Другое оружие

Ариша

Она решила остановиться на своих первых помощниках, прикусывая себе язык, чтобы не упомянуть мужа – за моральную поддержку. Одна фраза, которая привела её к победе… Он, безусловно, получит свои благодарности, но Энакин не любил быть упомянутым в её делах или в любой другой деятельности на вторых ролях, он должен быть во главе, на первых ролях, никак иначе.

К тому же, они уже решили, что по-прежнему не будут афишировать свой брак.

Собравшиеся в её просторном кабинете были намного более интересными собеседниками,

чем гости Императора, и её не могло не радовать, что сегодня пришли поздравить её с победой те сенаторы, с которыми в дальнейшем она хотела бы работать.

Кабинет был забит битком, Мон Мотма, как и Органа собрали около себя небольшую группку представителей, губернатор Елар и представитель Бинкс также пользовались популярностью у присутствующих.

Поднявшись во второй раз на небольшую площадку, на которой стоял её рабочий стол, сенатор Набу произносила вторую речь, высказывая дальнейшие перспективы их проекта.

Раздался гром аплодисментов, и, когда она уже хотел спуститься к остальным, ей подали руку в чёрной перчатке.

Она подняла глаза на джентльмена и невольно улыбнулась, принимая помощь.

Скайуокер, держал её руку своей, надёжно защищая от гостей со спины, и уверенно вёл через толпу.

К ним подходили сенаторы, высказывая свое восхищение, как на балу, но никто из них не решался заводить серьёзный разговор при Лорде Вейдере. Энакин продолжал уверенно вести её к выходу, а Падме, не сопротивляясь и по-прежнему приветливо улыбаясь, принимала заслуженные комплименты.

Муж вывел её из кабинета, уверенно провёл через приёмную и направился по коридору.

— Ты же сказал, что твоей ноги в Сенате не будет в выходной? — не скрывая улыбки, спросила она,

— Я передумал и решил тебя похитить, — с абсолютно серьёзным выражением лица заявил он.

— Энакин, это я организовывала приём, — уже серьёзно сказала она, попытавшись замедлить шаг. — Согласно установленному этикету, я должна проводить всех гостей.

— Успокойтесь, сенатор, я же сказал, это похищение, — при этих словах он, не сбавляя ходу, вёл её прямо в огромное окно в коридоре.

— Энакин, что… — она не успела договорить, как окно, которое должно быть запечатанным, открылось, он легонечко её толкнул, и Падме приземлилась на ноги уже в хорошо знакомом чёрном флаере.

Энакин перепрыгнул через неё, приземлился на своё место, сел и включил двигатель.

— Садитесь, сенатор, — велел он. Падме подчинилась и сразу же зафиксировала ремни безопасности. — Открой бардачок.

Она открыла потайной отдел и с улыбкой вытащила бутылку коллекционного вина.

— А ты переживала, что оно не дождётся, — игриво подмигнул водитель, уверенно направляя флаер в поток.

— Ты великолепен!

В большой гостиной все кресла и диваны были сдвинуты по кругу. Все подушки, которые были найдены в доме, были раскинуты в центре, где вальяжно лежал

Скайуокер, в лёгкой домашней одежде, поднимая на руках дочь. Падме с сыном сидели рядом.

— …поставил Люка в ходунки.

— И? — произнесла Падме, зная ответ.

— Я не знал, что он умеет так орать, — запрокинув голову на подушке, Энакин выразительно посмотрел на жену. Падме не удержала улыбку и поцеловала сына в макушку.

Малыша мало интересовали разговоры родителей, его больше увлекала светящаяся разными цветами новая игрушка, подаренная отцом.

— Лея любит ходунки, а Люк их терпеть не может.

— Я уже понял, — не отрываясь от подкидывания дочери, сказал он, девочка весело визжала.

— А как прошло утреннее построение высшего командного состава?

Энакин тихо засмеялся, прижимая дочь к груди.

— Что такое?

— Я думал на «Истце» все иллюминаторы запотеют! — со смехом ответил он.

Лее надоело просто лежать, возмущённо пискнув, она попыталась сползти с широкой груди отца. Энакин приподнялся и посадил её в ходунки, которые стояли рядом. Люк потянулся за сестрой, и Падме посадив сына среди игрушек, вернулась на подушку рядом с мужем.

— Так что там у вас случилось?

— Массовое похмелье всего главного состава, у нас случилось! — возмущённо ответил он, потянувшись за ягодой на импровизированном столе. — Я сначала думал, что всех к бездне разжалую! Потом передумал, все же пришли без опоздания и мундиры наглажены. Но адмиралы, пытающиеся разучиться дышать мне аж настроение подняли… Такое зрелище!

— Ты садист! — заявила Падме, кормя его ягодой.

— Кстати, о чём ты разговаривала с адмиралом Вариаром на балу?

«Ага, значит заметил!» — не без радости подчеркнула она.

— В основном о реорганизации флота, о плюсах твоих реформ, о его жене…

— Родная, ты не ангел, ты бесёнок какой-то!

— Почему же? — возмутилась она, не поняв причину «разжалования».

— Десять минут разговора с человеком, а ты его уже о семье разболтала! И какие ещё военные тайны он тебе выдал? — он перевернулся на живот и с интересом смотрел прямо в глаза.

— А у вас уже есть военные тайны? — отвечая тем же взглядом, спросила она.

— Вопросом на вопрос отвечаешь? Так о чём вы ещё говорили? — он не сводил с неё глаз, Падме отвечала тем же, её улыбка стала шире – ей нравилось его дразнить.

Энакин резко оттолкнулся руками об пол и прыгнул на неё, повалив на мягкие подушки. От неожиданности Падме взвизгнула.

— Так что? — горящая синева сводила с ума, но вместе с мамой взвизгнула и дочка, забив руками об маленький столик перед собой, разбросав игрушки. Родители синхронно повернулись в сторону детей, две пары удивлённых глаз смотрели на них.

— Не шали, — Падме аккуратно попыталась выбраться из-под мужа. — Дети уснут, потом можешь допросы с пристрастиями устраивать.