Другое счастье

Леви Марк

– Точно, – сказал Квинт и почему-то опустил глаза.

– В чем дело? – спросила Милли.

– Ни в чем, – буркнул он.

– Через несколько дней мы взорвали штаб Национальной гвардии в Вашингтоне.

– Что вы сделали?!

– Ты слышала. Уверяю тебя, обошлось без жертв. Готовя подобные акции, мы принимали все необходимые меры предосторожности, выбирали только административные здания и нерабочие часы, а если там оставался хоть один служащий, звонили властям задолго до намеченного времени акции, чтобы из здания успели всех эвакуировать.

– Ушам своим не верю! – воскликнула

Милли. – Вы так об этом рассказываете, как будто речь о невинных шалостях.

– В каком-то смысле так оно и было, – рассмеявшись, сказала Агата.

– Напрасно ты ей все это рассказываешь, – проворчал Квинт.

– А ты хочешь, чтобы она решила, что мы лезли под пули, как бессловесный скот? Назавтра после взрыва полиция Огасты убила на демонстрации против полицейского произвола шестерых чернокожих, через два дня – двух студентов в Университете Джексона в штате Миссисипи. Мы отвечали на государственное насилие, вот и все.

– Насилием на насилие! – возмутилась Милли.

– Понимаю, тебя это шокирует, я тоже чаще всего выступала против таких операций.

– Видимо, недостаточно, иначе вас бы не посадили!

Агата не стала обижаться на ее слова.

– Хватит! – прикрикнул на них Квинт. – Все это в прошлом. Не желаю, чтобы вы ссорились в моем доме. Поговорим о чем-нибудь другом.

– Конечно, почему бы и нет? – подхватила Милли насмешливым тоном. – Может, принести вашу гитару? Вы бы спели нам «Мир и любовь» или что-нибудь из репертуара Джоан Баэз [12] .

12

Баэз Джоан – известная певица в стиле фолк и кантри, левая политическая активистка. (Прим. перев.)

Агата бросила на стол салфетку, отодвинулась от стола и встала.

– Вы куда? – спросила Милли.

– Хочу позвонить Раулю, надо его поблагодарить – ты мне напомнила. Заодно, может быть, забуду твой дерзкий выпад. Откуда можно спокойно позвонить? – обратилась она к Квинту.

– Из моего кабинета, дверь напротив.

* * *

Рауль сообщил Агате о визите федерального агента. Его рассказ о том, как он прикрутил агента к стулу, вызвал у Агаты смех, хотя во всей ситуации ничего смешного не было. Рауль пересказал ей то, что услышал от маршала. Пока что ее преследовал только он, но вскоре к погоне должно было присоединиться ФБР. Единственным способом избежать поимки было где-то спрятаться.

– Это еще не все, – не унимался Рауль. – Этот маршал – наш давний знакомый.

У Агаты сжалось сердце.

– Значит, это была правда?.. – прошептала она.

– Да, твоя сестра не соврала. Мне тоже не хотелось верить, но… Том, наш соратник, действительно был внедренным агентом.

– Он сам тебе в этом сознался?

– В двадцать лет не перебегают на другую сторону баррикад. Таких перерождений не бывает.

– Так предал он нас или нет?

– Он клянется, что нет, утверждает, что нас сдал кто-то другой.

– Ты ему веришь?

– Даже не знаю… Кое-что меня

озадачило. Когда я задал ему этот вопрос, он уже уходил. Он был вооружен и, как ты понимаешь, мог мне не отвечать. Тем не менее он вернулся и стал спорить со мной, как будто сам очень нуждался в этом разговоре, как будто хотел оправдаться. Он не только отрицал, что донес на нас. Он утверждал, что предатель был в самой нашей группе.

– Кто?

– Он уверяет, что так и не сумел узнать.

– Тогда почему он так уверен, почему ничего не сказал тогда?

– Это я и пытался из него вытянуть. Он признает, что на него выходило ФБР, но клянется, что оставался верен нам. Говорит, что если и играл иногда в двойного агента, то только для того, чтобы нас защитить. Если бы он тогда признался, то ему пришлось бы плохо. Он утверждает, что это благодаря ему мы успели покинуть конспиративную квартиру в Гринвич-Виллидж до облавы федералов.

Агата хорошо помнила этот эпизод, который мог бы привести к ужасным последствиям. Группа должна была собраться для подготовки той акции, за которую расплачивалась потом она одна. Неизвестный информатор предупредил их о готовящемся налете федералов на дом, где намечалась встреча.

Выяснить, правда это или ложь, не представлялось возможным. Власти шли на все, чтобы дестабилизировать оппозиционные организации. ФБР часто фабриковало фальшивки о сотрудничестве с ним того или иного активиста или о подготовке насильственных акций с целью дискредитации оппозиционеров в глазах общественного мнения. Федералы ничем не гнушались, лишь бы создать в оппозиционных ячейках обстановку всеобщей подозрительности. Но в тот раз осторожность была не лишней, встречу отменили. Макс взял такси и несколько раз проехал мимо дома, где должно было пройти собрание. Он заметил на улице несколько машин без опознавательных знаков. Никто так и не узнал, кто сообщил группе о засаде, но она была обязана осведомителю тем, что все остались на свободе. На следующий день все члены группы покинули Нью-Йорк и спрятались – вернее, почти все…

– Что еще ты от него узнал?

– Лучше я не буду тебе говорить…

– Выкладывай!

– Он просил, чтобы я посоветовал тебе сдаться, если ты на меня выйдешь.

– Это все?

– Он знает про тетрадь.

– От тебя?

– Конечно нет!

Выражение лица Агаты изменилось: на нем появилась улыбка рыболова, видящего прыгающий поплавок. Она затаила дыхание.

– Когда он уехал?

– Я постарался его задержать, но не мог же я оставить связанным федерального маршала на целый день! Он укатил ближе к полудню, часов через пять после вас. Давно вы у Квинта?

– Чуть больше трех часов. Мы задержались в пути.

– Немедленно сматывайтесь! Не теряйте ни минуты! Пожалуйста, позвони мне завтра, сообщи, как у тебя дела.

– Обещаю – если получится.

– Слушай, Агата, не наделай глупостей с револьвером. Если тебя сцапают, я найду эту тетрадь и добьюсь твоего освобождения, слышишь?

– Нет никаких доказательств, что она сохранилась, милый Рауль.

– Тогда я найду того, у кого она была, и заставлю подписать признание. Если бы ты раньше все мне рассказала, я бы ее…