Другие Семь дней
Шрифт:
Капитан зевал в кулак, и постоянно помешивал чай. Мельхиоровая ложечка дребезжала по стакану, разгоняя давно остывшую бурую жидкость. Лейтенант же стеснялся, поэтому ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не зевнуть прямо в лицо чекисту. Все-таки целый день на ногах…
– Ладно, лейтенант, продолжим.
– Так точно товарищ капитан государственной безопасности, продолжим! – чуть ли не заорал Огурцов. Андрей Тимофеевич, конечно, мужик правильный и понимающий, но, если начальник областного УНКВД приехал лично, то изволь лейтенант, отвечать по уставу, а то… Ведь вместо заслуженных наград и благодарностей, можно получить
– Да не ори ты как оглашенный! С утра голова раскалывается, – поморщился Чечков и неожиданно признался. – Понимаешь, хотели с супругой детишек в парк Щербакова сводить, на лебедей посмотреть, а тут звонок ваш. И понеслось…
– Так не специально же, товарищ капитан! – начал оправдываться лейтенант.
– Знаю, – улыбнулся Чечков. – Вернее, догадываюсь. Ни к чему нам провокации такого уровня сочинять, чай не Витте, царская милость в обратку станет. – И посмотрев на вытянувшееся от удивления лицо лейтенанта, не сдержавшись, засмеялся. – Не бойся, Иван Михайлович, это я так, красного словца ради. Если серьезно, – продолжил капитан, – то признаюсь, как на духу, ни черта я не понимаю в происходящем.
Оба молчали, в который раз уже рассматривая выложенное на стол имущество шпиона. Старый заржавленный перочинник, с выдавленным на рукояти из странного материала ценником «2 руб. 20 коп» и силуэтом белки, кучка металлических монет, все как одна, с навязшим уже трезубцем, несколько купюр, притом, одна из них с гетманом Мазепой. Первый раз увидев ее, Огурцов долго хмыкал, крутил головой и пытался прогнать из головы навязчиво лезущие строчки про «гетмана-злодея» и какого-то «Кочубея». Чечков тоже уделил немало внимания бумажным деньгам, рассматривая каждую «грывню» через карманное увеличительное стекло.
Отдельной кучкой лежали более важные вещи – ворох документов и небольшой, зализанный «брусок» из того же непонятного материала. У «бруска» снималась задняя крышка с надписью «Sony Ericsson» и наличествовал стеклянный экран с непонятной маркировкой и надписью «Нет сети». Документы, которые, если быть объективным, представляли собой смазанные светокопии оригиналов, были чрезвычайно необычны. Язык и трезубцы, Огурцов заметил еще на Песчанке. А когда немного разобрался с рапортами и прочей «сопроводиловкой», и покопался основательнее, то заметил еще одну несуразицу. Даты. 2001 год, 2008-й, 2010…
– Да, тут еще один момент, – не сдержавшись, зевнул Огурцов. – Я, товарищ капитан, наших ихтиологов озадачил.
– Кого-кого? – не сообразил капитан.
– Ну, рыбологов. Тех, кто рыб изучает.
– Ааа… Понял, точно. Извини, не сообразил сразу. С чего это ты вдруг к рыбологам побежал? – Чечкову определенно понравилось слово, выдуманное лейтенантом.
– Загвоздка тут в чем. Я сам у моря родился и жил, каждую рыбешку в лицо знаю. У шпиона же в лодке, пудов двадцать свежака и почти все – звери, а не рыбы. Каждая как бревно, и весит кил под десять. Сперва не мог понять хитрость в чем, думал, может он в рыбах взрывчатку перевозил. А потом, профессор все разъяснил. Пеленгас это.
– И что? – недоуменно переспросил капитан у торжествующего Огурцова.
– А то, товарищ капитан, что рыба эта только на Дальнем Востоке обитает! Хищник – хуже судака, такого в море выпусти, он через пять
– Сурово… – оценил неожиданный поворот в деле Чечков, но продолжить не успел. В кабинет постучался дежурный:
– Телефонограмма из Киева, товарищи командиры! За подписью Серова. Сверхсрочная! С приказом донести содержимое до всего начальствующего состава.
– Сверхсрочная?
– Так точно, товарищ капитан государственной безопасности, – дежурный от старания так тянулся, что, казалось, еще немного и порвется пополам, даже портупея не поможет. – От товарища комиссара государственной безопасности третьего ранга!
Ческов с Огурцовым переглянулись. Мысли что лейтенанта, что капитана ГБ, совпадали полностью: «Началось!»
г. Варшава, Президентский дворец.
Бронислав Коморовский, Президент Ржечи Посполитой Польской
– Пся крев! Такой шанс построить Великую Польшу от можа до можа, причем до Охотского!. На Leopard 2A4 против «тридцатьчетверок»! – Бронислав Коморовский, уже почти три месяца как президент страны, не находил себе места от возбуждения. – Конечно, их всего чуть больше сотни, но и Т-72 для сорок первого можно считать супероружием… Русские беззащитны! Главное, действовать быстро, пока не налетели другие коршуны. И союзникам ничего не сообщать, а то пригребут всё себе. Сейм тоже не нужен, утопят в говорильне. Надо действовать. И очень быстро! А если что, нового Лжедмитрия долго искать не надо – товарищ Власов как раз под боком, из-под Львова свой четвертый мехкорпус вывести пытается…
Не будучи военным, Бронислав, тем не менее, любил быстроту и четкость выполнения своих приказов. И 27 октября 2010 года Войско Польское начало наступление по всей протяженности границ с Россией, Белоруссией, Литвой и Украиной. Почти двести тысяч жолнежей, ревя моторами, при поддержке семи сотен танков и тысячи БМП, надвигались на обреченного противника. На каждые два танка и три «бехи» приходилось всего по четыре километра государственной границы. Остальные двести танков и триста «коробочек» оказались немножко не на ходу. Увы, последние поставки советской техники осуществлялись почти тридцать лет назад.
Первые проблемы возникли в Прибалтике, где поляки ничтоже сумнящеся ворвались в оперативные тылы группы армий «Север». Немцы сориентировались быстрее. И неожиданно обнаружилось, что «ахт-ахты» всё же опасны для «Леопардов», а прошедшие всю Европу солдаты вермахта, хотя и вооружены намного хуже, но воевать умеют значительно лучше неожиданного противника. Техническая отсталость немцев давала себя знать, но, неся огромные потери, они к вечеру всё же перемололи значительно уступавшие им по численности и выучке польские части. Не помогли даже брошенные на помощь спецвойска. Все две тысячи польских спецназовцев героически пали в боях, увеличив потери врага еще на десять тысяч человек. Остатки польских войск, бросая технику и оружие, бежали, сея панику среди собственного населения. Поляки ждали контрнаступления немцев. Тех самых, из сорок первого года. На их счастье у Вильгельма фон Лееба не осталось для этого сил. Утром 28 октября 2010 года он принял решение о прекращении боевых действий остатков своих войск против РККА.