Другая жизнь
Шрифт:
– Спасибо вам, спасибо!
– И запомни, будешь пить кагор, предназначенный в кровь Господню, она совсем уйдёт! Водку тоже чтоб больше не пил! Ступай!
Выставив посетителя за дверь, Саша тихонько рассмеялся и поблагодарил Христа за сотворённое чудо.
* * *
– Гол!!! – заорал над ухом зять. – Александр Иваныч, гол! Две минуты до конца матча! Мы победили!
Просыпаясь, Саша видел потные лица футболистов и усатого лысого судью, препирающегося с капитаном вражеской команды.
Сон одиннадцатый
Саша ехал куда-то на электричке. Он ехал в никуда. Он ушёл из дома и надеялся стать бомжом, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что опять не сможет, и на следующий
Оксана отлично знала о его стремлениях и уже не волновалась, когда он не приходил вечером домой. О другой женщине не могло быть и речи, потому что Саша возвращался грязный, поддатый, и от него воняло мочой.
С работы его давно выперли. Дочки и видеть его не хотели. Несколько раз Сашу били менты – не по злобе, а от нечего делать.
Он прожил жизнь впустую, работал вхолостую. Это очевидно. Потому что если бы не так… У него были бы настоящие друзья, а не свора этих… У него была бы овчарка. У него было бы то, что он любит. У него была бы жена, а не уродливая старуха. У него были бы добрые дочки. У него были бы внуки. У него были бы мозги…
А теперь всё потеряно и ничего не изменить. Пустота снаружи, пустота внутри. Он – живой труп и медленно разлагается, ни на что не надеясь, ничего не ожидая. Стараясь забыть то, что невозможно забыть.
Он настоящий – жертва всей своей жизни, всех своих прошлых дел, всех устремлений. У него исчез инстинкт самосохранения – последнее, что делает человека хоть немного человечным.
Почему Бог так поиздевался над ним?
Вот опять выскочило это слово – «Бог». Но он знает, отлично знает, что это опасное слово. Как только оно выскакивает, с Сашей происходит что-то нехорошее. Как будто его пытаются вытряхнуть из норы, заставить что-то почувствовать. Пока тело что-то чувствует, оно живо. Но он-то уже ничего не чувствует! Ему это слово не опасно.
Может быть, это слово мешает кому-то, кто живёт внутри него или рядом с ним? Саша уже не раз почти физически ощущал присутствие этого «кого-то». Присутствие какого-то сверхчеловеческого инопланетного разума, очень сильно привязанного к Саше. Что нужно инопланетянам от такого никчемного существа, как он?
Но теперь терять ему больше нечего. И он будет произносить это слово назло инопланетянам. Бог! Бог! Бог!
Что ещё связано с этим словом? Ах да! Богу можно помолиться. Но что такое эта «молитва»?
Может быть, его двойник из параллельного мира знает, что такое «молитва»?
Саша свернулся калачиком на сиденье и задремал.
* * *
Он взглянул на себя в зеркало и сказал:
– Вот, Господи, я весь перед Тобою, во всей своей нечистоте!
Обращаясь к Богу, Саша не возводил глаза к небу, как католики. Он молился так, как будто Бог заполняет всё пространство вокруг него. Две тысячи лет назад Небо сошло на землю… Лицо у него было измождённое, серьёзное: впалые щёки, жидкая борода, две морщинки залегли между бровей. Но в глазах проглядывало что-то детское, как будто он все ночи напролёт читает или пишет сказки. Серьёзность, беззаботность и смех как-то неуловимо сочетались в этом лице.
Саша встал на колени перед иконами и зашептал, как провинившийся сын обращается к строгому, но доброму отцу:
– Благодарю Тебя, Господи, что Ты от самого моего рождения промышляешь о моём спасении! Благодарю, что послал мне терпеливых и любящих родителей! Благодарю, что даровал кроткую единомышленницу в лице Оксаны! Я не мыслю её иначе, как ангела, от Тебя посланного для утешения меня в скорбях. Благодарю за добрых соседей и всех ближних рода моего, молящихся за меня! Благодарю, что, подготавливая почву для Евангелия, Ты подкидывал мне книги Канта, Ницше, Достоевского и Кастанеды, чтоб чрез них уловить и привлечь меня
Саша замолчал на какое-то время. По его лицу бегали блики от лампадки. Воздух в комнате дивно пах миром[5]. С улицы неслось пение соловья и мелодичное кваканье лягушек. Всё дышало спокойствием и тихой радостью.
– Господи мой, Господи! Я помню всю мою жизнь! Она освящена Тобой! Ты вёл меня от самого рождения Тебе одному ведомыми тропами, через овраги и пропасти, через ущелья и буреломы, тёмными лесами и бескрайнею пустыней. Бурные реки расступались по слову Твоему и манящие города растворялись, как миражи. Горы сдвигались с места, чтобы уступить дорогу Тебе, ибо Ты жил во мне. Ты раз за разом вытаскивал меня со дна морского и протягивал Свою спасительную руку, когда я был на краю гибели. Ты восставлял меня, принимая моё покаяние, и исцелял моё прошлое. Ты научил меня любить людей, Ты научил меня молиться за весь мир, Ты научил меня быть стойким во время скорбей. Ты даруешь Благодать свою всем, кто только попросит. Как долго я не знал, что ищу именно Тебя! Я искал славы, искал вечной жизни, искал победы над смертью, а нашёл Тебя, Господи Иисусе Христе! И Ты даровал мне всё, что я искал. Но оно не нужно мне более. А нужен мне только Ты! Красоту Твою возлюбил я, Господи, и желаю созерцать её без конца! Не отнимай у меня красоты Твоей, не отлучай от Себя за грехи мои, имже нет числа! Прости меня, отче, за всё и благослови, ибо в руки Твои предаю дух мой!
Было два часа ночи. Саша прилёг отдохнуть до рассвета и заснул с Иисусовой молитвой в уме.
* * *
Он почувствовал, что опять просыпается.
«Нет, Господи, нет! – взмолился Саша. – Я не хочу возвращаться в эту тупую, безрадостную, бесполезную жизнь, в которой ничего нельзя изменить! Не хочу созерцать эти потерянные годы, десятилетия пустоты! Вкушать бесконечную скуку, отъединённость от людей, замкнутость на самом себе! Не хочу войти с этим в вечность! Я хочу остаться в моём сне!»
Часть вторая
ОКСАНА
Сон первый
Беременная Оксана развалилась на диване перед включённым телевизором. Токсикоз совсем её измучил – она не могла даже смотреть на пищу, особенно на мясо. Стоило только почувствовать запах чего-то скоромного, как она уже бежала в туалет с рвотными позывами. Саше приходилось готовить самому, а потом выносить всё на балкон. Когда она ждала Веру, было то же самое. Она знала, что уже через месяц начнёт трескать всё подряд и опять поправится килограммов на двадцать. Надо лишь немножко потерпеть. Плохо только, что такая скука. Делать совершенно нечего. По телику в будни одна ерунда, даже нормального фильма не посмотришь. Физический труд строго-настрого запрещён – ноги подкашиваются от слабости и тошноты, можно упасть и повредить будущему ребёнку. Остаётся только размышлять о жизни…