Другая страна(полная сборка)
Шрифт:
Потом каждый министр считал своим долгом произнести длинную речь. Через три часа говорильни было ощущение, что правительство не готово утвердить разрешение. Ну я не выдержал и написал записку с сообщением, что вертолеты уже в пути, потому что срок начала операции фиксированный. Хотите, можно и отменить, только срочно. Бегин встает и говорит: «Мы сейчас должны принять очень важное решение. И я не хочу, чтобы в случае неудачи кто-то из вас вышел к журналистам и сказал, что был против, но на него страшно... Пускай тот, кто не согласен, выскажется сейчас и проголосует против». И все дружно и единогласно голосуют за операцию.
Все, — сказал я, глядя на приземлившийся вертолет. — Я пошел... А
Впереди колоны грузовиков по разбитой дороге шел танк с эмблемами Катаиба. На блок-посту он даже не подумал остановиться и, снеся к известной матери перегораживающее дорогу бревно, поехал дальше. Десяток солдат, разинув рты, смотрели на въезжающие в Бейрут набитые запыленными вооруженными людьми машины. Водитель притормозил у караулки и Фарид грузно вывалился из джипа. Удивительное дело, но на него солдаты среагировали сразу, попытавшись встать по стойке смирно. Вернее всего, увидели его капитанские погоны. Он долго и эмоционально, размахивая руками, на них орал, пока не проехал последний грузовик, потом сердито плюнул и пошел к назад, к машине. Водитель сразу тронулся, двигатель он так и не выключил. Пулеметчик все это время держал ливанцев на прицеле.
— Не опоздали? — спросил я.
— Американцы уже на аэродроме и в порту. Надо шевелиться, — сообщил он, крутя шеей.
— Что, жмет? — с интересом спросил я.
— Воротник, у них какой-то другой, — с досадой сказал он, — шею натирает.
— Так тебе повезло, не провозгласили бы независимость, ходил бы постоянно в ливанской форме, с натертой шеей.
Кто тебя вообще заставлял ехать? Сидел бы в Мардж Аюне и дожидался. Можно подумать, что кроме тебя ехать некому.
— Нет уж, — нахмурившись, сказал Фарид. — Знаю я вас, евреев, заберете себе самое лучшее, а мне остатки. Вот ты чего поехал?
— Побойся Аллаха, что тут может быть лучше или хуже. Сплошное дерьмо. Когда в стране начинается гражданская война, оно всегда сверху плавает. А я не поехал добровольцем. Меня направили координировать усилия.
— Да, — засмеялся он. — Нашли тебе работенку — вы, мы, фалангисты. И все устроить за неделю. Теперь я понял, почему тебя твои бывшие подчиненные уважают. Заставить бесконечно тренироваться любой начальник может, а вот так, чтобы наравне с солдатами, и заставить работать этих козлов маронитов вместе с нами, — он скривился, как будто скушал лимон.
— Считай, что я этого не слышал, — серьезно сказал я. — Я тебе не начальник, но все проблемы начинаются именно когда начинают выяснять кто осел больший, а кто меньший. Я знаю, как вы — друзы относитесь к маронитам. Знаю, как они к вам. Выясняйте, кто самый большой орел в здешних горах, в свободное от службы время.
Сделаем свое дело и разбежимся. Пусть они без нас докапываются, к арабам они относятся или к финикийцам, строят свободный рынок, сажают коммунистов и давят всех несогласных. Это, кстати, на тему, что мы обсуждали, помнишь? В государстве не может быть меньшинства, которое по количеству скоро догонит большинство. Тогда начинают выяснять, кто главнее, при помощи оружия и зовут чужих на помощь.
— Ты еще скажи, что они готовы под пули лезть, — усмехаясь, сказал Фарид. — Будут отсиживаться за нашими спинами. И за вашими тоже.
— А тебе надо, чтобы они ходили в штыковую атаку? Их задача — показать дома и людей, а мы для того и приехали, чтобы все сделать быстро и, по возможности, тихо.
Все время, пока мы разговаривали, от колонны отделялись машины и сворачивали в сторону. Рядом с каждым водителем сидел маронит, прекрасно знающий здешние улицы и переулки. Удивительный город Бейрут. Как пишут в советских газетах — город контрастов. Только не нищих и богатых, хотя и они имеются. По улицах ходили по европейски одетые мужчины и женщины, и мужчины в абайе — верхнем платье мужчин-арабов, с неизменным акаль — кольцо, которое держит головной платок. Женщины, закутанные с головы до ног и с закрытыми лицами. То и дело попадались группы людей с оружием, и тут же, на террасе кафе, совершенно невозмутимо пили свой неизменный кофе старики, не обращающие внимания на стрельбу где-то по соседству. Может, они и правы и это всего лишь традиционная свадьба, которая никак не может пройти без подобного поведения, а может, очередной отряд героически сражается за Родину — их это не волнует совершенно.
— Все, Фарид, дискуссия закончилась. Давай пересаживайся, и я тебя очень прошу, без самодеятельности, танк прихватить не забудь. Нам он без надобности.
— Ты свою жену поучи, — пробурчал он, хлопая дверцей. — Сто раз отрабатывали и обсуждали. Все будет Фог-эль-нахал (над вершинами пальм) — на высшем уровне.
— Трогай, — сказал я водителю. — Поворот направо, через два квартала налево.
Обычный двухэтажный особняк на улице, где все такие, вот только раньше у входа стоял часовой с автоматом. Теперь он лежал, пачкая землю кровью, а мои люди уже отработанно врывались во двор. В караулке стандартно находилось еще двое, но они даже не успели схватиться за оружие. Команды не требовались, все прекрасно знали что делать — выгонять из комнат и укладывать мордой в пол. Чертежи дома и кто какое место занимает, прикрывая товарища, ребята расскажут и нарисуют и через несколько лет, если их ночью разбудить.
— Ложись! Ложись! — орали постоянно. На втором этаже раздался выстрел. Я демонстративно-удивленно посмотрел на лейтенанта. Он покраснел и явно мысленно выматерился. Неизвестно только в чьей адрес — мой или своего солдата. Сверху сбежал, гремя ботинками, взводный. За ним двое тащили человека в полувоенной одежде.
— Все чисто. Этот придурок хотел отстреливаться, мы только аккуратно прострелили ему плечо. Там наверху целый склад оружия. Автоматы, пулеметы, гранаты. Похоже — этот охранник. Вот его документы, — он протянул бумаги.
— И что мы тут можем прочитать? — с интересом спросил я. — Паспорт на имя сирийского гражданина, визы не имеется. Зато есть пистолет и вооруженное сопротивление при аресте. А! Место рождения — Хеврон. Почему паспорт не иорданский?
— Вы не ливанцы, — прошипел подстреленный. Он стоял на ногах нетвердо, зажимая рану ладонью, и сквозь пальцы все время сочилась кровь.
— Конечно, нет, — кивнул я. — Мы морская пехота США, прибывшая по просьбе законного правительства страны, навести порядок. В частности, с вооруженными иностранными нелегалами, нападающими на честных граждан Ливана. Занимающимися контрабандой оружия и попытками свергнуть законно избранное правительство.
Краем глаза я постоянно наблюдал, как всех сгоняли на нижний этаж и ставили на колени, со сложенными за головой руками. Собралось человек тридцать, не меньше. Несколько явных боевиков, в полуодетом виде, с хмурыми лицами. Пятеро военных в форме, парочка вальяжных типов, здорово смахивающих на мошенников, несколько официального вида людей среднего возраста и еще непонятно кто — судя по виду, то ли анархистов, которым не хватает пулеметной ленты через плечо, то ли здешней великосветской богемы. Что интересно, ни одной женщины, даже завалящей секретарши не наблюдается.