Другие правила
Шрифт:
– Я, – скромно сказал Эдик.
– Что тебе надо? – проскрипел Локи. Глаза его то сжимались в щелки, то расходились в круглые копейки.
– Мне? – развлекался Эдик. – Как тебе сказать… Много чего. Хотел вот тебя пришлепнуть, да не вышло. Вот решил еще разок сдать карты и сыграть по новой. А теперь слушай меня внимательно. Я переименовал этот танкер в «Алькатрас». Догадываешься? Сейчас поймешь… Очень скоро двигатели сработают и придадут тебе ускорение. Разгонят танкер до двухсот семидесяти трех километров в секунду и выключатся. И полетишь ты, друг сердечный, прямо к Альфа Кассиопеи. Дошло? Ты приговорен, чучело. Привыкай к боту, осваивайся – это твоя персональная тюрьма!
– Нет! – выкрикнул Локи. Он сжался в командирском кресле и зыркал оттуда, как из паучьей норки, еще не веря в случившееся, но ужас понемногу овладевал психократом, пробирал могильным холодом безысходности.
– Да! – отрезал Эдик. – Посмотри на меня, – медленно проговорил он, – внимательно! Я – последний из людей, кого ты видишь в своей жизни. Недели через две твой бот пролетит в зоне станции «Эклиптика-1», потом, возможно, тебя разглядят в телескоп со спутника «Комета-17» – это в Облаке Оорта… Именем человечества– ты уж прости за такой пафос! – я приговариваю тебя к пожизненному заключению. Пока!
– Верни бот! – завизжал Локи, брызгая слюной. Лицо его сморщилось, костенея в гримасе ненависти. – Верни сейчас же!
Эдик покачал головой.
– Нетушки, – наслаждался он. – Лети – такая тебе мера наказания.
– Верни-и-и!
Эдик щелкнул выключателем, прервав нечеловеческий вопль хомо супера. Лишить Локи свободы – это полнаказания. А вот лишить его новой информации… Это для психократа будет сущим адом. Вот и пусть покорчится…
Иволгин сориентировал скваммер и включил движки на разгон. Впереди ярко отсвечивала точка «Беллоны». На экране заднего обзора Эдик уловил выхлоп – бледный, рассеянный конус горячего водорода. Продовольственный танкер «Алькатрас» отправился в свой вечный полет.
Глава 37
СИСТЕМА «БОЛЬШОЙ СЫРТ», СОАЦЕРА
От комендатуры одна вывеска осталась, Оскар снял ее и спрятал – будет экспонат для музея. В комендатуре было пусто и тихо. Никто не орал по секторам подземного склада, не «гуртовал» заложников, не допрашивал уличенных в нелояльности. Сквозняк гулял по радиальным коридорам, шелестя гербовыми бумажками с серпом и молотом, вея жеваными шторками, качая бело-зелеными листьями чахлой дифинбахии в вазоне-ящике, полном окурков.
Ополченцы – все в угнанных Антоном БК – рассыпались и прочесали сектора от нижнего горизонта до верхнего, но нашли только голодного чумазого кота. С хриплым мявом кот бросился к людям, те ему выделили по кубику витаминизированного желе, и животное ошалело от привалившего счастья.
– Выдвигаемся на дом-город, – скомандовал Жилин. – Поведет первая группа. Вторая и третья держатся позади нее на дистанции десять метров. Вторая – слева, третья – справа. Вперед.
Под куполом Соацеры сгустилась тишина – со стороны Завода стройматериалов не доносилось обычного шипения. Не было слышно детских считалок и визга с синих полей у дома-города – качели и горки пустовали, никто не прогуливался с коляской, роботы-няни торчали столбиками, будто суслики у норок.
Молчание казалось зловещим, а угрюмые башни отливали красным на закатном солнышке и кутались в траурные тени.
– Никольский, – спросил Жилин, – вы все здесь из одной башни?
– Да, у нас в Северной модули, вон в той, что слева.
– Аварийный вход имеется?
– Имеется, имеется! – заторопился кто-то из группы Никольского.
– Показывай. Начнем с Северной.
Группа Никольского во главе с командиром горячо одобрила решение Жилина.
Ополченцы обошли высокий купол, выпирающий, как бастион, перебежали голубую поляну, прячась в мертвой зоне под туннелем-переходником, и уперлись в тамбур аварийного шлюза. По одному, сгибаясь в три погибели в БК, все проследовали в коридор Гагарина и выбрались к вестибюлю Циолковского – ни там, ни здесь никого и ничего. Тишина стояла мертвая и будила нехорошие предчувствия.
– Группа Колманова, – негромко сказал Жилин, – разблокирует модули отсюда и до Западной башни. Группа Ковальского займется Южной и Восточной. Группа Никольского пойдет со мной – поднимемся на верхние ярусы. Никого не выпускать, пока не пройдут фильтрацию!
Ополченцы разошлись. Жилин, Антон, Никольский и иже с ним втиснулись в четыре пассажирских и в оба грузовых лифта, поднялись до последнего, тринадцатого, яруса и прошлись по всем коридорам. Пусто.
– Куда все пурпуры делись? – удивился Антон.
– Знаешь, что бывает с тараканами на кухне, когда свет включишь? – ухмыльнулся Гирин. – Вот тут то же самое! По щелям разбежались, чмошники…
– Выпускаем людей, – распорядился Жилин, – и сходим на двенадцатый.
Никольский с Сугориным пробежались по коридору, отпирая двери жилых модулей.
– Выходите! Это ополчение!
Затишье неверия длилось недолго и сменилось нарастающими визгами и воплями, причитаниями и славословиями. Жилин поспешил увести ополченцев ярусом ниже. Та же история – ни одного пурпура нигде, бледные лица освобожденных заложников, и катится, катится вал радостного шума. Победа!
Когда Жилин спустился в вестибюль Циолковского, там было полно народу. Толпа взорвалась криками, завидев освободителей, но тут Колманов в бронескафандре, уже без головного сегмента, поднял руку, требуя тишины.
– Разрешите, – начал он, перекрывая остаточный шум, – разрешите общее собрание жителей планеты Марс считать открытым!
Толпа взорвалась аплодисментами и стихла, лишь отдельными хлопками нарушая бесшумие.
– На повестке дня один вопрос – избрание нового директора системы «Большой Сырт»! Гереро паскудой оказался и сбежал, ну а нам надо заполнить свободную вакансию. Есть и кандидатура подходящая! Я предлагаю избрать на пост директора системы Жилина Глеба Петровича! Кто «за», прошу поднять руки!
Толпа людей взревела и общим движением вскинула тысячи рук.
– Единогласно!
Колманов протолкался к Жилину и потряс ему руку в броне.
– Поздравляю! – осклабился Колманов.
– Я тебе это еще припомню! – пообещал Жилин, улыбаясь.
– Слово предоставляется директору системы Жилину!
Глеб поднялся на приступочек, оглядел множество лиц и начал речь:
– Спасибо, конечно, за оказанное доверие, но учтите – я за всех отдуваться не намерен! Работать будут все! Со мною здесь, – Глеб обвел рукой товарищей в бронескафандрах, – и работники, и неработающие, и шохо, и хомо. Мы вместе одолели Локи и теперь сообща займемся делом, будем строить всем миром и восстанавливать порушенное! Бывали всякие социальные хвори – и «коричневая чума», и «красная зараза». Наше общество подхватило «пурпурную проказу», и мы никогда от нее не излечимся, если будем делить людей и вычитать неработающих! Пора складывать и умножать усилия!