Другие. Экзистенциалист

Хаген Тесс

— Привет, девчонки, — весело поздоровался он. — А я к вам сегодня не один. Друга вот встретил случайно, решил познакомить. Он держит ресторан и галерею в Москве. Льётольв.

— Для друзей просто Льё, — подхватил я его игру, неплохой способ отвлечься. Девушки разом улыбнулись мне таинственно и с интересом. Я пожал руку каждой, но та, которая держала в руках скрипку, таким горячим взглядом пробежалась по моему лицу, что даже Саша чуть вскинул бровь от удивления.

— Саш, вы останетесь на концерт? — спросила вторая, осторожно поправляя причёску перед большим зеркалом. Не знаю, влияет ли фигура

на музыкальный талант, но просто смотреть на эту девушку было невероятно приятно. Плавный переход от пышной груди к тонкой талии и дальше — к широким бёдрам. Будто бы деловитый художник провёл линию одним мазком. Платье поблескивало, соблазнительно подчеркивая всё изящество женственных форм.

— Останемся, конечно. Я же проездом в Москве, терять время некогда, — Саша подобрался к ней поближе и по-хозяйски положил руку на талию. — Пройдемся?

— Да, пожалуй.

Мило перешёптываясь они вышли, оставив меня наедине со скрипачкой. Она лёгкими, волшебными движениями поглаживала свой инструмент, иногда бросая на меня странные взгляды.

— Ваша подруга тоже играет? — спросил я, чтобы скрасить неловкое молчание.

— Поёт… А вы, Льё, действительно музыку любите или просто так, с Сашей за компанию пришли?

— Люблю. И ценю. Особенно живую.

— У вас на лице написано, что вы — эстет.

— А ещё говорят, — педант…

— Друзья Саши все такие…

— И многих вы видели?

— Когда на гастролях бываем, знакомимся… Вас вот только — впервые вижу.

— А я из Москвы редко выезжаю…

— Жаль.

— Если только самую малость, — повинуясь её волшебному голосу и таинственному образу, я подошёл ближе и, перехватив скрипку, шепнул. — Сыграете для меня?

— Что-то особенное? — она мягко убрала мою руку с инструмента и отложила его в сторону.

— Вообще, я Листа люблю слушать… — медленно приближаясь к её лицу, я успел обратить внимание на глубокий карий оттенок глаз, на небольшую родинку под бровью, и тонкий нежный аромат лемонграсса, исходящий от её кожи.

— Как жаль, что я не пианистка, сыграла бы… Сегодня у нас будет кое-что не менее красивое… Льё… — она так же любовно, как и по скрипке, провела ладонью по моей щеке и остановила взгляд на губах.

Всего мгновение, но мне этого хватило, чтобы увлечь скрипачку к себе и дотянуться до пухлых губ. Что со мной было? Целовать незнакомую девушку, быть готовым тут же сорвать с неё платье и… Нет. Я отстранился, и как можно ласковее погладил тонкую фарфоровую шею.

— С удовольствием послушаю, как ты играешь…

— М? — она непонимающе взглянула на меня и погрустнела. — И только? Странный ты…

— Есть немного. Но ты всё равно сыграй для меня… Хорошо?

— Хорошо, — пожала она плечом и засобиралась.

Вернулся Саша с подругой, мы оставили девушек в гримёрке, а сами прошли в зал, заняли лучшие места и обратили взгляды к сцене в ожидании.

— Как она тебе? — спросил он.

— Кто? Скрипачка?

— Ага.

— Милая. И целуется хорошо. Ты кажется поговорить хотел?

— Да… Я был недалеко от Москвы месяц назад где-то — всё тревожно, Льё. Множество влияний, хаотичные и довольно сложные. Фениксы работают на пределе сил в этой зоне, а мы не успеваем за ними разгребать последствия.

—

Меня это не касается, ты же знаешь.

— Знаю. Но… Ты всегда придумывал что-то интересное, может подскажешь?

— Пусть Фениксы из тени выходят и жгут нормально, — пожал я плечами. Слова прозвучали холодно и довольно цинично.

— Это же убийство, Льё…

— Саш, ты важная шишка, продвинь такую идею. Всем сразу станет легче.

— Не буду я этим заниматься. Мы так не работаем, пусть кто-нибудь из огненных предложит, Истиль тот же…

— Такое скорее Сёртун может двинуть, чем этот дед, — буркнул я, сливая своё настроение в отходную яму.

— Подай обратный иск. Вернись к работе, Льё…

Свет в зале погас, раздались аплодисменты и на сцену выплыл ведущий во фраке. Вынужденная пауза в разговоре сыграла мне на руку, можно было подумать над ответом. Так и знал, что Саша поднимет эту тему. Ему трудно, тем более под главенством Марселя, который теперь председательствует в общем совете. Если бы я не стал отступником, то занимал бы его место по праву. Нет, встречный иск не будет удовлетворён, у меня слишком много врагов среди Фениксов, они и заблокируют решение.

— Не буду, Саш. Мне хорошо в буфере. Тут я свободен и принадлежу сам себе.

— А если честно?

— Мне нужен Феникс. Для одного дела, — выдал я спокойно. С Сашей можно быть откровенным, не сдаст, а при возможности — поможет.

— Сильный?

— Да любой. Только готовый к работе с экзистенциалистами.

— Ден с тобой заодно? — Саша разразился аплодисментами, когда на сцену вышли его подруги. Скрипачка тут же метнула на меня острый взгляд и вскинула скрипку на плечо.

— Конечно.

— На днях мы закончим одно большое дело, в Москву должны будут с документами приехать Фениксы, довольно много. Ребята отчаянные, присмотритесь. В архивы все ходят… — намекнул он.

— Спасибо, — кивнул я ему, при этом пристально наблюдая за плавными движениями рук своей скрипачки. Чем-то мне это напоминало взмахи крыльев Феникса — сказочного, совершенно нереального создание. Руки этой прекрасной девушки создавали музыку, крылья же Феникса рождали живительный огонь.

Сердце у меня забилось чаще, откуда-то из далёких глубин души наружу рвались печальные воспоминания, проносились яркими, чуть подёрнутыми туманом времени, картинками перед глазами. Как же долго я живу. Сколько всего видел. Но так ничего и не нашел по-настоящему важного и ценного. Или нашёл, но не смог обрести.

— Льё, — тронул меня Саша.

— А?

— Будьте осторожны с Деном. Предчувствие у меня нехорошее.

— Спасибо, Саш. Ты же знаешь, мы всегда как в карауле. Пойду я, наверное, если заметят нас рядом, проблем не оберёшься.

— Да не будет ничего. Даже не заморачивайся.

— Всё равно пойду… Настроение так себе.

— К работе возвращаться тебе надо, вот что.

— Может ты и прав. Но я не могу. Ты сам знаешь.

— Ну… До встречи тогда, да?

— Да.

Я снова оказался на улице, поймал такси и вернулся домой. Руки до дрожи требовали кистей, красок и пустого, нетронутого холста. Кинув пальто и пиджак в прихожей, я ворвался в гостиную, зажег тусклый светильник, схватил холст и тут же принялся рисовать.