, а невроз, Исаев же считает, что по крайней мере у людей этого типа можно лечить гомосексуальность как невроз (Исаев 1995).

Мне кажется, что нужда именно этого типа людей в психотерапевтической помощи преувеличена. По-видимому, Исаев недооценил возможности разнонаправленной (и разновременной) закладки мозговых центров — ведающего социально-половой ролью и ведающего выбором сексуального партнера. Если первый у людей этого типа мужской, это еще не значит, что и второй с ним согласован. Кроме того, он не учел роли импринтинга у человека, прочность фиксации влечения. Особенно у людей с мужским типом сознания — для него характерна как раз жесткость, самоуверенность, стойкость. Ломка сложившегося стереотипа поведения может привести к психологическим и семейным драмам.

Колебания и неуверенность характерны скорее для людей второго типа. Однако и там поиски замены «по аналогии» не так-то легко повернуть на женщин, а возможным успехом такого поворота не стоит обманываться: неустойчивость людей этого типа может сыграть злую шутку как с женщиной, решившейся заменить этому гомосексуалу мужчину, так и с врачом, поверившим в исцеление пациента.

Не верится мне и в то, что основных типов гомосексуальности, выделенных с учетом ее формирования, только три. Слишком много факторов важны для ее формирования и слишком они автономны. Гены, утробное действие гормонов, закладка желез и разных мозговых центров, воспитание, уровень сексуальности, возраст полового созревания, ситуации общения со сверстниками того и другого пола, импринтинг… На каждом этапе возможен сбой «стандартной» программы, уклон от «прямого» пути, образование вариантов. Доминирование каждого фактора даст свой тип гомосексуальности, а ведь возможно и комбинирование тех или иных факторов.

Всего менее внушает мне доверие жесткая связь установленная Исаевым между типами гомосексуальности и психофизиологическими характеристиками личности: экстраверт — интроверт, степень агрессивности, доминантное — ти, коммуникативности, отношение к друзьям и проч. Исследователь подвергал гомосексуалов различного типа и контрольную группу гетеросексуалов различным тестам и опросам, в которых от них получались данные, не имеющие прямого отношения к гомосексуальности, а характеризующие личность довольно широко. Затем он обрабатывал эти данные на компьютере и в результате получил графики, с которыми теперь можно сравнивать индивидуальные данные любого нового пациента. Определяя положение новых данных на графике, можно диагностировать пациента в отношении гомосексуальности, не прибегая к прямым вопросам. Это особенно важно потому, что пациент может иметь искаженные представления о собственной ориентации.