Другие грабли

Мусаниф Сергей Сергеевич

— Ты, конечно, молодой, но все-таки, не настолько молодой, — сказал он. — Твое дело — ставить задачи, показывать и разъяснять, а не делать все вместе с ними. Загонишь ты себя, Василий.

— Ну, я ж не собираюсь на постоянной основе с ними бегать, — сказал я. — Сегодня это было в рамках знакомства, так сказать.

— По школе уже ползут слухи, что ты чуть ли не олимпийский чемпион, — сказал он.

Я пожал плечами. Пусть уж лучше обсуждают это, чем мой синяк.

А обсуждать все равно будут. Новые лица всегда

вызывают определенный интерес.

— Каким, говоришь, спортом ты занимался?

— Дзюдо, — сказал я. У лжецов должна быть хорошая память, так что я в свое время специально тренировался. В моем прошлом ремесле жизненно важно было четко помнить, что и кому ты сказал, и что он тебе на это ответил.

Ну, там еще множество нюансов было, и все — жизненно важные.

— Не похож ты на дзюдоиста, — сказал он.

— А как, по-твоему, должны выглядеть дзюдоисты? — спросил я.

— Даже не знаю, — сказал он. — Ну ладно, это дело не мое. Но запомни мои слова Василий, перестань так выкладываться, иначе тебя и до конца первой четверти не хватит.

— Угу, — сказал я, забрал бумажки и пошел в учительскую. Там, конечно, существовал риск нарваться на Надежду Анатольевну и выслушать очередную порцию упреков, но здесь для двоих действительно места не было.

Да и разговор этот перестал мне нравиться.

В коридоре я наткнулся на Ирину. Сказать, что при виде нее мое сердце забилось чаще, было бы поэтическим преувеличением (а возможно, симптомом гипертонии), но встретить ее все равно было приятно.

— Василий, я ждала вас, — заявила она.

— Я тронут и приятно удивлен, — сказал я. — Вы таки решили пойти со мной в кафе?

— Давайте поговорим серьезно, — предложила она. — Что у вас случилось?

— Э… ничего, — сказал я. — Ну, то есть, разумеется, по мелочи всякого наслучалось, но я не очень понимаю, о чем вы.

— О вашем лице, — сказала она. — Что с ним?

— Вполне обычное лицо.

— Это Артем, да?

— Э… — признаться честно, я далеко не сразу въехал, о чем она говорит, а когда до меня дошло, то мне стоило большого труда не рассмеяться. — Нет. Это не Артем.

— Не врите мне, Василий, — сказала она. — Артем очень ревнив, и никаких поводов для ревности ему не нужно, он сам себе их придумывает. Были прецеденты.

— Не сомневаюсь, — сказал я. — Но в данном случае это точно не он. Просто несчастный случай на тренировке.

Она испытующе посмотрела мне в глаза, и я утонул в этом бездонном омуте… Нет, не утонул, конечно.

Но ощущение мне все равно понравилось.

— Повторите еще раз, — потребовала она.

— Это не Артем, — повторил я. — Несчастный случай на тренировке.

— Про тренировку вы врете, — сказала она. — Но в остальном я вам верю. Это действительно не Артем.

— Так я это с самого начала сказал.

Да он бы и не смог. И Тимур бы не смог, если бы я

не задумался. Чтобы мне в глаз засветить — это надо очень постараться, и желательно еще группу поддержки с собой привести.

Интересно, а что ее вообще с этим типом связывает, если она все его недостатки видит? Или не все? Или там есть достоинства, которые все перекрывают? Или любовь настолько зла?

Вопросы, вопросы…

— Что ж, я рада, мы с этим разобрались, — сказала она. — Но все-таки, будьте аккуратней.

— Хорошо, буду, — сказал я. — Так что насчет похода в кафе?

— Вы меня вообще слушали, Василий?

— И очень внимательно.

— Прискорбно, что несмотря на это вы не сделали никаких выводов, — сказала она. — Будет лучше, если никто не увидит нас с вами вместе за пределами школы.

— Предлагаете поменять поход в кафе на обед в нашей столовой?

— Увидимся позже, — сказала она, развернулась и пошла прочь.

Ну и ладно. Как говорил мой старик-отец… нет, пожалуй, эту его сентенцию я здесь цитировать не буду.

* * *

Как говорил мой старик-отец, никогда не ходи по дому в трусах, ведь ты не знаешь, кто может постучать в твою дверь в следующий момент. С возрастом я понял, что это он на самом деле не про одежду говорил, а про то, что расслабляться никогда не стоит.

Я сидел на диване, пил чай и читал обнаруженный в книжном шкафу томик Ницше, когда в дверь позвонили. Предчувствуя очередные неприятности, я пошел открывать, но это оказался всего лишь Сашка. Он стоял на пороге, держа в руках две трехлитровые банки разливного пива, а из кармана его необъятной куртки торчал пакет с сушеной рыбой.

— Здоров, Чапай, — сказал он. — Я тут пивка взял, в знак, значит, благодарности, что ты меня вчера с собой взял. Давай посидим, о делах наших скорбных покалякаем.

— Проходи, — я посторонился, освобождая место, а потом закрыл за ним дверь. Время было вполне еще детское — около восьми, и я подумал, что могу себе позволить сделать то, что отец мне рекомендовал никогда не делать.

Расслабиться.

Завтра на работу, конечно, но что такое шесть литров пива на двоих?

— Ничего так хоромы, — констатировал Сашка, ставя банки на стол и осматривая комнату. — Это я удачно зашел. Технику с рук брал или чеки есть?

— Э…

— Да расслабься, Чапай, — сказал он. — Я ж не при исполнении. О, и видак даже… Есть у тебя что-нибудь империалистическое? А еще лучше — антисоветское? Я страсть как люблю смотреть кино, в котором русские солдаты вокруг костра пляшут, водку из горла пьют и «калинку-малинку» при этом напевают, к хренам.

— «Рэмбо» пойдет?

— А какая серия?

— Любая, — сказал я.

— Давай тогда вторую, но потом, — сказал он. — Сначала пивка выпьем. Посуда-то у тебя есть? Хотя, кого я спрашиваю…