Другое человечество. Здесь кто-то побывал до нас...
Шрифт:
Проследим этот парадокс на нескольких примерах. Первый непосредственно связан с находкой первого претендента на место «недостающего звена» – питекантропа.
Останки питекантропа, открытого Дюбуа на Яве в 1891–1893 г.: свод черепа, берцовая кость в двух проекциях и зубы
Самым активным и в ту пору одним из немногих убежденных последователей Дарвина в конце XIX в. становится Эрнст Геккель, который меньше чем через десять лет после выхода в свет дарвиновского «Происхождения видов» в 1868 г. публикует свою «Историю созидания», мысли которой были во многом навеяны дарвиновскими идеями. В своем труде он приходит к выводу о существовании переходного типа между обезьянами и человеком,
Геккель идет еще дальше в своих рассуждениях: он теоретически высчитывает даже место возможного обитания питекантропа. Возможно, говорит он, это должны быть остатки древнейшего континента Лемурии, вытянувшегося от Мадагаскара и Индии через Индийский океан до Индонезии. Смелость и порой фантастичность идей Геккеля сочетаются в нем с трезвым и реалистичным суждением, например, он отдает себе отчет в том, что вряд ли стоит надеяться на возможность обнаружить останки питекантропа неповрежденными [181].
Итак, как видно, Геккель буквально предсказывает вид и форму будущего питекантропа. А в 1887 г. талантливый голландский анатом и лектор Амстердамского университета Эжен Дюбуа (1858–1940), увлеченный идеей найти «высчитанного» заранее питекантропа, вместе со своей женой и сыном отправляется в качестве военного хирурга на Яву. Ему кажется, что именно здесь и могут залегать останки недостающего звена, к тому же Ява соответствовала предсказанию Геккеля, поскольку могла являться частью исчезнувшей Лемурии. Энтузиазму Дюбуа можно только удивляться: в течение двух лет он убеждал власти Суматры разрешить ему проведение раскопок. Наконец разрешение было получено, и он нанимает группу местных рабочих для раскопок и просеивания земли на речных террасах. Такие террасы заметно облегчали раскопки, поскольку в тех местах, где воды реки отступили, можно было просеивать слой за слоем, эпоху за эпохой, не проводя сложных раскопок. Наконец в 1891 г. Дюбуа в Триниле обнаруживает две находки, которым было суждено на многие десятилетия приковать внимание ученых: часть свода черепа и зуб. Чуть позже рядом с ними была обнаружена берцовая кость, и именно по ней можно было сделать вывод, что найденное существо было прямоходящим. Поскольку раскопки велись не слишком упорядоченно и четкой методики не было разработано, место залегания находок не было ясно зафиксировано, что в дальнейшем несколько затруднило их идентификацию.
Первоначально Дюбуа относится к своей находке не очень амбициозно, он считает, что нашел свод черепа шимпанзе, однако, сопоставив с его обнаруженным неподалеку зубом и еще раз внимательно изучив кость, он делает вывод, что наконец найдено знаменитое «недостающее звено». В память о геккелевском предсказании Дюбуа называют свою находку Питекантропом – Pithecanthropus erectus, или «Человекообезьяна прямоходящая».
Впрочем, сразу же возникло много вопросов. Дело в том, что во-первых, свод черепа был найден месяц спустя после находки зуба, и их связь между собой была неочевидной, однако Дюбуа в дальнейшем отбрасывает все сомнения. Во-вторых, после первых находок еще в течение нескольких лет Дюбуа вместе со своими рабочими перелопатил более 10 тыс. кубометров земли, но больше ни одной окаменелости так и не нашел. В-третьих, на обнаруженной берцовой кости в ее верхней трети был явно заметен странный костный нарост. Позже это позволило предположить, что существо могло страдать от какой-то болезни и многие изменения, например, малый объем мозга, были связаны с этим недугом.
Но Дюбуа настроен очень решительно – переходное звено наконец обнаружено! В 1894 г. он публикует материалы о своих находках, представляя ее именно как недостающее звено между обезьяной и человеком. На следующий год он возвращается в Европу, занимает пост профессора геологии в Университете Амстердама и уже с этой высокой кафедры настаивает на эпохальном открытии.
Невольно задумываешься, насколько все просто казалось в ту пору! Многим представлялось, что достаточно найти одного-двух представителей некоего переходного звена, обладавших в равной степени и чертами обезьяны, и чертами человека, и заранее предсказанное Дарвином и Геккелем открытие можно считать доказанным. И, конечно же, как и всегда в науке, очень многое зависело от энтузиазма и личной веры искателя в свое открытие.
В 1895 г. Международный конгресс по зоологии в Лейдене отмечает находки Дюбуа как выдающиеся достижения, однако однозначного признания в качестве переходного типа питекантроп не получает. Да, безусловно, найдено что-то чрезвычайно важное, но может ли идти речь о «недостающем звене» – вопрос
Поражает Дюбуа и позиция самого Геккеля, который присутствует на лейденском конгрессе. Крестный отец питекантропа склоняется к тому, что, возможно, Дюбуа обнаружил именно «недостающее звено», однако крайняя скудность находок не позволяет реконструировать этого гоминида. Таким образом, и Геккель не высказал однозначно положительного мнения, хотя оплатил полномасштабную реконструкцию питекантропа, которая и сегодня стоит в Лейденском музее естественной истории. Сама эта статуя довольно примечательна: у нее практически человеческое тело с «обезьяним» лицом. В руке питекантроп сжимает нечто, похожее на каменный нож, хотя рядом с находками костей никаких орудий не было обнаружено. Как видно, многое в реконструкции как этого гоминида, так и ряда других оказывалось обусловлено все теми же предположениями, а не реальными фактами. В случае с реконструкцией питекантропа ему, по сути, приписывался идеальный образ человекообезьяны, хотя такой облик из обнаруженных костей не следовал.
Первая реконструкция черепа питекантропа, сделанная Дюбуа. Здесь питекантроп сочетает человеческие черты (высокие скулы) и обезьяньи черты – выдвинутая вперед челюсть
Итак, открытие предсказали, нашли некое существо, названное питекантропом (позже он вошел в науку под названием Homo erectus – Человек прямоходящий), и… в испуге отказались признавать его однозначно предком человека. Уже значительно позже яванский питекантроп займет свое место на эволюционном древе развития человека, и ни один школьный учебник не обойдется без рассказа о нем. На первый взгляд можно только удивляться косности и инертности научного сообщества того времени, отказавшегося видеть в нескольких разрозненных фрагментах образ предка человека! Но поразительным образом смысл в такой крайней осторожности все же был – как оказывается сегодня, скорее всего, питекантроп был не предком человека, но просто одним из исторических предшественников, одним из древнейших видов человечества на земле. Но об этом – немного позже.
Как мы представляем наше развитие?
Как же сегодня представляется путь развития эволюции от самых примитивных форм к Человеку разумному? Сделаем несколько зарубок на древе миллионолетней истории, следуя последним открытиям в этой области. Для этого воспользуемся одной из классических схем, изложенных в уважаемом журнале «Discover» (№ 9, 2003), очень широко распространенной в научном мире [Great Mystery of Human evolution Discover, 34–44]. Эта схема базируется, по сути, на двух постулатах: во-первых, эволюционное развитие человека идет из Африки; во-вторых, наличие преемственности прогрессивных форм от более примитивных.
Все, как предполагается, началось около 7–6 млн лет назад. В 2002 г. на территории Чада был обнаружен череп существа, который многие стали называть самым древнейшим гоминидом – Сахелантроп Чада (Sahelantropus tchadensis). Череп этого существа сочетает как явные обезьяньи черты, так и особенности, которые встречаются у более поздних гоминидов.
Следующий шаг эволюции – Австралопитек из Афара, найденный в Эфиопии, жививший 3,9–3 млн лет назад и долгое время претендовавший на звание самого раннего существа, которое отправилось в путь по дороге сапиентации. Благодаря этому афарский австралопитек оказался широко «прославлен» в литературе и даже получил трогательное имя Люси (о нем мы расскажем позже). Самое важное – он уже обладал прямохождением. Он был невысок – около 120 см ростом, обладал мощным торсом и небольшим мозгом.