Других у Бога нет
Шрифт:
– Я за тобой! – прошёл он внутрь дома, не здороваясь. – Жена пусть остаётся тут, а я отвезу тебя в Пафос к адвокату.
– Нет! – неожиданно резко выкрикнула Маруся. – Я сама отвезу своего мужа, и никаких других решений не будет.
– Хорошо, – после небольшого раздумья произнёс гость, – тогда пошли к морю, у меня есть к тебе разговор.
Глеб наспех запихнул в рот половинку яйца под майонезом, сделал глоток чая, поймал злую гримасу жены и пошёл за Искандером к выходу.
– Слушай, – начал депутат, как только они подошли к линии прибоя, – мне стало известно, что австрийцы выдают России твоего бывшего шефа, Сергея Михельсона. Ты работал у него, поэтому точно знаешь, чем он владеет. У меня есть отличное предложение. Ему сейчас светит новый суд и новый срок, а у меня есть возможность, если он всё перепишет на меня, сделать так, чтобы он был на свободе через полгода.
– То есть, – Глеб напряжённо улыбнулся, – если я правильно тебя понял, доказанные эпизоды из нового уголовного дела олигарха могут исчезнуть взамен на принадлежащую ему недвижимость.
– Всё зависит от количества. Я знаю, у него есть дом на Кипре, земельный участок под строительство коттеджей, дом в Австрии и обалденно жирный счет в словацком банке. Поможешь всё это забрать, станешь моим бизнес-партнёром…
Глеб слушал этого человека, смотрел в его глаза и понимал, как неравномерно Бог разделил между людьми совесть. Те, кто ловит, не могут взять биту и треснуть вора по башке, боясь наказания закона и Бога, а те, кого ловят, не боятся ничего. Невероятно трудно бороться со злом, когда совесть и порядочность установила тебе рамки, переход за которые тут же делает тебя таким же, как они.
– А ты понимаешь, – произнёс Глеб, – что если я вам отдам такую информацию, и вы с ней придёте к Михельсону, то у меня могут быть проблемы. И потом, что-то я сомневаюсь, чтобы у тебя и твоих друзей хватило власти до суда развалить дело о Пенсионном Фонде.
Искандер громко рассеялся.
– Ладно, ты иди, подумай над моим предложением. Согласишься – и тут поможем, и в Москве защитим. Я могу любое уголовное дело в Москве открыть и закрыть… ты помни это, когда будешь папу навещать… и жена у тебя красавица – пока ты в камере, за них и заступиться-то некому.
Глеб промолчал. Его кулак на мгновение сжался, превратившись в кувалду, но снова пришедшая притча о согнутом ивовом прутике погасила всплеск адреналина. Его опыт и жизнь говорили, что там, где он не дотягивался руками, со временем голова помогала получить желаемый результат. И поэтому, – решил он для себя, – когда выйдет из тюрьмы, то обязательно выяснит, кого имел в виду депутат, намекая, что может развалить уголовное дело.
Развернувшись, не сказав «до свидания», он быстрым шагом пошёл к дому. Маруся, понимая, что пора уезжать, собрала вещи и ждала его в машине. Секунды, которые их разделяли, сами по себе ничего не значили, но конкретно эти приближали их друг к другу и поэтому были очень быстры.
Сев за руль автомобиля, Глеб посмотрел на жену пытаясь найти в выражении её лица волнение, но в ответ увидел желание скорее покинуть это место.
– Скажи, – начала она говорить, как только они поехали, – а почему ты вчера рассказал мне этот странный рассказ? Почему именно сейчас?
– Не знаю, – задумчиво произнёс Глеб, – наверное, хотел сказать тебе, что никакие испытания не должны разрушать отношений. Мне показалось, что в этом рассказе есть сила любви, такая нужная нам сейчас. Через час мы расстанемся, ты вернёшься в пустой дом, и сумерки принесут тебе страх, жалость и сожаление… – гони их всех к чёртовой матери! Выйди на балкон и громко скажи всем бедам и напастям, что им с нами не справиться.
– Как это – выйти на балкон?
– Дождись звёзд на небе, найди самую яркую звезду Ригель, в созвездии Орион, она немного ниже пояса, и крикни ей: «Я люблю своего мужа и хочу, чтобы у него всё было хорошо!»
– Да ты издеваешься надо мной? – Маруся засмеялась. – И вообще, хватит умничать. Ты прекрасно знаешь, что кроме большой медведицы я на небе ничего не найду.
– А это и не нужно. Небу важнее услышать тебя; а услышав, оно само доставит твоё послание.
Она поцеловала его в небритую щёку и, положив голову на плечо, остаток дороги молчала, представляя, как далеко придётся лететь её просьбе до звезды.
Тюрьма
Глава 1
Прощание с женой было тяжёлым. Он снимал губами её слёзы, обнимал, нервно мял пальцы, шептал «пора», стоял и не хотел никуда уходить. Полицейские, привыкшие к подобным эпизодам, спокойно обыскивали его машину, заполняли документы о добровольной явке в участок, даря им возможность ещё немного побыть вместе.
– Всё, всё, всё, – шептала она ему на ухо, – я не плачу, не плачу, ни чуточки, прямо как ты хотел, всё будет хорошо, и… – Адвокат взял Глеба за руку. – И я буду обязательно кричать звезде! – сказала она громче, смотря вслед уходящему в дверной проём мужу.
Войдя внутрь помещения, Глеб тут же был усажен на стул, ему на руки одели наручники.
«Зачем?» – мелькнула мысль. Он услышал, что этот же вопрос задал адвокат, переходя на греческий язык.
«Куда я убегу, – продолжил он говорить сам с собой. – Киприоты – странные и забавные люди. Говорят, говорят, постоянно хотят показать друг другу своё боевое оперение. Голос повышают, руками машут, глазами выражают больше, чем могут произнести. А на деле – хорошие, простые и совсем не подготовленные люди. Сейчас в комнате – трое полицейских, один рядом со мной, второй за спиной, третий у окна. Я стою у самого выхода из комнаты. Ключ от наручников у того, что рядом, на ремне у него пистолет, газовый баллончик и рация. Но именно ему больше всех нужно. Стоит, ругается с моим адвокатом и совсем не смотрит на меня. Сейчас делаю небольшое вращение туловища вправо, потом раскручиваюсь обратно в левую сторону и – локтем в нос. Спираль, распрямляясь, даёт энергию удару, полицейский отключается и падает как подкошенный. Остальные от страха и непонимания ситуации замирают, что даёт мне три-четыре секунды для того чтобы спокойно взять ключ от наручников и пистолет…»
– Глеб, – услышал он голос адвоката, – вас перевозят в тюрьму Лимассола, и там же будет первый допрос. Я на нём присутствовать не могу. Поэтому на все вопросы отвечайте «нет». Или говорите, что дадите пояснения только в присутствии адвоката. Вы понимаете? – он слегка качнул плечо Глеба, возвращая его из мира «боевых искусств» на Землю.
Глеб кивнул молча, вышел на улицу и вскоре, следуя за полицейским, сел на заднее сидение видавшего виды «Опель-астра» серого цвета. Выезжая из полицейского участка, он тянул и крутил шею в разные стороны, пытаясь ещё хотя бы раз увидеть свою машину и жену, но судьба уже решила эту ситуацию по-своему, отправив их в Лимассол разными дорогами.
Маруся ехала с камнем. Огромным, холодным камнем, придавившим её мысли и состояние настолько сильно, что слёзы текли сами, а нервы, спрятавшись от беды, дрожали сожалением и отсутствием веры в хорошее. Она боялась. В голову лезли мысли, одна страшнее другой. Преступники ночью, пока она спит, обязательно подбросят ей в дом картину или спрячут её где-нибудь в саду. Воображение рисовало здоровых мужиков, окружающих дом со всех сторон, лай её маленькой собаки, острые лучи фонарей, рыскающие по окнам, и беспомощный мобильный телефон, не имеющий в памяти экстренного вызова полиции.