Другое тело
Шрифт:
Вот тут-то в первый раз и произошло то самое, с книгами. Когда я пробирался мимо одного окна, а двигался я ввиду опасности очень медленно, с осторожностью, один из читателей обратил на меня внимание. Точнее, завидев меня, он встал, вытащил из своей сумки какую-то книгу и подошел ко мне. Не говоря ни слова, он через окно протянул ее мне. Я растерянно улыбнулся, но карниз был неподходящим местом для размышлений, поэтому пришлось просто сунуть книгу под мышку и продолжить путь. Добравшись до комнаты, к которой меня направили, я через окно проник в нее, но не нашел внутри библиотекаря, у которого можно было бы узнать о наличии нужной мне книги. Сидевших здесь читателей, а их было семь, мое появление заметно взволновало. Они повскакали с мест и принялись что-то искать. Я решил, что они
— Дорогая барышня, я не могу принять от вас эти книги, потому что они принадлежат библиотеке, видите здесь штамп, — сказал я, на что она спокойно ответила, что ей это известно, так как она сама является служащей этой библиотеки, точнее — старшим консультантом.
— Я передаю их вам потому, что руководство библиотеки приняло решение освободить свои фонды от всех книг, напечатанных кириллицей.
Обсуждать это не имело смысла, и я повернулся к юноше, который стоял рядом, правда без книг, и совершенно очевидно дожидался возможности обратиться ко мне.
— Я, к сожалению, не взял с собой ни одной книги из тех, что хотел вам передать, — сказал он, — потому что не знал, что сегодня вы здесь появитесь. Но я был бы вам благодарен, если бы вы сообщили мне, когда снова придете в библиотеку, тогда я их принесу. У меня, кажется, есть три или четыре…
Избавившись наконец от общества юноши, я поднял узел с книгами, который оказался довольно тяжелым, и продолжил спускаться по той же лестнице, надеясь таким образом добраться до выхода с меньшими трудностями, чем те, что встретил по дороге сюда. Достигнув последней ступеньки, я опустил свой груз на пол и сел рядом посмотреть, что же за книги мне дали. До этого момента у меня просто не было такой возможности.
И только тут я впервые понял, что произошло нечто страшное. Все книги, которые были переданы мне в библиотеке, оказались моими, это были книги, которые написал я. С тех пор не было ни одного дня, чтобы я тем или иным образом не получал своих собственных произведений. Нью-йоркский «Knopf» прислал мне в оранжевом брезентовом мешке груду книг на английском. Потом последовали посылки от издателей из других стран. Квартира каждый день все больше и больше заполнялась изданиями моих книг, опубликованных в «Garzanti», Италия, в «Belfond», Париж, «Penguin», «Hamish Hamilton» и «Peter Owen», Лондон, «Anagrama», Мадрид, «Азбука» и «Амфора», Санкт-Петербург, «Nordsteds», Стокгольм… Я не мог понять, чем вызвана эта лавина, до тех пор, пока не начал получать по почте на домашний адрес книги и от моих читателей. Они приходили со всего мира. Читатели возвращали мне свои книги, которые я написал. Одни были зачитанными до дыр, другие почти новыми, встречались и неразрезанные экземпляры. Тогда я вспомнил одну немку, которую встретил в Афинах во время последней войны. Она мне тогда сказала:
— Дорогой господин писатель, я хотела вернуть вам ваши книги.
— А почему же вы их не вернули?
— Потому что у меня не было вашего адреса.
— Это дело поправимое, — ответил я и, протянув ей свою визитку, добавил: — А вы их прочитали?
— Да, и поэтому ненавижу вас, хотя раньше любила.
— В таком случае не стоит тратить силы. Вы больше не сможете вернуть их мне. Они стали частью вас, и это уже не исправить…
Но теперь-то я понял, что книги вернуть можно, да еще как. Достаточно, чтобы писатель был еще жив. Книги мне возвращали читатели со всех континентов.
Мне пришлось заказать полки, и мастера постоянно добавляли их на стены нашей квартиры на Дорчоле. Происходило все это как раз тогда, когда Лиза вернулась из Китая. Она с трудом узнала и нашу квартиру, и меня в ней. Наше жилище наполнялось книгами, которые начали постепенно вытеснять нас. Мы принялись забрасывать их в чужие дворы, оставлять стопками у дверей подъездов и возле оград… Моя жизнь казалась мне проигранной партией в домино…
Я понял истину еще там, на ступеньках библиотеки, где все и началось. Это произошло, как только я встал и взвалил на спину свой мешок, точнее тюк книг, засунутых в плащ. Нести их было тяжело, очень тяжело. И смешно, вот так, в плаще. Казалось, что я тащу самого себя. Но только какого-то другого себя, меньшего. Ведь мой груз действительно был таким тяжелым, словно я несу кого-то. Какое-то тело, меньшее, чем мое. Другое тело?
И тут меня осенило. Своей тяжестью и тем, что они были в моей одежде, книги мне что-то сообщали. Они хотели сказать мне нечто важное. Поэтому они были здесь, поэтому их тяжесть несла в себе недвусмысленное обращение ко мне: «Мы твое другое тело. Мы, твои книги. После смерти у тебя нет и не может быть никакого другого тела. И чем дальше заходит твоя жизнь, чем ближе ты к концу, тем больше твоих радостей, твоего прошлого, твоих забытых тобой воспоминаний, твоих растраченных сил, твоих бывших любовей и ненавистей остается только в книгах, в нас. Не в тебе. Потому что все меньше из этого изобилия остается в той малости жизни, что тебе предначертана…»
И тогда же я понял и нечто другое, что тоже хотели передать мне мои книги. Почему они возвращались ко мне? Это могло означать только одно — скоро их никто больше не будет читать. Так что и то, другое мое тело умрет…
В тот день, когда я вернулся домой, мне начали сниться дьяволы.
4. Прогулка после смерти, или Где Он был?
Через несколько недель после моей болезни мы сидели на террасе, и Лиза вдруг спросила меня:
— Ты представляешь себе, где Он только не побывал после смерти и после того, как восстал из гроба!
— Что ты имеешь в виду?
— А ты посмотри Святое Писание и увидишь, что Он был везде. Его прогулка после смерти охватывает невероятное пространство от Иудеи до Галилеи. Что Он искал в таких разных и удаленных друг от друга местах?
— Неплохой вопрос, — задумчиво ответил я.
— Давай попробуем составить карту Его перемещений от воскресения из гроба до вознесения, может быть, тогда мы догадаемся.
Мы принялись листать страницы Библии и чертить. С каждой страницей нам становилось все труднее и труднее. Казалось, в этой работе мы совершаем невероятно много ошибок. И по сию пору не знаю, где и что мы сделали не так, но старались мы изо всех сил. Хотели найти подмогу в библейских картах «Ministry of Jesus» [7] , но в нашем деле пользы от них не было. В результате у нас получилась своя карта.
7
Странствование (букв. пастырство) Иисуса Христа (англ.).
Итак, мы обнаружили восемь мест, где побывал и где встречался с людьми Иисус после того, как восстал из гроба, и до своего вознесения на небо. Первой была Его встреча с Марией Магдалиной возле гроба. Второй — с женщинами, которые от Его гроба шли по дороге в Иерусалим. Третья встреча произошла с учениками по пути в Эммаус, где Он заночевал и преломил с ними хлеб. По нашему предположению, четвертым было явление ученикам на Галилейской горе, пятая встреча состоялась в Иерусалиме, шестая на Тивериадском море, седьмой раз Он снова явился ученикам в Иерусалиме и, наконец, восьмое явление произошло в Вифании, где Он и вознесся.