Другая сторона прощания

Коннелли Майкл

– Что это за имя такое? Как читается? – осведомилась она.

– Иероним, – ответил Босх. – Меня назвали в честь одного художника.

– Не знаю я такого художника.

– В этом вы не одиноки. В общем, несколько лет назад в газете опубликовали статью о приюте Святой Елены. Я ее прочел. В ней говорилось о вашем выступлении на юбилее. О том, как вы встретились с дочерью. Та пришла в приют в поисках

ответов на свои вопросы.

– Ну и что с того?

– Мой наниматель – глубокий старик, и он тоже хочет узнать ответ на свой вопрос. Его ребенок родился в приюте Святой Елены. Я надеялся, что вы поможете мне с поисками.

Абигейл откинулась на спинку дивана, словно отстраняясь от разговора, и покачала головой.

– Там родилось очень много детей, – проговорила она. – Я полвека прожила в приюте. Всех не упомнишь. К тому же при усыновлении почти каждому давали другое имя.

– Знаю, – кивнул Босх. – Но этот случай особенный. Думаю, вы помните мать ребенка. Ее звали Вибиана. Вибиана Дуарте. Она появилась в приюте через год после вас.

Тернбулл зажмурилась, словно в попытке совладать с мучительной болью. Босх тут же понял, что она была знакома с Вибианой. Его путешествие во времени подошло к концу.

– Вы вспомнили ее, верно? – спросил он.

Тернбулл ответила кивком:

– Я была там, когда это случилось. Жуткий день.

– Расскажете?

– Зачем? Дело прошлое.

Замечание было справедливым, и Босх кивнул:

– Помните, как ваша дочь нашла вас в приюте? Вы еще назвали это чудом. Здесь примерно такая же ситуация. Я работаю на человека, который хочет найти своего ребенка. Своего и Вибианы.

Он тут же понял, что ошибся с выбором слов. Судя по выражению лица, Тернбулл не на шутку рассердилась.

– Такая же ситуация? Ничего подобного, – сказала она. – Никто не заставлял его отдавать ребенка в приемную семью. Он сам отвернулся и от Вибби, и от собственного сына.

Подметив слово «сын», Босх тут же попытался загладить вину.

– Согласен, Абигейл, – сказал он. – Но все же речь идет об отце, который ищет своего сына. Этот человек стар. Он скоро умрет. И еще он очень богат. Да, оставив ребенку наследство, он не искупит своей вины, но нам ли это решать? По-моему, этот вопрос касается только его сына. Так давайте позволим ему хотя бы сделать выбор.

Тернбулл молчала. Должно быть, обдумывала слова Босха.

– Ничем не могу помочь, – наконец произнесла она. – Я не знаю, что стало с мальчиком после того, как его забрали.

– Тогда поведайте мне о том, что знаете, – попросил Босх. – Да, история ужасная. Но расскажите, как все было. И еще расскажите про сына Вибби.

Тернбул уставилась в пол. Босх понял, что она погрузилась в воспоминания и вот-вот заговорит. Ухватившись обеими руками за ходунки, словно в поисках опоры, она начала:

– Он был совсем слабенький. Родился с недовесом. У нас было правило: не отдавать ребенка в новую семью, если он весит меньше пяти фунтов.

– Что было дальше? – спросил Босх.

– Тем двоим, что собирались его усыновить, велели подождать. Нужно было, чтобы он поправился. Набрал вес.

– То есть усыновление отложили?

– Да, иногда такое случалось. Отложили. Сказали Вибби, чтобы она хорошенько его откормила. Ей пришлось забрать его к себе в комнату, кормить грудью. Кормить, пока не поправится. Пока не прибавит в весе.

– И как долго?

– Неделю. Может, дольше. Знаю только, что Вибби провела с ребенком больше времени, чем кто-либо еще. У меня, например, забрали через час. В общем, через неделю или около того пришло время отдавать ребенка. Те двое вернулись, начали оформлять документы. Забрали у Вибби малыша.

Босх угрюмо кивнул. История становилась все мрачнее, с какой стороны ни глянь.

– Что случилось с Вибби? – спросил он.

– Я тогда работала в прачечной, – продолжила Тернбулл. – Приют был небогатый. Сушилок не было. Белье сушили во дворике за кухней, на веревках. Позже на том месте поставили пристройку. В то утро я пошла развешивать простыни и заметила, что одной веревки не хватает.

– Вибиана?

– Потом я все узнала. Девочки рассказали. Вибби повесилась на трубе в душевой. Когда спохватились, было уже поздно.

Тернбулл не поднимала взгляда. Казалось, она не желает смотреть Босху в глаза, рассказывая эту жуткую историю.

История и впрямь была жуткой. У Босха на душе кошки скребли, но он должен был продолжить разговор. Должен был найти сына Вибианы.

Конец ознакомительного фрагмента.