Другие хозяева
Шрифт:
В глубине души Леля ждала, что Миша предложит ей поехать с ним. Или хотя бы попросит приезжать почаще. Но он не предложил. Только говорил о том, что хочет все обдумать, решить, как жить дальше.
– Вот увидишь, вернется оттуда и предложение тебе сделает! – заявила Томочка.
Леле не хотелось опять разлучаться с Мишей, но она решила не подавать виду, что ее немного задело его желание побыть одному.
Отвезти сына в санаторий должен был Юрий Олегович, а Леля с Ильей пришли его проводить.
– Он
– А зачем? Мы с женой вещи ему собрали, купили там по мелочи, что он просил. Чего время терять?
Леля заехала за Ильей, чтобы вместе отправиться в больницу. Сам он пока автомобилем не обзавелся.
В последнее время им почти не удавалось поговорить, они и не виделись толком с того времени, как в конце декабря все втроем – Леля, Илья, Юрий Олегович – дневали и ночевали под дверями реанимации, где Миша боролся со смертью. Никто не мог понять, что с ним, в чем причина глубокой комы, каковы прогнозы.
– Как мама себя чувствует? – спросила Леля, когда Илья сел в машину.
– Она у меня молодцом, – с гордостью, словно об успехах ребенка, ответил он, пристегивая ремень безопасности. – Как раньше, конечно, уже не будет, говорить не сможет, правая рука не восстановится, но она так старается, адаптируется! Рисует левой рукой, пишет понемногу. По дому стремится что-то делать, со всем хочет сама справиться!
Илья улыбнулся. Леля знала, что мать Миши была пьющей, сыном не занималась, но он не отвернулся он нее, помогал деньгами, а после инсульта выходил, поставил на ноги. Миша, который дружил с Ильей с первого класса, как-то обмолвился, что только после болезни тетя Ира стала человеком, поняла, какой удивительный у нее сын.
Изо всех людей, которых знала Леля, Илья был самым самоотверженным, добрым, правильным (без самовлюбленного занудства), порядочным до мозга костей.
Леле хотелось сказать ему, что он настоящий герой, но она постеснялась, думая, что это прозвучит глупо и пафосно. Вместо этого сказала:
– Очень здорово! Твоя мама – борец.
Некоторое время они ехали молча, потом Илья повернулся к Леле и проговорил:
– Вот видишь, все и наладилось. Я же говорил тебе: главное – верить.
– Ты был прав.
– Тот момент, когда Миша не узнал тебя, – осторожно сказал Илья. – Он как-то объяснил, почему это случилось?
В тоне его, вроде бы небрежном, прозвучало напряжение, и Леля удивленно покосилась на своего пассажира. Насколько она знала, у Миши с Ильей никогда не было секретов друг от друга, и то, что Илья спросил об этом у Лели, могло означать одно: Мише он такого вопроса не задавал. Но почему?
– Сказал, это было временное помрачение, только и всего. Были и другие события, память о которых вернулась не сразу.
– Какие, например?
Леля задумалась и поняла, что Миша не сказал ей.
Точнее, она не спрашивала.
– Мне кажется, это уже не важно, – улыбнулась девушка, и Илья с преувеличенным энтузиазмом подтвердил:
– Конечно, нет! Главное, что плохое позади.
По стечению обстоятельств, говоря об этом, они проезжали здание, недолго бывшее отелем «Петровский». Прежде там располагалась городская больница, и после известных событий оно снова должно было стать медицинским учреждением: онкологическим диспансером (подробнее читайте в романе «Отель «Петровский» – прим. ред.).
Старинное здание стояло на холме, горделиво взирая на раскинувшийся внизу город. Сколько мрачных тайн оно хранило с той поры, как было построено! Леля поглядела на бывший отель «Петровский» и заметила, что Илья избегает смотреть в ту сторону.
– Ты когда-нибудь расскажешь мне, что там случилось? – спросила она.
В газетах писали про непонятно по какой причине случившееся землетрясение, сотрясавшее исключительно это здание. А Миша зачем-то пошел туда незадолго до этого, потерял сознание в холле и впал в кому по опять-таки неизвестной причине.
«Кажется, слова «непонятный» и «неизвестный» встречаются слишком часто», – подумала Леля.
– Когда-нибудь расскажу, – ответил Илья. – Хотя, по правде говоря, лучше бы выкинуть все из памяти. – Он немного помолчал. – Я спросил Мишу, что он увидел в отеле, что с ним произошло. Но он ничего не помнит.
Во всем, что касалось «Петровского», чувствовалась недоговоренность. Видно было, что говорить об этом Илья не хочет, тема ему неприятна, поэтому он довольно неуклюже сменил ее, взявшись расспрашивать Лелю об учебе.
Она приняла правила игры, не стала настаивать.
Вскоре они добрались до больницы. Белый внедорожник Матвеева-старшего уже дремал на стоянке. Леля с Ильей вышли из машины и направились к дверям. Было морозно, снег похрустывал под ногами, и Илья сказал:
– Мишка лыжи любит. Надеюсь, там можно будет кататься.
Они вошли в вестибюль и увидели Мишу с отцом, выходивших из лифта. Юрий Олегович заметил их и помахал.
– А вот и группа поддержки! – сказал он.
Илья и Миша пожали друг другу руки.
– Лелечка, что-то мы с тобой все больше в больницах встречаемся. Эту порочную практику надо прекращать! Вот Миша вернется из «Сказки» – и обязательно придете к нам в гости. Да, сын?
Миша обнял Лелю и привлек к себе.
– Даже не обсуждается.
– Илюшка, ты мне помоги-ка сумки в машину затащить, а эти пусть поворкуют, попрощаются, – сказал Юрий Олегович.
Мужчины ушли, а Леля с Мишей подошли к окну, выходящему во двор.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила она, ощущая, как обычно, неловкость при прощании.