Другой отличный миф
Шрифт:
– Эй!
– воскликнул я, выпрямляясь на стуле.
– Что ты увидел?
– Было... Ну, ничего, я полагаю.
– Малыш, не затрудняй мне работу. Что ты увидел?
– Ну, мне на секунду показалось, что я увидел вокруг кольца красное сияние, но когда я посмотрел на него прямо, оно исчезло.
– Кольцо, да? Оно и понятно. Ну, вот и все. Остальное добро сгодится.
Он сгреб остальную добычу в мешок, оставив кольцо на столе.
– Что это было?
– Что? А, то что ты увидел? Это была аура. Ее имеет большинство людей. И некоторые места, но она верный тест для
– Разве мы не возьмем его с собой?
– Ты знаешь, как обращаться с ним?
– Ну... нет.
– И я нет. Последнее, что нам надо, это таскать с собой кольцо, испепеляющее огнем. Особенно, если мы не знаем, как активировать его. Может быть другие найдут его и обратят против себя.
Он заткнул мешок за пояс.
– Какие другие?
– прицепился я.
– Хм? А, другие убийцы.
– Какие другие убийцы?
– я пытался оставаться спокойным, но срывался.
– Все правильно. Ты же в первый раз спутался с ними, не так ли? Я бы подумал что Гаркин...
– Ааз, ты бы не мог просто объяснить мне?
– О, разумеется, малыш. Убийцы никогда не работают в одиночку. Вот потому-то они никогда и не промахиваются. Они работают группами от двух до восьми. Где-то в округе, вероятно, есть бригада поддержки. Представляя себе уважение Иштвана к Гаркину,я бы предположил, что он не пошлет на подобное задание меньше шести, а может быть, две бригады.
– Ты хочешь сказать, что все это время, когда ты валял тут дурака с одеждой и мечами, на пути сюда находились убийцы?
– Расслабься, малыш. Это же бригада поддержки. Они будут ждать в стороне и не тронутся самое ранее до завтра. Это профессиональная вежливость. Они хотят предоставить этому жмурику место для маневра. Кроме того, по традиции убийца, действительно осуществляющий операцию, получает первый выбор любой случайной добычи, прежде, чем появятся другие и поделят все поровну. Это делают все, но считается вежливым не замечать, что часть добычи прикарманена до офицального дележа.
– А откуда ты так много знаешь об убийцах, Ааз?
– Гулял бывало с одной... замечательная девушка, но не умела держать язык за зубами, даже в постели. Иногда я гадаю, а стережет ли действительно любая профессия свои секреты действительно так крепко, как они все утверждают.
– И что же случилось?
– С чем?
– С твоей знакомой?
– Не твое дело, малыш.
– Ааз снова стал грубым.
– Нас ждет работа.
– Что мы теперь будем делать?
– Ну, сперва мы закопаем беса. Может быть, это собьет других с нашего следа. При хоть какой-нибудь удаче они подумают, что он хапнул всю добычу и исчез. Такое случается не в первый раз.
– Нет, я имею в виду - после этого. Мы готовимся к путешествию, но куда мы отправимся?
– Малыш, иногда ты вызываешь у меня беспокойство. Это даже не магия. Это военная акция, диктуемая здравым смыслом. Во-первых, мы найдем Иштвана. Во-вторых, оценим его силу. В-третьих, составим планы, и в-четвертых, приведем их в исполнение так же, как, будем надеяться, и приговор Иштвану.
– Гмм... Ааз, нельзя
Это остановило его.
– Разве ты не знаешь, где он обитает?
– До сегодняшнего дня я даже имени не слыхал его.
Долгое время мы молча сидели, уставясь друг на друга.
ГЛАВА 5
"Только постоянная и добросовестная
тренировка в боевом искусстве
обеспечит долгую и счастливую жизнь".
Б. Ли.
– Думаю, я теперь вычислил это, малыш.
Заговорив, Ааз перестал затачивать меч и изучал режущую кромку клинка. С тех пор. как началось наше путешествие, он хватался за каждую возможность поработать над своим оружием. Даже когда мы просто останавливались отдохнуть у ручья, он занимался обработкой их лезвий или налаживанием баланса. Я чувствовал, что за последнюю неделю больше узнал об оружии, просто наблюдая за его работой, чем за всю свою предыдущую жизнь.
– Что вычислил?
– Почему люди в этом мире обучаются либо владением оружием, либо магией, но не тем и другим.
– И почему же это?
– Ну, две причины я вижу просто сходу. Прежде всего, это дело обуславливания рефлексов. Ты прореагируешь так, как тебя натренировали. Если тебя тренировали владеть оружием, ты прореагируешь на кризис оружием, если тебя тренировали владеть магией, ты прореагируешь магией. Проблема в том, что если тебя обучали и тому, и другому, то ты заколеблешься, решая, что использовать, и пока ты этим занят, тебя отколошматят. Поэтому, для сохранения простоты Гаркин обучал тебя только магии. И вероятно, и его самого только ей и обучали.
Я подумал об этом.
– Это имеет смысл. А какова другая причина?
Он усмехнулся.
– График обучения. Если то, что ты рассказывал о продолжительности жизни в этом мире, обладает приблизительной точностью, и если ты хоть какой-то образец того, как быстро обучаются люди в вашем мире, то у вас есть время только на освоение либо одного, либо другого.
– Думаю, я предпочитаю первое объяснение.
Он фыркнул про себя и вернулся к заточке меча.
Одно время его шпильки беспокоили меня, но теперь я преодолевал их одним махом. У него, кажется, вошло в привычку критиковать все в нашем мире, особенно меня. После недели беспрестанной подверженности его уколам единственное, что встревожило бы меня, так это то, что он перестал жаловаться.
На самом деле я был весьма доволен своими успехами в магии. Под руководством Ааза мои успехи возрастали с каждым днем. Одним, самым ценным из усвоенных мной уроков, было в черпании сил прямо из земли. Дело заключалось в рассмотрении энергии как осязаемой силы и перекачивание новой энергии вверх по одной ноге в мозг, одновременно выпуская истощенную энергию по другой ноге обратно в землю. Я уже мог полностью перезарядиться даже после целого дня тяжелого пути, просто постояв неподвижно несколько минут с закрытыми глазами и производя энергетический обмен. На Ааза, как всегда, это не произвело впечатления. По его словам мне полагалось уметь осуществлять энергетический обмен, пока мы шли, но я не позволял его ворчанию приглушать мой энтузиазм. Я обучался, и куда быстрее, чем мне могло присниться.