Другие Семь дней
Шрифт:
– А мне что делать? – спросила «собачница», поправляя очки с необычно толстыми стеклами. – Шестидесятилетняя полуслепая старуха, училка-гуманитарий – кому я нужна? Мои знания, умения, навыки в Советском Союзе сорок первого года неприменимы, а привычки вредны.
– Вы считаете, что учителя литературы или географии стране не нужны? Разве есть профессия древнее и уважаемее, чем учитель?
– Древнее есть, – опять пошутил «рубаха», – даже две!
– Мэорэ и журналисты? – уточнил Кахабер. – Обе трудно назвать уважаемыми. И кто-то учил первых журналистов письму, – он опять обернулся к «собачнице». – Кроме того, вы пенсионер! Можно жить на пенсию.
– И с какой стати СССР будет платить мне пенсию? – не сдавалась женщина. – В этой стране я не проработала и дня.
– В проекте постановления партии и правительства этот пункт выделен отдельно. Вы будете приравнены к своим фактическим ровесникам из СССР. Отношения государства с гражданами «баш на баш» характерны для другого общественного строя.
– Но где я буду жить? – пессимизм женщины был вполне объясним. – Моей квартиры в Тбилиси нет, даже до постройки дома, в котором я жила, ещё более двадцати лет. Я знаю довоенный адрес моей семьи. Но кто и на каком основании
– Это очень серьезный вопрос. На первое время всех нас расселят по общежитиям. Я пока вселился в солдатскую казарму. Потом будут предоставлять квартиры. Поскольку война отменяется, не придется много лет отстраивать сожженные города. Есть надежда, что всё это произойдет гораздо быстрее, чем в тот раз, – лейтенант задумался над последней формулировкой, потом махнул рукой, понятно и ладно. – А на Западе у Вас что-нибудь есть?
Собеседница только вздохнула.
– Гмэртма дагапарос! – она перекрестила Кахабера. – На тебе Крест написан.
– Никто не говорит, – продолжил Вашакидзе, – что проблем нет. Есть. И больше, чем хотелось бы. Но здесь их решать будем всей страной. А «там» каждому придется заниматься этим в одиночку.
– А что с нашим товаром будет? – поинтересовался «рубаха».
– Те, кто везет полезный товар, например, машины или одежду, продадут его государству по нормальной цене. Боюсь, что «Гербалайфы» и прочую подобную шебутень можно выкинуть сразу. В СССР ее втюхивать некому.
– Это почему? – ожила толстая «ненько». – Тысячи людей пользуются предлагаемыми мной биодобавками! Это гарантированное похудание! Я сама уже семь лет…
– Сколько же ты тогда весила? – поинтересовался «кожаный», скептически оглядывая необъятные телеса.
– Я… Мы… Да вы… – тетка задохнулась от возмущения.
– Попробуйте сдать образцы ваших добавок на исследование в советские лаборатории, – предложил пограничник, – вдруг, и в самом деле, от них есть польза. А нет, так хоть правду узнаете. Это не «международные независимые эксперты», которые за двести баксов и стрихнин, как биодобавку, в фотошопе сертифицируют.
– Ладно, – вмешался «кожаный», – кончай нас агитировать за Советскую Власть, – он усмехнулся. – А ведь и вправду, за Советскую Власть! Не суть. Значит, говоришь, есть несколько дней, чтобы разобраться и решить, что делать дальше?
– Есть.
– Нормалек. Успеем обсудить всё, и продумать. Вопрос серьезный, с наскока не возьмешь, – мужик вдруг широко улыбнулся и закончил. – Выкрутимся! Где наша не пропадала!
Восточная Пруссия, г. Кенигсберг[14].
Эрих Кох, обер-президент, гауляйтер Восточной Пруссии
По черепичной крыше и стеклам барабанили тугие струи дождя, а яблони в окружающем виллу саду гнулись под резкими порывами ветра. Вилла называлась «Иоахим», располагалась по адресу Оттокарштрассе, двадцать два, в дорогом районе Амалинау. Считалось, что вилла принадлежит городскому управлению, но в Кенигсберге все знали, что на самом деле она была «служебной резиденцией» государственного советника Эриха Коха. Но четырех человек, сидевших за столом для совещаний в кабинете на втором этаже здания, не интересовало буйство стихий за плотно зашторенными окнами. Трое из них с предельным напряжением на лице изучали лежащие перед ними документы, и только один разглядывал цветной иллюстрированный журнал. Собственно, в этом не было бы ничего необычного. Человека с журналом звали Ганс Адольф Прютцман. Он был немцем, и журнал «Der Spiegel» был немецким. А поскольку большинство изучаемых тремя остальными участниками документов вышли именно из его ведомства, он вполне мог позволить себе почитать прессу. Несуразность была в том, что Ганс Прютцман носил мундир группенфюрера СС и уже почти два месяца, с конца апреля 1941 года, возглавлял штаб оберабшнита «Норд-Ост». Только вот журнал, в который он уткнулся, был датирован маем две тысячи десятого года…
Наконец, человек с невыразительным, слегка одутловатым лицом и усиками «а-ля Гитлер» оторвался от бумаг и сказал:
– Господа, я собрал вас для того, чтобы обсудить наше положение и принять главные, судьбоносные решения. Но сначала я хотел бы услышать, что господин фельдмаршал скажет о чисто военных аспектах сложившейся ситуации…
Сидевший с прямой, как палка, спиной фельдмаршал фон Лееб неторопливо поднялся из кресла и подошел к карте.
– Как вы знаете, вчера в три часа тридцать минут утра вверенные мне войска группы армий «Норд» выдвинулись на исходные позиции, а в четыре перешли границу и начали боевые действия в соответствии с директивами ОКХ. Практически одновременно обнаружилось исчезновение связи со всеми штабами, расположенными южней линии Ангерапп – Гердауэн – Прейсиш-Эйлау – Хайлигенбайль[15], в том числе – с танковой группой Гота и штабом девятой армии, с которой наши части должны были плотно взаимодействовать. Прервалась и связь со ставкой. Тем не менее, за прошедшие сутки наступление развивалось достаточно успешно, несмотря на сильное сопротивление противника, сложные погодные условия и невозможность применения авиации. Продвижение наших войск составило от пятнадцати до шестидесяти километров, и к исходу двадцать второго июня передовые части четвертой танковой группы вышли в район северо-западнее Каунаса к реке Дубисса. Тем временем посланные офицеры связи, а также направлявшиеся в соответствии с распоряжениями части тылового обеспечения в целом ряде мест натолкнулись на пикеты вооруженных людей в форме, разговаривавшими по-польски. Это привело к боестолкновениям, а информация о том, что такие важнейшие транспортные узлы, как Гольдап, Ангенбург, Ландсберг и Браунбург захвачены польскими партизанами, повлекло за собой решение направить на эти направления боевые части из числа находящихся в резерве. Поначалу нашим частям противостояли лишь небольшие группы людей с автоматическим оружием, однако уже к середине дня развернулись серьезные бои. В распоряжении противника оказалась бронетехника и артиллерия. Нам удалось продвинуться на расстояние до двадцати километров, но части понесли большие потери от ударов авиации, тяжелых танков и бронемашин, неожиданно
Прютцман оторвался от изучения журнала и негромко сказал:
– Увы, господин фельдмаршал, правда. У нас не осталось ни малейших сомнений, и нет ни одного факта, свидетельствующего против.
– Тогда наше положение просто катастрофическое. На оставшейся под нашим контролем части территории Восточной Пруссии сосредоточены достаточно большие военные запасы. И боеприпасов, и горючего хватит на две-три недели интенсивных боевых действий. Имеются и определенные мобилизационные резервы. А вот потом – все. В Восточной Пруссии нет военной промышленности, и, израсходовав снаряды с оперативных складов, нам неоткуда будет их пополнить. Я всегда был противником войны с Россией, однако был готов исполнить приказ фюрера. Германия в целом была способна вести войну против Советов, и выиграть. Но группа армий «Норд», опирающаяся исключительно на ресурсы третьей части Восточной Пруссии, не способна воевать с советской Россией в одиночку. Если же добавить войну с абсолютно неизвестным нам противником, опережающих нас в техническом отношении на семьдесят лет, то картина становится в высшей степени мрачной. И, наконец, армия должна исполнять приказы. Но я не понимаю, от кого я должен их получать в создавшейся ситуации! У меня все, господа.
Кох кивнул.
– Благодарю, господин фельдмаршал… А теперь я все же попрошу рассказать, что удалось узнать органам СС и СД об окружающем нас мире.
Группенфюрер Прютцман отложил в сторону журнал.
– Времени, у нас, господа, сами понимаете, было очень мало, и поэтому мы можем нарисовать сейчас лишь самую грубую и приблизительную картину. Итак, неведомая сила забросила в мир отдаленного будущего часть территории Восточной Пруссии и всю советскую Россию. В мире, в который мы попали, Германия проиграла войну в одна тысяча девятьсот сорок пятом году. Я вообще склоняюсь к тому, что перенос – это результат какого-то дьявольского эксперимента большевиков из будущего. Как нам стало известно, именно эта часть территории в 1946 году была… будет… Одним словом, эти земли оказались отторгнуты от Германии и переданы России. Причем та часть Восточной Пруссии, что была передана Польше, переносу не подверглась. Но с этим пусть разбираются ученые из университета… Нам же важно понимать, что в этом мире установилась абсолютная гегемония плутократов из США. Германия существует и даже процветает, но в политическом плане вся Европа, включая растерявшую колонии Великобританию, пляшет под американскую дудку. Германия – не исключение. Увы, господа, сейчас Германия – это враждебная нам страна, отринувшая идеалы национал-социализма и утратившая нордический дух. Сразу после поражения в войне и оккупации национал-социалистическая партия была запрещена, ее члены были объявлены преступниками, и запрет на любую пропаганду идей национал-социализма не снят по сей день. У Германии есть армия, но она действует по указке из Вашингтона. Например, сейчас немцы воюют на стороне американцев в Афганистане, хотя никаких собственных интересов будущая Германии там не имеет. Возглавляет страну женщина, канцлерина Анхела Меркель. Она представляет христианский демократический союз, а в коалиционное правительство входят социал-демократы, – при этих словах лицо группенфюрера сморщилось, как будто он проглотил лимон. – На самом деле нам пришлось бы собирать информацию по крохам, но, по счастью, двадцать второго июня на дороге между Браунсбергом и Хайлибенгайлем был задержан многотонный грузовой автомобиль, а в нем – водитель и его помощник, оба граждане Германии. Согласно документам, им надлежало доставить груз медикаментов с заводов компании «Bayer AG» в Леверкузене на склад русской компании «Протек» в Кенигсберге, который русские назвали Калининград. Особый интерес представил водитель, Отто Вайгель, одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения, житель Нойбранденбурга. Он оказался владельцем небольшой семейной транспортной компании, специализирующейся на перевозках в Россию, Польшу и Чехию. Вайгель интеллектуально развит и хорошо образован, закончил инженерное училище в Ростоке. Именно он рассказал, что после войны Германия была разделена сначала на зоны оккупации, а затем на два государства, одно из которых, Федеративная Республика Германия, попало в зону влияния американцев и стало его военным союзником. Второе, созданное Сталиным на восточных землях, называлось Германская Демократическая Республика. Здесь правили немецкие коммунисты, и страна входила в советский блок. Собственно, после войны весь мир разделился на два лагеря. Америка сколотила североатлантический военный союз под названием НАТО, второй лагерь представляли Советы, заполучившие под свое влияние восточную Европу и Китай. Впрочем, коммунистический Китай откололся, повел самостоятельную политику и добился небывалых промышленных успехов. Тем временем США повели против Советов так называемую «холодную войну», которая, не смотря на множество локальных войн, не переросла во всеобъемлющий военный конфликт только по причине появления оружия чудовищной разрушительной силы. Армии США, Франции, Англии и Китая имеют чудовищные снаряды, способные поражать цели на расстоянии тысяч километров, причем один снаряд способен уничтожить европейскую столицу! Было такое оружие и у СССР, а затем и у России, вышедшей из-под власти большевиков. Да, да, в тысяча девятьсот девяносто первом году Америка победила в холодной войне, и СССР распался на отдельные государства. Но сейчас на территории этих государств вновь оказалась Россия Сталина. Многие страны бывшего советского блока вошли в Североатлантический союз. Например, Польша, в конфликт с которой мы столь неосторожно влезли. Так что теперь вполне возможно появление на линии соприкосновения немецких частей, которые будут стрелять в немцев.