Другое человечество. Здесь кто-то побывал до нас...
Шрифт:
Эволюция, которой не было
Эволюция «по Дарвину»
В основе классической и наиболее распространенной теории антропогенеза, то есть теории историко-эволюционного формирования человека, лежит симинальная гипотеза (от лат. simia – обезьяна), утверждающая происхождение человека от высокоразвитых обезьян третичного периода. Симинальное происхождение человека предполагалось достаточно давно – хотя бы благодаря морфологическому сходству между человеком и высшими обезьянами, однако сам механизм симинального истока человека был разработан именно Ч. Дарвином.
Сегодня наука значительным образом развила теорию Ч. Дарвина,
Здесь имеет смысл в самых общих чертах напомнить несколько дарвиновских постулатов, которые в обиходе трактуются как якобы утверждение Дарвина, что «человек произошел от обезьяны». Это не совсем точно и, конечно же, не столь примитивно. По сути, фундаментальное положение теории Ч. Дарвина об эволюции, изложенное в 1871 г. в книге «Происхождение человека», включает несколько важнейших постулатов.
Прежде всего, в основе всего лежит принцип естественного отбора. Дарвин пишет: «Человек распространился на земле весьма широко и в период своих постоянных миграций должен был подвергаться воздействию самых разных факторов… Позитивные вариации различного вида должны были случайным или постоянным образом сохраняться, а негативные – отвергаться. Я говорю здесь не о серьезных изменениях в структуре, которые могут происходить лишь в течение очень долгого времени, но лишь об индивидуальных различиях».
Итак, Дарвин и его последователи считают, что небольшие случайные изменения или мутации постоянно происходят в живой природе. Те изменения, которые являются благоприятными для конкретного вида, повышают его шансы на выживание в природе, закрепляются путем естественного отбора. Все другие изменения, наоборот, отбрасываются.
Во-вторых, процесс эволюционных изменений протекает постепенно и занимает очень большой период времени. Изменения происходят и сегодня, однако в силу их протяженности во времени их сложно заметить. Небольшие мутации носят последовательный кумулятивный эффект: как только изменения достигают некой критической массы, в природе появляется новый вид. Само по себе появление нового вида может происходить скачкообразно, но ему предшествуют многочисленные долговременные мутации, которые закрепляются на генном уровне. В результате такой видовой эволюции появляется человек как итог очень сложных процессов, мутаций и адаптации.
Мутации приводят не только к развитию новых видов, но и к появлению тупиковых ветвей, которые постепенно исчезают, уступая место более удачливым соперникам по эволюции. Теоретически количество таких видов – появляющихся и исчезающих – должно было быть на земле огромным. Для того чтобы найти «удачный» вариант видовой эволюции, природа должна перепробовать миллионы вариантов.
Таковы самые общие утверждения. И тотчас возникает масса вопросов.
Прежде всего, где же эти «тупики развития», где сотни тысяч видов «отработанного материала»? Здесь и заключается первая проблема: никакого «бесконечного разнообразия видов», прежде всего вымерших вариантов, в слоях земли не обнаруживается. У нас еще будет возможность вернуться к этому поразительному противоречию.
А вот и другое возражение. До сих пор так и не понятно, что могло послужить толчком к началу серьезных изменений в физиологии гоминидов, в результате которых они кардинальным образом сменили свой внешний вид. «Очевидно, генные мутации», – будет ответ. Да, разумеется, но какие? И почему? Ни на один из этих вопросов нет ответа.
Прежде всего – почему? Здесь ответов может быть множество. Например, изменение интенсивности солнечной активности, инверсия магнитных полюсов земли, падение метеорита. Да мало ли что… Проблема в другом – ни один из этих факторов не воспроизводим и не повторяется больше.
Может быть, это исключение и случайность? Существует, например, версия, что одна из групп человекообразных приматов могла поселиться в районе с сильным радиоактивным излучением, например, в пещерах, и именно это излучение привело к началу мутаций. И с этой версией можно было бы согласиться, если бы не два серьезных возражения. Во-первых, на земле в один и тот же момент в разных районах мира жило несколько разных видов людей. И это не была какая-то «локальная группа приматов», но разные типы «вполне человечества», только разбросанные по разным концам земли, например, в Африке и Индонезии. Поэтому об «облучении локальной группы» речи быть не может, надо было «облучать» всех. Во-вторых, маловероятно, чтобы радиоактивное облучение привело к каким-то «позитивным мутациям» – практика показывает как раз обратное.
Теперь другой вопрос – а что конкретно должно было мутировать? И здесь ответы оказываются сами разнообразными и порой неожиданными. Некоторые из них уделяют внимание, казалось бы, мелочам, которые могли повлиять на весь процесс изменения жизни человека. Например, по одному из предположений, небольшие генные мутации привели к резкому уменьшению жевательных мышц, а это, в свою очередь, привело в конечном счете к изменению костно-лицевой морфологии и рациона питания. Это произошло около 2,4 млн лет назад. Мутации подвергся ген миозина, формирующий протеины. Именно он отвечает за сокращения мышц, определяет силу и размер жевательных мышц. У современных людей мутировавших ген миозина отличается от более ранних немутировавших генов макак и шимпанзе. Впрочем, ряд ученых, высоко оценив открытие, высказали сомнение, что лишь одна мутация могла привести к столь кардинальным изменениям и тем более – к «очеловечиванию» [429, 03, 2004].
До сих пор непонятно, какой набор генов должен мутировать и почему, чтобы, положим, шимпанзе превратилось в конечном счете в какой-нибудь вид человека.
А вот и другое возражение: обычно мутации приводят к ослаблению организма. Особенно те, которые происходят под воздействием радиации, изменения биохимического состава воды, грунта, пищи. Ни один вид животных не будет поддерживать мутировавшее «необычное» животное – его отторгнут, бросят, а может быть, и загрызут. Какие у нас есть основания предполагать, что, например, Человек умелый в Африке, или питекантроп на Яве, или, тем более, австралопитек должны сохранить жизнь своему мутировавшему сородичу? Да и как он может выжить в одиночку?
Практика показывает нам как раз обратное тому, что утверждают эволюционисты, – в живой природе серьезные мутации чаще всего приводят к смерти мутировавших особей, а небольшие «безопасные» мутации не могут закрепиться и передаться всему виду. Здесь – одна из основных проблем. Точнее, продолжение одной глобальной проблемы, которая заключается в поразительных нестыковках между теоретическими построениями и реальным положением вещей. И многое начинается с самой проблемы зарождения жизни на земле.