Другой путь. Трилогия
Шрифт:
Опасливо косясь на боевого деда, Захар потянулся за сахаром. Валентин Аркадьевич улыбнулся, понимающе хмыкнул и сам насыпал Майцеву две ложки в стакан.
– Значит, молодежь, страну, что я строил, вы благополучно просрете? – Мягким голосом осведомился Изотов. – Да и правда, зачем вам она, если вы такие лопухи?
– Где вы так научились людей лупить? – невпопад спросил Захар.
– Да уж, были университеты, – ушел от прямого ответа старик. – К делу это не относится. Так чего вы от меня хотите? Я уже старый, мне спасать мир поздно.
Захар посмотрел на меня и взгляд его выражал простую мысль о том, что если бы он был в такой же форме, как "старый" хозяин, он бы был счастлив уже сейчас – не дожидаясь наступления эры коммунизма.
– Ну, Валентин Аркадьевич, мы с Серым перелопатили такую гору литературы! Но так и не нашли места, на
– Да уж, – расхохотался дед. – Еще бы вы чтото нашли в открытых источниках! Институты целые сидят, друг от друга данные шифруют и прячут, а вы, читая газетки, хотели чтото выяснить? Повашему, они все зря свой хлеб едят? Даже в Госплане есть только примерное представление. Нет, хлопчики, оно, конечно, замечательно, что вы прочитали все эти нужные и полезные книжки. Только точно так же можно изучать интимную жизнь человека по учебнику биологии. Информация есть, но воспользоваться ею – невозможно.
– Зачем же они так статистику ведут?
– От шпионов защищаются, работу друг другу задают и срывают, инструкции соблюдают, много причин, выбирайте любую.
– Так вы нам поможете?
– Чем?
– Опытом, знаниями. Просто поймите, что делатьто чтото нужно! – Вот умел Захар говорить убедительно!
Но деда не убедил.
– Ребятки, а нужно ли это? За последние пятнадцатьдвадцать лет наш Союз превратился в зловонную клоаку. Говорильня, писальня. Контора "Рога и копыта", а не страна. Может быть, я излишне много брюзжу, но я так же и вижу, что мы все больше скатываемся к мещанству. Достать мебельный гарнитур из карельской березы сейчас больший подвиг в глазах обывателей, чем вытащить ребенка из горящего дома! Это не страна, а помойная яма! Глядишь после этой, как ее… пере…
– Перестройки, – подсказал я.
– Ну да, после нее. Глядишь, и чтото изменится к лучшему.
– Я же вам рассказал – к чему все изменится.
– Молодозелено, – улыбнулся старик. – После революции стране понадобилось пятнадцать лет, чтобы прийти в себя. И было все – и банды басмачей, и голод, и трудовые подвиги пашек корчагиных, и НЭП и партийный раскол… Конечно, сильно помогли господа капиталисты, построили нам и заводы и электростанции, но эти господа кому хочешь помогут, если почуют для себя хорошую прибыль – хоть людоеду Бокассе корону изготовят, хоть Пиночету законную власть свергнут. А Иосифто Виссарионыч тоже не дурак был – пока нужны были – с удовольствием использовал, стали мешаться и просить слишком много – послал подальше. Нужно было выйти на внешний рынок – привязывал рубль к доллару, когда появилась сила самому устанавливать правила на своем собственном рынке – привязал его к золоту. Специалисты какие были! Старая школа, которая одинаково хорошо владела и рыночной экономикой и плановой и использовала плюсы обеих. Да разве все расскажешь? Вон какую страну отстроили! А нынешние? Рабы программы. Ничего, кроме решений съездов, не видят. Наковыряют в носу на основе липовых рапортов свои решения, потом вроде как выполняют – выпускают мильоны горшков и танков. Ни то, ни другое стране не нужно. Вот я и думаю, что после этой вашей перестройки стране тоже какоето время понадобится. Свыкнуться с новыми временами. С новыми правилами. А лес рубят – щепки летят.
– Значит, не поможете, – сник Захар.
– Кажется, мы друг друга не поняли, – вдруг сообразил я. – Валентин Аркадьевич, мы вовсе не хотим продолжения этой агонии. Мы и сами уже сообразили, что сохранить Союз в его нынешнем состоянии не сможет ничто! Наша цель в другом!
– Интересноинтересно, – дед забросил в рот пару "ирисок". – И в чем же она?
– Когда наша страна будет бесконечно слабой, ей нужна будет какаято поддержка, какойто вектор, – я покрутил пальцем в воздухе. – Как говорит Захаркин отец – нужно будет выходить больного!
– Он врач?
– Да, психиатр.
– Верно сказал. Хороший у тебя отец, мальчик. – Это Захару.
Минуты три он просто молчал, хлюпая горячим чаем. Потом отставил в сторону свой стакан в мельхиоровом подстаканнике – как в поездах – и сказал:
– Хорошо, давайте говорить серьезно. Вы желаете знать, как обновившейся России не стать таким же дерьмом, каким стал Советский Союз? Вам хочется рецептов? Что ж, как говорили на Привозе – их есть у меня.
Мы тоже отодвинули свои стаканы. Я – потому что уже обпился и хлебал только из уважения к хозяину, а Захарка – с видимым сожалением.
– Итак, в чем же главная проблема России? Почему нужны все эти революции, индустриализации и коллективизации? Ответ прост – там, где живут русские, нормальным людям делать нечего. И не нужно агитировать меня за коммунизм, – сказал он открывшему было рот Захару. – Я сам кого хочешь сагитирую.
Мы не нашлись, что возразить – но только потому, что такая точка зрения была неожиданной для нас.
– Что такое завод в России? – Продолжал лекцию Изотов. – Это глубокий фундамент, упрятанные глубоко под землю коммуникации, это толстые стены, это огромные потери энергии каждую зиму, это круглосуточное освещение, потому что фонари над цехами большими не сделаешь – вымерзнут, а малые не дают столько света, сколько нужно, да и будь они большими – солнца в наших широтах не так много, как в том же Чикаго. Наш завод – это огромные расстояния для подъездных путей, это недостаточные людские ресурсы в нужных местах. Это неэффективное управление, более радеющее о соблюдении придуманных нормативов и объемов, чем в улучшении своей продукции. Мало того, мы планируем каждый свой завод так, чтобы он непременно обладал бомбоубежищем, а то и не одним, которое тоже стоит денег, которое нужно поддерживать всегда в рабочем состоянии. Простой вопрос – зачем? Ведь после применения современных боеприпасов по этому заводу, толку от того, что сохранились его работники, разом перешедшие в разряд нахлебников, не будет никакого. Всего этого у такого же завода в США, Англии, Италии, Германии или Испании нет. Там от любого завода до моря, а дешевизну морских перевозок еще никто не отменял – рукой подать, солнце светит чуть не триста дней в году, земля не замерзает зимой. И тэдэ и тэпэ, вы ребята грамотные и должны это понимать. Любое производство у нас требует существенно больших капитальных и текущих затрат, чем такое же производство, размещенное в другой стране. Кроме, пожалуй, Монголии и Центральной Канады. Но ктонибудь слышал о производстве в Монголии?
Мы разевали рты, пытаясь влезть в его монолог, но, прежде, чем с языка срывалось какоенибудь возражение, мы понимали, что старик кругом прав.
– Соответственно, любой сложный товар, предложенный нами на внешний рынок, будет либо по той же цене, что и произведенный за границей, но с худшими качеством и функциональностью, либо, при сохранении требуемых эксплуатационных характеристик, будет существенно дороже. Потому что нам тоже нужно окупать строительство своих заводов. Мало этого. Завод выпускает неконкурентную продукцию: станки, трансформаторы, подъемные краны, рольганги и блюминги, уступающие зарубежным аналогам – в цене, в удобстве использования, в функциональности, в массе других техническоэкономических зарактеристик. И оснащает этим оборудованием другие заводы, усугуьляя и без того их безнадежное положение на рынке! Теперь вместо ежедневного выпуска пятисот единиц продукции, как делается на заводе в Гамбурге, мы можем выпускать только триста. По более высоким ценам. Потому что даже простой завода стоит денег.
И чтобы както реализовать продукцию нашего Тяжмаша, Средмаша, Легмаша за нормальные деньги, мы политическим путем заставляем некоторых партнеров покупать у нас заведомо проигрышный товар. Для этого и придумал Иосиф Виссарионыч СЭВ. Но даже там не рискнул вводить рубль для расчетов, подобно американскому доллару, резонно рассудив еще в 50м году, что если рубль обеспечен золотом, то со временем наши партнеры скопят этих рублей достаточно, чтобы избавить нас от золота. Что нам и продемонстрировал Де Голль в 65ом, попросив у янки обещанное золото вместо долларов. Сам Сталин или ктото из советников заранее побеспокоились об этом и придумали искусственную валюту "переводной рубль" – для расчетов внутри организации.
Он перевел дух и продолжил:
– Но мы говорим о России. Значит, чем меньше степеней переделки сырья, тем – в государственном смысле – нам дешевле обходится товар и тем выше прибыль по отношению к затратам. Не нужно строить заводы, обрабатывающих сырье и на каждом этапе переделки увеличивающих издержки, не нужно содержать огромное количество социальных объектов для персонала заводов. Нам улыбнулась удача, вернее, стараниями нашей разведки и ЦК, мы во многом сами создали ситуацию, в которой война на Ближнем Востоке дала нам такой товар – нефть. С начала семидесятых основной оборот во внешней торговле, если исключить участников СЭВ, придется как раз на поставку ресурсов. Мы стали мировым донором, хлопцы, вовсе не обладая достаточными объемами крови. Мы затыкаем дыру несостоятельности достоянием будущих поколений.