Другое утро
Шрифт:
– По-твоему, я должна в таком виде заявляться на свадьбу? – перешла в наступление Ира, для убедительности дернув свою синюю футболку.
– Господи, ну ты же в магазине! Бери что-нибудь и поехали.
Он достал из нагрудного кармана карточку, всем своим раздраженным видом демонстрируя, насколько ему надоела эта канитель. Ну конечно, он же терпеть не может опаздывать! Она, может быть, тоже много чего не любит!
Например, бывать в магазинах, где все, за что ни возьмись, ей недоступно. А еще больше она не любит, когда ей тычут этим в нос.
– Я сказала, что мне нужно домой. Такие вещи мне не по карману. – Она уже не стеснялась любопытствующей продавщицы
Аксенов потянул за рукав ближайший костюмчик. Костюмчик тянул на тысячу триста долларов.
– Ничего себе! – не поверил он своим глазам – У меня на комбинате средняя зарплата в три раза меньше.
Надо же!.. – И с подозрением принялся разглядывать собственные туфли, точно прикидывая, неужели и они могут столько стоить.
– Вот именно, – с учительской укоризной подтвердила Ира. – Еще сделай вид, что ты не знаешь, сколько стоит твой собственный костюм. Очень удобно – стоит в телевизоре чиновник с трехсотдолларовой зарплатой, одетый с ног до головы в «версаче» или «гуччи», и не знает, сколько его костюмчик стоит. Ну правда не знает! По магазинам-то за границей жена ходит, а не он.
– А ты меня с чиновниками не равняй! Мне скрывать нечего, не воровством живу. Просто у меня Маргарита этой частью заведует, она все покупает и знает, куда что надевать. Туда – такой костюм, сюда – такой галстук. Мне еще не хватало тряпками голову забивать! Своих забот хватает. – Он выплеснул раздражение, усмехнулся и перешел на мягкий, снисходительный тон:
– Нашла чем попрекнуть. Тоже еще – борец за справедливость.
Слушай, я устал. Не выспался жутко. Бери что нужно и пойдем.
Да, она, конечно, женщина со странностями, если отказывается от стоящего платья, но он-то совсем уж не в себе, если как ни в чем не бывало рассказывает ей о том, как жена подбирает ему гардероб. Совсем нужно ничего не соображать!
– Не буду ничего брать, неужели тебе не понятно?
Мне нужно домой.
– Не будешь? – переспросил он.
– Не буду. Скорей прямо так поеду, – не отступила она.
– Ладно, поезжай так, мне-то что! – неожиданно легко согласился.
– Ну и поеду! – решительно заявила Ира и направилась к выходу. Пусть. Ему же хуже. У его, а не у своих знакомых на свадьбе она будет выглядеть чучелом огородным. Ну и пусть.
В машине Аксенов откинулся на спинку и тут же уснул, а они все ехали и ехали. Час, второй, третий. Все молчали.
Приемник выключен. К кому они едут в такую даль – не понятно. Да и вообще понятно лишь то, что ничего не понятно. Этот человек по фамилии Аксенов прочно втянул ее на свою орбиту. Как, впрочем, втянул и многих других людей, например Петровича, из-под дежурной улыбки которого нет-нет да и вылезет тревожный взгляд.
Глава 10
Притормозили на узкой одноэтажной, местами прикрытой покоробившимся асфальтом улице небольшого городка. Ира успела прочитать на указателе при въезде «Бабкино». Где-то она слышала про Бабкино. Где? Как
Про Бабкино она слышала от Аксенова. Он привез ее к своим родственникам. Как говорится, предупреждать надо…
Рядом с ней вне кучи-малы, образовавшейся вокруг Аксенова, стояла девушка в белом гипюровом платье, с цветком в длинных распущенных волосах. Невеста. Действительно очень молоденькая. Тоже, наверное, родственница. Невеста, по-видимому, боялась помять платье или справедливо считала, что ей не место в общей куче, ей полагается отдельное внимание. Ира переминалась с ноги на ногу не столько оттого, что хотелось размяться после машины, сколько от неловкости и страха. Пора бы уже научиться избегать глупых положений, но ведь нет, приперлась к чужим людям на семейное торжество в качестве неизвестно кого при их сыне, который имеет вполне живую и законную жену. Приперлась и стоит теперь как идиотка с этим вычурным букетом в белых лентах, приготовившись поздравлять неизвестно от чьего имени неизвестно чью родню. А если, ну если допустить, что это не так, то почему в самый трудный момент, когда ей самое время выглядывать из-за его спины и смущенно опускать ресницы перед изучающими взглядами его родителей, он просто про нее забыл?
Ира надулась и расстроилась, чувствуя, что не сумела, как говорит Ленка, «удержать лицо». Но увидела, что невеста надута и расстроена не меньше ее, и такой детской, такой простодушной выглядела эта обида на круглом личике девчонки в свадебном платье, что Ира не выдержала и улыбнулась:
– А вы та самая виновница торжества, о которой всю дорогу только и было разговоров?
Разговоров никаких не было, Аксенов не удосужился и имени назвать этой самой виновницы торжества, но ведь и ежу понятно: девчонке нужно, чтобы в такой день все думали только о ней.
– Поздравляю! – Ира протянула букет невесте. – Вы самая красивая невеста, которую я когда-либо видела.
По всем правилам свадебного действа девчонка должна была бы зардеться, залюбоваться букетом невиданной красоты, смущенно пробормотать «спасибо». Но вместо этого она одной рукой небрежно схватила цветы словно банный веник, а другой, довольно больно, Ирин локоть и крикнула зычно, совсем не по-невестински:
– Мама, это Ира!
Наверное, это у них семейное – хватать за руку так, что кости трещат, только и успела подумать Ира, и толпа, окружавшая Аксенова, переметнулась к ней.
Каждый что-то говорил о себе, о Саньке (до Иры не сразу дошло, что это об Аксенове), друг о друге, о свадьбе. Каждый жал ей руку, а то и норовил облобызать, как приземистая тетка в цветастом платье, которая так стиснула Иру в своих потных объятиях, что она едва не задохнулась. Кроме того, красавица невеста по-прежнему мертвой хваткой держалась за ее локоть, а какие-то малолетки весьма непочтительно висли на ее майке, которая вот-вот грозила треснуть по шву. Сплошная карусель, в которой невозможно запомнить лиц и имен и понять, кто есть кто, закружила Иру, и ей оставалось лишь беспомощно озираться в поисках Аксенова. Должен же когда-нибудь вспомнить, что приехал не один, что она тут впервые, что ей нужно все объяснить, показать, подстраховать, наконец…