Другое счастье
Шрифт:
– «Свобода» – тоже громко сказано. Я сбежала.
– Ах, черт! – воскликнула Люси. – Кто же твоя молодая спутница?
– Незнакомка, я взяла ее в заложницы. Чего ты хочешь, я же не могла арендовать автомобиль!
– Ты шутишь! – пролепетала Люси, не скрывая испуга.
– Я серьезна, как никогда. Твое предложение приютить меня на несколько дней еще в силе?
Люси уставилась на Агату разинув рот. Та не выдержала и расхохоталась.
– Видела бы ты себя сейчас! – Она взяла Люси за руку. – Успокойся, она меня просто подвозит. Мы временные попутчицы.
– Что
Следом за ней в столовую вошел Джон.
– Очень рад, что вы поладили. Люси все время жалуется, что в этой глуши ей не с кем словечком перемолвиться. Чем вас побаловать? – обратился он к Милли, отодвигая для нее стул.
– Мне достаточно кофе. – Она повернулась к Агате: – Если вы уже наговорились, то я предпочла бы не задерживаться. Или вы хотите, чтобы я оставила вас у подруги? За сегодня нам надо отмахать длинный отрезок пути.
– Вы знакомы? – удивленно спросил Джон.
– Вовсе нет, – успокоила его Агата. – Милли намекала, наверное, на то, что мы ровесницы. И правда, мы тут хохотали над ошибками юности.
– Что за ошибки? – с любопытством спросил Джон.
– То, что случается с девчонками, мальчишек не касается. Милли права, нам пора ехать. Я схожу наверх за нашей сумкой.
– Я сам ее принесу, – вызвался Джон. – А Люси приготовит вам счет, вся бухгалтерия на ней.
Люси встала и направилась к двери, Агата последовала за ней. Милли осталась за столом одна и, прихлебывая кофе, не сводила с них глаз.
– Сколько я тебе должна за ночлег? – спросила Агата с порога.
– Нисколько, – ответила Люси.
Агата достала стодолларовую купюру и сунула ее в руку бывшей подруге.
– Это за постой и за стол. Не спорь, тебе деньги нужнее, чем мне. – Держа ее за руку, она заглянула ей в глаза. – Ты хоть иногда вспоминаешь все это?
– Каждый божий день, вернее, ночь, – проговорила Люси.
– О чем-нибудь сожалеешь?
– Только об одном: что у нас не получилось.
Агата печально улыбнулась.
– Нет, – пробормотала она, – у тебя все получилось. Ты живешь с человеком, который тебя любит.
– Знала бы ты, как бы мне хотелось уехать с тобой! Сесть в эту машину – и снова в путь!
– И куда бы ты поехала? – спросила со вздохом Агата.
Милли поставила пустую чашку на стол и вышла из столовой. Джон уже спустился вниз с сумкой и собирался отнести ее в багажник «олдсмобиля».
На стоянке все простились. Джон и Люси дождались, пока машина скроется вдали.
– Как я погляжу, вы нашли общий язык, – сказал он.
– Сначала нам показалось, что мы водили знакомство в университете, но нет, обознались, – объяснила Люси.
– Жаль, это было бы здорово!
– Возможно, – коротко ответила Люси.
Дорога была пустынна. Они перевалили через гору Милл, оставив позади величайшую в мире звезду, утром казавшуюся довольно тусклой.
– Зачем было врать ее мужу? – неожиданно спросила Милли. – Какой смысл заехать в такую
– Я ничего не сказала, потому что она меня не узнала.
– Вам, как я увидела, было очень весело вместе.
– Она шутила, я отвечала тем же – этого требовала вежливость.
– Это было нелегко?
– Нелегко – еще мягко сказано!
– Почему вы не назвали себя?
– Зачем? Ты живешь с кем-то бок о бок, спишь с ним в одной кровати, делишься самым сокровенным, потом вы разлучаетесь и, случайно столкнувшись на улице, обмениваетесь банальностями, как чужие люди. Что такое лицемерие, если не это? А может, лучше просто перейти на другую сторону?
– У вас с ней была любовная связь?
– Конечно нет, дурочка! Но дружба похожа на любовь, разница – в отсутствии секса.
– Когда вы все это говорите, то думаете, по-моему, не о ней. Разве не так? Мы увидим того человека, который для вас столько значил?
– Может быть.
– Уверена, он-то вас узнает. И потом, я с вами не согласна: дружба и любовь – не одно и то же. Почему вы никогда не виделись? – спросила Милли.
– Потому что мой остров был далеким, диким, жестоким и опасным. Не самое лучшее место, чтобы любить друг друга и создавать семью.
– Это не ответ на вопрос, почему вы расстались.
– Тебе-то какое дело, в конце концов?
– Просто хочется понять.
– Потому что он меня обманул, – выпалила Агата.
– И вы ему этого не простили?
– Я не смогла.
– Я думала, что во времена вашей молодости спать с кем попало было в порядке вещей.
– Он – не кто попало. И вообще, мне не хочется это обсуждать.
– Вы любили его все эти тридцать лет, но так и не простили?
– Насколько я знаю, так бывает, я не одна такая.
– Ничего подобного, так не бывает. Это совершенно бессмысленно.
– А для меня в этом было много смысла.
– Что такого особенного в нем было, если не считать элегантности?
– Я понятия не имела, как живут юноши и девушки моего возраста, что они любят и ненавидят, как они отрекаются от самих себя, чтобы стать членами некой группы. Я не была бунтаркой, просто страдала от одиночества. Я не стремилась быть особенной, потому что совершенно не знала, что такое быть нормальной, не стремилась отличаться от уверенных, спокойных, решительных людей, получивших буржуазное образование. Возможно, я даже была чем-то на них похожа, возможно, им, как и мне, бывало не по себе, но как в этом убедиться, если живешь в царстве шепота? Находясь рядом с ним, я больше не чувствовала себя невидимкой, я начинала существовать. Мы с ним никогда не были парой; мы поцеловались всего один раз, один-единственной, зато что это был за поцелуй! Незабываемый! Знаешь, порой бывает достаточно одной искры, чтобы зажечь пламя жизни. Это по-другому не объяснить, но так оно и есть. Я знала, что это он и только он. В тот день, когда он меня обнял, я увидела, как закрываются двери моей юности. Я стала взрослой женщиной.