Другие боги
Шрифт:
Он не ждал от Майлы этих слов, не ждал оправданий. Он просто гладил ее плечи, целовал ее волосы, наслаждался ее чарующим обликом, стараясь снова запомнить каждую, давно известную и любимую черточку. Запомнить и унести с собой в дурман приближающегося сна.
– Проклятые навы лишили меня памяти!
Майла заплакала. Майранк поймал на палец соленую каплю, поднес к губам, слизнул. Горький вкус ее слезы показался ему сладким, любимым.
– Я не хочу быть игрушкой в их руках! – Майла ткнулась лицом в грудь мужчины. На мгновение замерла. Отпрянула, посмотрела в его глаза. –
Майранку было больно слышать эти слова. Первая осара желала смерти. Первая осара молила о смерти. Но в запечатанном зале не было никого, кто мог бы помочь Майле. Осара не может лишить себя жизни. Осар не причинит вреда осаре. И даже безжалостный Слепой Волк скорее умрет, чем оцарапает священную кожу осары.
– Навы хитры…
Он едва выдохнул эти слова. Эхом отозвался на щемящую боль в глазах Майлы. Нежно провел ладонью по ее щеке.
– Ты принесла им счастье…
– Я ненавижу себя за это.
– Ты снова дала им жизнь.
– Их жизнь не стоит твоих страданий.
– А чего стоит их жизнь? – Майранк приподнялся, выпрямил спину – единственное доступное ему действие, – нежно прижал к себе Майлу. – Я часто думаю об этом в своих снах. Тысячи лет мы воспитывали себе слуг, рабов. Тысячи лет мы привязывали их к себе, заставляя безропотно служить…
– Не говори так, – жалобно попросила осара.
– Тысячи лет… А теперь мы служим им. Тьма умеет шутить…
– Не говори так!
Он заглянул в ее глаза.
– Я люблю тебя, Майла. Очень сильно люблю. Прости меня. Прости, что не смог одолеть Тьму… Прости, что не смог уберечь тебя от этого унижения…
– Майранк!
Первый осар вновь откинулся на спинку ложа, слабо улыбнулся. Закрыл глаза.
– Майранк! – Первая осара поцеловала своего мужчину в лоб, уронила несколько слез на холодеющую грудь. – Я люблю тебя, Майранк, люблю.
В запечатанном зале становилось холодно. Ледяной Мрак, отступивший под напором искренней страсти Майлы, возвращался в свои владения. Дыхание Майранка было едва различимым. Слепой Волк вновь превратился в неясную тень на каменном полу. Последний из бесчисленных стай черных тварей, сумевший когда-то пробраться в тюрьму и, благодаря тесной связи с хозяином, оставшийся незамеченным навами. Для холодного Мрака они были единым целым: первый осар и его Волк.
Безжизненный огонь факелов отразился в помертвевших глазах Майлы:
– Майранк, Майранк… Душа моя, счастье мое, боль моя…
Первая осара поправила белую ткань на белой коже любимого, присела, потрепала по загривку спящего Волка и не спеша подошла к открывшимся дверям.
– Ваш плащ, Майла.
Тонкая ткань легла на безупречные плечи, прикрыла наготу, отгородила от холода Тьмы. Осы покинули Логово, и пришел ЭТОТ. Теперь она вспомнила его имя.
– Я тебя ненавижу, Сантьяга.
– Да, Майла. – Комиссар Темного Двора склонился в вежливом поклоне. – Прошу вас.
В сумрачном коридоре завертелся вихрь портала.
– Там! – Чуя прижался ухом к животу своей женщины. – Там! Я слышу!
– Рано, – односложно ответила Схана.
– Слышу! – упрямо отрезал Чуя. – Осаннмма дает слышать. Сын!
– Дочь, – улыбнулась Схана. – Пусть ее зовут Майсата – Озаренная Майлой.
– Дочь, – протянул охотник. – Сын.
Он еще сильнее прижался к женщине. За дверью тихо шуршали крысы. Чуя был счастлив.
Майла молчала все время, пока Сантьяга совершал приготовления к аркану. Сидела у камня, сжавшись в маленький комочек, и тоскливо смотрела на сереющее небо. Занималась заря. Еще одна ее заря.
– Будьте вы прокляты!
Комиссар сосредоточенно прислушался к шороху, издаваемому ветвями мертвого дерева. Поднял руку, словно ощупывая густеющий от потока магической энергии воздух.
– Будь проклят ты и твой хозяин!
– Когда-то давно вы выбрали себе неправильных врагов, осара, – с необычайной почтительностью произнес Сантьяга, не отвлекаясь от своего занятия. – Мне очень жаль.
– Неправильных врагов?! – Глаза Майлы вспыхнули. – Тогда почему вы не поступили с нами, как с врагами? Почему не уничтожили всех?
– Потому что осы не виноваты в том, что появились вы, – с холодной любезностью ответил комиссар. – Не виноваты в том, что не сумели побороть вашу силу.
– И во что вы их превратили? В посмешище? В жалких идиотов, ползающих по Лабиринту? – Она замолчала. Резко отвернулась и тихо продолжила: – Почему вы не хотите оставить их в покое? Почему тащите за собой? Почему тратите столько сил, чтобы продолжать их род?
– Вы не сумеете понять мой ответ, – вежливо произнес нав.
– Почему?
– Потому что они имеют право на жизнь.
Майла осеклась. Но сразу же взяла себя в руки. Вскочила.
– Вы просто издеваетесь! Вам нужны рабы, куклы, на фоне которых так хорошо подчеркивается блеск Нави! Вам нужны шуты! А осы… Они ничего не понимают! Они такие же, как тысячи лет назад…
– Осы развиваются, – невозмутимо ответил Сантьяга. – Тысячи лет назад они были способны думать только тогда, когда рядом были осары. Сейчас они научились самостоятельно принимать решения. Пусть – простые решения, но свои собственные. Они учатся владеть магией. У них появилась склонность к творчеству. У них появилась культура, праздники. Свои собственные праздники. Рано или поздно у осов исчезнет последняя нить, связывающая их с прошлым. Рано или поздно они смогут зачать ребенка не только в Ночь Осаннмма, и тогда они окончательно освободятся.
– И от вас? – зло спросила Майла.
– Темный Двор никогда не имел над своими вассалами такой власти, какой обладали вы, осара, – улыбнулся комиссар. – И мы сделаем все, чтобы уничтожить даже малейшие следы вашего правления. Мы порвем нить, и осары окончательно превратятся в фольклорных персонажей.
– Они забудут о нас… – Кажется, это напугало Майлу больше всего. – Они навсегда забудут о нас! – Она посмотрела на бесстрастного нава, скривилась: – Все правильно… теперь у них другие боги.