Другая миссис
Шрифт:
Уилл делает паузу, ерошит волосы, обдумывает, что сказать дальше, и продолжает:
– Двадцать лет назад я был другим мужчиной. Даже не мужчиной – мальчишкой. Вряд ли мы с Эрин действительно обвенчались бы и создали семью. Рано или поздно мы поняли бы, что совершили глупость. Что были наивны. Наши с ней отношения – просто отношения двух глупых детей. А отношения с тобой…
Уилл касается моей груди, потом своей. Я невольно отвожу взгляд: он смотрит на меня слишком проникновенно.
– …сама видишь, какие, Сэйди. Мы в браке.
Притягивает меня к себе и обнимает. В этот
Он прижимается губами к моему уху и шепчет:
– Веришь или нет, но иногда я благодарю Бога за то, что все обернулось именно так. Потому что иначе мы, возможно, никогда не встретились бы.
Мне нечего ответить. Не могу же я сказать, что тоже рада, что Эрин мертва. Как бы я тогда выглядела?
Через минуту я отстраняюсь. Уилл возвращается к плите, тянется за кухонными щипцами и переворачивает на сковороде свиные отбивные. Я говорю, что сбегаю наверх переодеться.
Тейт сидит в гостиной и играет в лего на поцарапанном кофейном столике. Я здороваюсь. Он вскакивает с пола, крепко обнимает меня с криком: «Мама дома!» и просит поиграть с ним.
– После ужина, – обещаю я. – Сейчас мама сходит переодеться.
Но не успеваю уйти, как он хватает и тянет меня за руку, требуя:
– Поиграем в статую, поиграем в статую!
Не знаю, что он имеет в виду, но я слишком устала, чтобы это вытерпеть. Тейт дергает слишком грубо – нечаянно, конечно. Руке больно.
– Тейт, полегче, – говорю я и высвобождаю руку. Он дуется.
– Хочу поиграть в статую, – хнычет он. Я непреклонна:
– Поиграем в лего. После ужина. Обещаю.
Сын уже почти закончил строительство замка – с башенкой и комнатой для охраны у ворот. Выглядит впечатляюще. Крошечный человечек сидит на вершине башни, наблюдая за окрестностями, а еще три человечка стоят на кофейном столике, словно готовые атаковать в любой момент.
– Ты сам все это построил? – спрашиваю я.
Тейт говорит «да» и сияет от гордости. Я поднимаюсь по лестнице, собираясь переодеться.
В доме полумрак. Дело не только в малом количестве окон и, как следствие, скудости естественного освещения. Дом обит старыми деревянными панелями, из-за которых все кажется более темным. Мрачным. Что отнюдь не улучшает настроение. Особенно в паршивые дни вроде сегодняшнего.
Наверху обнаруживаю, что дверь комнаты Отто приоткрыта. Сын у себя. Как всегда, слушает музыку и делает уроки. Стучу по двери и быстро здороваюсь. Сын отвечает «привет». Мне любопытно, как он добирался до школы, провел ли весь день в мокрой от дождя одежде, сидел ли рядом с кем-нибудь за обедом. Можно, конечно, спросить, но, честно говоря, я предпочла бы не знать ответы на эти вопросы. Как говорится, счастье в неведении.
Дверь комнаты Имоджен тоже приоткрыта. Заглядываю, но внутри пусто. Затем иду в нашу с Уиллом спальню. Рассматриваю в полноростовом зеркале свое утомленное отражение: усталые глаза, хлопковая рубашка, юбка… Макияж почти стерся. Кожа потускнела. Хотя, возможно, дело в освещении. В уголках и вокруг глаз морщинки. Прелести старения.
Приятно, что волосы постепенно отрастают до своей привычной длины после незапланированной стрижки. Одной из тех неудачных стрижек, которые я ненавидела. Обычно я укорачивала волосы совсем чуть-чуть, но однажды моя старая знакомая стилистка отрезала больше четырех дюймов. Когда она закончила, я в ужасе уставилась на нее и на клочья на полу салона.
– Что? – спросила она. Ее глаза тоже округлились. – Сэйди, ты же сама сказала, что это тебе и нужно.
– Ладно, ничего страшного, – отмахнулась я. – Это всего лишь волосы. Отрастут.
Мне не хотелось, чтобы она переживала. К тому же это всего лишь волосы. Отрастут.
Но даже если б мы не переехали, я стала бы искать нового стилиста.
Сбрасываю туфли на высоких каблуках и разглядываю волдыри на ногах. Снимаю юбку и бросаю в корзину для белья. Натягиваю пару теплых носков и просовываю ноги в удобные пижамные штаны. Возвращаюсь вниз, попутно проверив термостат и слегка повысив температуру. В этом старом доме всегда или ледяной холод, или обжигающее пекло – никаких полумер. Котел уже не справляется с распределением тепла.
Уилл по-прежнему хлопочет на кухне: убирает муку и крахмал в шкафчик, а грязную сковородку – в раковину, и зовет мальчишек на ужин. Вскоре мы рассаживаемся за кухонным столом. Сегодня Уилл приготовил свиные отбивные с кускусом из шпината. Он разбирается в кулинарии гораздо лучше меня.
– А где Имоджен? – интересуюсь я. Уилл отвечает, что у подруги: готовится к тесту по испанскому. Вернется к семи.
– Я бы на это не рассчитывала, – бормочу я, закатив глаза. Имоджен почти никогда не выполняет обещаний. Только изредка ужинает с нами – и то заявляется на пять минут позже остальных. Потому что имеет право. Потому что мы не станем отчитывать ее за это. Имоджен знает, что, если она хочет съесть приготовленный Уиллом ужин, ей придется сделать это вместе с нами или не ужинать вовсе. Но все равно она каждый раз опаздывает и выходит из-за стола раньше, подчеркивая свою независимость.
А сегодня вечером она вообще не появляется. Интересно, действительно занимается у подруги или занята чем-то еще? Скажем, тусуется среди заброшенных военных укреплений на дальнем конце острова, где, по слухам, подростки пьют, употребляют наркотики и занимаются сексом…
Пока что я выкидываю это из головы и спрашиваю Отто, как прошел день. Он пожимает плечами.
– Так, нормально.
– Как тест по физике? – спрашивает Уилл. Интересуется, вспомнил ли сын во время теста про статическое и кинетическое трение.
Отто отвечает, что вроде вспомнил. Уилл протягивает руку и ерошит ему волосы:
– Молодец, парень. Не зря учил.
Я смотрю, как темная прядь волос падает Отто на глаза. Его волосы стали слишком длинными, лохматыми и неухоженными, глаз почти не видно. Они у Отто карие, как у Уилла, но с легкостью меняют цвет – от теплого коричневого до небесно-голубого. Правда, сейчас не видно, какой там цвет.
За ужином в основном обсуждаем, как прошел школьный день Тейта. Класс оказался полупустым, так как у половины родителей хватило ума не отправлять детей в школу, пока убийца разгуливает на свободе. Правда, Тейт об этом не знает.