Другой мужчина
Шрифт:
Маленький милитаризованный сегмент на окраине галактики? И правда, непонятно. С бандитами там обращались строго.
— Петра Рассе. Вооружённые грабежи, убийства, но в розыске в первую очередь за военные преступления.
— Это значит у них там его ждёт трибунал? Подожди, как ты сказал — Петра?
— ДНК совпадает на восемьдесят четыре процента. Она, похоже, скрылась в наших сегментах и стала Петром Мартовым.
— И её не могли найти?
— Поиск по ДНК-идентификаторам делают роботы. Они ищут полное совпадение. Я поменял начальные условия и
— То есть, найти его — её — не могли, потому что ДНК не полностью совпадает? Как в моём случае? Но не может же тут быть замешано КБ?
— Нет! — с уверенностью заявил Альшевский. — Я бы знал. Не думаю, что только одно место есть в наших сегментах, которое может заменить ДНК-набор. Мартов догадался, как скрыться.
— Доказательства у нас есть?
— Ну-у… не знаю, хватит ли нашему суду… Не уверен. Всё-таки по ДНК это совсем другой человек. И выдачу в Сегмент Центавра оформить трудно, из-за того же.
— Можно и не выдачу. Спасибо, Серж, премного тебе обязан, поговорю-ка я с Мартовым.
Тот не хотел разговаривать с Деймосом, переключая его на автоответчик. Ну и ладно — не очень-то хотелось. Можно обойтись и сообщением.
— Петра Рассе, у меня к тебе предложение, — надиктовывал он стереосообщение. — Два варианта на выбор. Первый — ты сдаёшься на милость наших законов. Признаёшься во всех случаях саботажа, и всех попыток убийства, которые ты совершил, будучи Мартовым. Скорее всего, из колонии ты не выйдешь до конца жизни, но она у тебя будет, в отличие от второго варианта. Можно просто сдать тебя Комиссии по военным преступлениям Сегмента Центавра. Ты-то уж знаешь, как они умеют находить своих преступников.
У тебя десять минут на раздумья. Нужны подробности — свяжись со мной, я отвечу.
Мартов вызвал его через девять минут с половиной.
Деймос пытался прикинуть — хочет Настя услышать о том, что враг повержен, или же вообще слышать о нём не хочет?
Нет, вряд ли, Настя не из тех, кто прячется и молча страдает.
Настя.
Он соскучился по ней. Он тосковал безумно, просто отчаянно — и отчаяние усиливалось от мыслей о том, что сам всё это затеял.
Но так же нужно! Так правильно!
Самый жуткий кошмар был не тогда, когда он был уверен, что умрёт… А тогда, когда Настя — его Настя — зарегистрировала пакет доказательств в полицейском реестре.
Нет, обиды не было. Он всё прекрасно понял. И оправдывал её.
Но с любимыми так не поступают. Любимым просто доверяют.
Настя любила его, когда он был Леонидом. И слепо следовала за ним. Ей, может, всё равно, что он теперь другой человек. Она будет терпеть, мучиться — но не бросит его.
Не хотелось, чтобы мучилась Настя. Он готов вместо этого мучиться сам.
Он всё ещё пытался себя убедить, что поступает правильно. Что она сейчас разочаруется в нём, потихоньку возненавидит или просто забудет. Обратит внимание на кого-нибудь другого. Найдёт того, кого сможет по-настоящему полюбить.
Не такого. Будучи Леонидом, он мало обращал внимание на её чувства, настоящие,
Потом уже Деймос попытался исправить ситуацию. Он дал ей то, что она хотела — но, оказалось, она всё это хотела не от него. Потому что в самый ключевой момент она всё-таки выбрала не Деймоса — а Леонида.
Пусть. Это её выбор. К сожалению, Леонида он ей вернуть не может. Но может избавить от Деймоса.
К сожалению, все эти женские заменители помогали мало. Десяток таких, как Элана, не стоит одной Насти. И они плохо отвлекают от тоски.
Ещё больше испортил настроение очередной сюрприз от Эланы.
8 декабря
— Элана, я хотел с вами поговорить. У вас есть минутка?
Для главного редактора журнала?
— Разумеется, Василий Николаевич.
— Думаю, мне стоит лично сообщить новость о вашем переводе.
Она опешила:
— То есть — переводе?
— Было совещание, директор предложил ваш перевод в колонку звёздных скандалов, и это было поддержано большинством.
— Какую колонку? — Элана не верила своим ушам. Это розыгрыш?
— Боюсь, что ваши работы в течение долгого времени не соответствовали критериям научных новостей. Мы просмотрели последнюю — намёки на то, что причина разрыва Веряевой и её начальника — внезапно появившийся старый друг мужа — это не научная новость. Нисколько. Ваша травля Веряевой и «Эфира» может быть, и увлекательна, но интересна только обывателям. Те, кто читают новости мира науки, ждут чего-то другого. Но скандалы описывать вы умеете замечательно. Вы там будете на своём месте.
— Но… но… вы не говорили! Вы даже не предупреждали меня, что мои материалы не подходят!
— Вы взрослый человек, специалист своего дела. Вас никто не обязан контролировать, — нахмурился редактор, видимо, задела-таки за живое. — Вполне достаточно корректоров. Мы оценили вашу работу, и определили вас туда, где вы лучше справляетесь.
— Но… в звёздные скандалы? Это же жёлтая пресса!
— М-м… А вы что-то имеете против жёлтой прессы?
— Я несколько лет вела научную колонку, этой привилегии добивалась долго, имею ли я что-то против жёлтой прессы? — она повысила голос.
— Напрасно, загляните к конкурентам.
— «Технология и жизнь»?
— М-м, не совсем, их колонку скандалов.
— Что там? — на грани срыва прошипела Элана. Она теперь ещё обязана и грязные новости читать?
— Научные новости по вашей версии. Полный отчёт о ваших отношениях с директором «Эфира» и травля Веряевой. Вот они разместили материал на правильном портале. Элана, мне надо работать. Я вам сообщил решение, не я его принимал.
Альшевского Деймос решил использовать по полной, когда Мартов начал сознаваться. Лёгкий и простой путь — спросить, кто всё-таки занимался промышленным шпионажем в Эфире — оказался недоступен. Мартов ушёл в отказ. Не было такого, и всё. Учитывая, что показания он давал в полиции, Деймос больше не мог ни надавить, ни угрожать.