Другое оружие

Ариша

— А ты, должно быть, Люк, — догадалась незнакомка, дружески протягивая открытую ладонь. Малыш внимательно посмотрел на пустую руку и поднял глаза на женщину. — Давай знакомиться? Я – Сола, твоя тётя, — она улыбнулась ещё шире, мальчик ответил ей тем же, посмотрел на родителей за спиной у тети, и только потом положил свою маленькую ладошку на пальцы Солы. — Привет, красавец! — поздоровавшись с мальчиком, Сола уверенно его подняла и посадила к себе на колени. Ребёнок с интересом рассматривал новую тётю. — Ой, а глазки-то у нас, как у папы, да?! — она приподняла малыша и поцеловала в лоб. Люк смущаясь завертел головой, уворачиваясь от чужих губ. Сола посмотрела на Энакина, который вместе с Падме наблюдал знакомство родственников. — И вообще, сын – копия отец! — постановила она, снова рассматривая лицо мальчика. Люку уже надоело сидеть на руках, и он потребовал, чтобы его вернули к сестре, которая

недоверчиво наблюдала за странной женщиной. Сола обернулась и улыбнулась ей, возвращая Люка на его место.

— А ты у нас Лея? — радостная улыбка не помогала – девочка все еще смотрела на новое лицо настороженно. — Ах, глаза уже потемнели и такие хитрые, настороженные. Точно наша девчонка! — Сола так же протянула раскрытую ладонь и ей. — Пошли знакомиться? — весело кивнув. — Я твоя тётя! Не бойся, я тебя не обижу, — Лея внимательно смотрела на весёлую женщину, явно не доверяя ей, но ту это ничуть не смущало, и она протянула руки, чтобы поднять девочку. Падме закрыла глаза, прижимаясь к мужу в ожидании бурной реакции дочери, но к её удивлению, было тихо. Когда она открыла глаза, Сола уже подняла Лею на уровень своего лица, и они с интересом смотрели друг на друга. — Ох, красавица, ты наша! — тетка не удержалась и поцеловала её в щёку, на что Лея громко заявила свой протест к подобному своеволию. Сола рефлекторно отодвинулась, с ещё большим интересом глядя на племянницу. — Точно, Наберри, сразу чувствуется наша кровь! — кровь резко дала о себе знать в виде громкого возмущения, и Сола усадила Лею около брата, решив больше не раздражать ребёнка. — Я думаю, мы подружимся. Я на недельку, так что будет время! — сообщила она, поворачиваясь к счастливым родителям. — Падме, а кто старший?

— Люк, минут на двадцать.

— А… тем более, — Сола игриво посмотрела на Скайуокера, и вернулась к детям, которые уже забыли о тёте и бренчали своими игрушками, — сразу видно, кто глава семейства.

Энакин вопросительно посмотрел на Падме, ожидая пояснений.

— На Набу, на нашем континенте было суеверие, что первый ребёнок рождается похожим на того, кто дома хозяин, — неохотно объяснила она.

Энакин иронично-восхищённо вздохнул.

Сола почти профессионально умела ставить младшую сестру в неудобное положение, всегда делая это только в кругу семьи, но не упуская ни единой возможности. Старшая сестра уже много лет строила из себя провинциальную дурочку, заставляя думать о себе, как о наивной и непосредственной глупышке, которую не нужно брать в расчёт. Под маской простодушной деревенской глупышки скрывался холодный и тонкий ум, которому сама Падме завидовала с малых лет. В отличие от самой Падме, Сола всегда прятала свой ум и характер, считая, что излишнее внимание ни к чему. В детстве Падме много раз спорила с сестрой. Младшая Наберри считала, что старшая запирает себя, не развивая то, что ей дала природа, да к тому же уклоняется от общественных работ, которые были очень уважаемы на Набу. Но старшая всегда утверждала, что Падме «глупая женщина», что ум должен быть её тайным оружием, и не нужно демонстрировать его каждому встречному. Падме много часов провела в споре с ней, в честных попытках убедить в обратном. В итоге к тому времени, когда Амидала стала сенатором, в поте лица работая на Корусанте, Сола обзавелась семьёй, удачно вышла замуж за любимого человека и родила ему двух прекрасных девочек. И в каждый приезд на Набу корила сестру за отсутствие личной жизни, утверждая, что «твоя республика никогда тебя не оценит и не будет заботиться так, как любимый человек!». И сестра оказалась права – республики больше нет, а она, только благодаря настойчивости Скайуокера и тонким подколкам Солы, сейчас обнимает человека, который её любит и ценит. И готов пойти на многое ради неё и, она очень надеялась, простить ей многое…

— Сколько прислуги у тебя, Падме? — возмутилась Сола за столом. — Ты, похоже, уже и готовить разучилась совсем!

— Нет, Сола, я готовлю, — запротестовала Падме, — но редко.

Сестра, не поверив, вопросительно посмотрела на Скайуокера, который сидел рядом с женой.

— Готовит и очень вкусно, — подтвердил Энакин, выдернутый из своих мыслей. И это была правда, Падме иногда готовила ему ужин, когда получалось освободиться пораньше, и когда точно знала, что сегодня муж вернётся домой. Но эти два условия совпадали крайне редко.

«Спасибо», — Падме незаметно подвинула свою ногу под столом и коснулась его ноги. Он мягко улыбнулся ей в ответ.

— А, нашла себе защитника, — не успокоилась Сола, — а ещё упиралась! Ты же эту неделю отдыхаешь?

— Да, но мне нужно будет присутствовать на двух очень важных совещаниях.

— Это ерунда. Так что отпускай свою прислугу

тоже отдыхать, а я помогу тебе по дому, — распорядилась старшая, — и с племяшками понянчусь.

Её реакция на прислугу была предсказуема, поэтому Падме уже сама поговорила с Дормэ и остальными. Неделя с сестрой будет ей крайне полезна. Только Падме искренне сомневалась, что выдержит любимую сестрёнку столько времени.

Сола продолжала болтать, иногда критикуя сестру и хваля её мужа, делая вид, что упорно не замечает их полувзгляды и полуулыбки. Соле хватило ровно две минуты, чтобы раскусить смущённого падавана, ещё во дворе в Тиде, когда они первый и единственный раз прилетели вместе.

— Ставлю на парня! — заявила она, когда Падме сказала, что они уезжают в Озёрный край. — Он тебя уломает.

— Сола! — возмутилась она. — Иди в казино и там делай ставки! Но не надо относиться к моей жизни как к игре!

— Да ладно тебе! — отмахнулась та, помогая укладывать вещи. — Ты слишком серьёзно ко всему относишься!

— О! Со своей жизнью я как-то не привыкла шутить, — парировала Падме.

— Глупышка, ты хоть видела эти глазки? Мм? А как он на тебя смотрит, замечала?

— Сола, видела и замечала, — серьёзно посмотрела Падме на весёлую сестру, — и ничего хорошего в этом нет. Энакин скоро станет джедаем, а им не положены никакие отношения.

— Ой, как нахмурилась, — посмеялась та, — точно – зацепил.

— Сола, прекрати немедленно! — не выдержала Падме.

— Это ты прекрати, строит из себя недотрогу! И посмотри, наконец-то, правде в лицо: ты сенатор уже пять лет, а до этого была королевой два срока. Ты собираешься всю свою жизнь отдать Республике, которая выжмет из тебя всё и ничего не оставит взамен?

— Это не так, — вяло возразила сенатор.

— Так, и ты это знаешь! — Сола взяла в руки её лицо и посмотрела в такие же карие глубокие глаза, как и ее собственные, — Падме, ты молода, красива и умна, не закапывай себя! Не руби сплеча, он же тебе нравится, я же вижу. Я понимаю, что этот парень – огонь, и ты боишься, что все твои надежды на семью и детей превратятся для него в мимолётное увлечение. Но в нём что-то есть, ты же это тоже видишь? Это что-то тебя никогда не отпустит. Если он тебя любит, то он на многое пойдёт. Дай ему шанс. Дай себе шанс на простое женское счастье. Всех проблем в Галактике ты не решишь.

Падме невольно улыбнулась внезапному воспоминанию. «Дай себе шанс», — и она дала. Как сильно повлияло на её решение слова сестры? Она посмотрела на мужа. Не сильно, Скайуокер всё равно не успокоился бы, не получив желаемого. А она оказалась права, во всем, а в первую очередь в нём. Только рядом с ним Падме могла позволить себе быть слабой, заставляя себя уступать и задавливая гордость, которой порой было через край. Только он обеспечивал ей полное ощущение безопасности, не сильно балуя чрезмерным вниманием. Заставлял постоянно двигаться вперёд и учил не оглядываться в прошлое, а ещё именно он научил её летать. Летать по-настоящему, не чувствуя груза ответственности и долга, просто быть и лететь, не касаясь тягостной земли. Только своим появлением Скайуокер разрушил почти все рамки – оковы, державшие её прежде, сломал устои и попрыгал над устаревшими принципами. А потом в течение трёх лет, рамки вновь выстраивались вокруг неё, но уже с поправкой на мужа. И вот полгода назад он опять их разрушил, освобождая её. Почему же тогда, почти четыре года назад, она так легко сломала свой мир, ради него, почему же теперь это происходит так болезненно?

«Не оглядывайся назад, иди только вперёд», — с этими словами Шми Скайуокер отпускала своего маленького Эни в безумно большой и чужой мир, именно с этими словами он и шёл по жизни, не оглядываясь и только вперёд. А она, найдя мир около него, шла следом. И пыталась не отстать.

И сейчас он опять уходил… не оглядываясь.

После ужина, Энакин ушёл к детям, Сола понимающе кивнула, и Падме зашла к ним.

— Ну всё, приятель, я полетел по делам, — сказал он сыну, держа на руках, — а ты остаёшься за главного, понял? — мальчишка поднял на него глаза, как будто в полной мере понимал слова отца, — под твоей ответственностью помимо сестры, ещё мама и тётя, присматривай за ними, — Люк нахмурился и надул губки намереваясь заплакать, — эй! — позвал его отец, — лётчики не плачут, так что заканчивай, — Энакин поцеловал сына, и тот раздумал реветь, — ну всё, не обижай тётю. и не позволяй принцессе обижать маму, — он ещё раз поцеловал сына и посадил его обратно к сестре. Лея посмотрела на отца, Энакин погладил её по голове, поцеловав в лоб, — всё, принцесса, пока, ведите себя хорошо, — и резко встав, направился к Падме, которая наблюдала за картиной у входа. Он обняв вывел её из детской.