Другой путь. Трилогия
Шрифт:
Читая год назад о таких состояниях, мы поражались их размерам и страшно завидовали, не понимая – куда можно потратить такие деньжищи?! Но теперь вдруг оказалось, что для чегото серьезного средств все равно маловато. В банк за кредитом не сунешься – формально владельцы этих миллиардов черт знает кто… В общем, следовало серьезно задуматься о легализации бесчестно нажитых капиталов. Благо, что примеров сверхбыстрого обогащения вроде незабвенных саг о Милкене, Риче, том же Эбберсе было по нынешним временам в избытке.
Наши девчонки, все
Треть вырученных средств мы отправили в Токио – там наклевывался замечательный пузырь в сфере недвижимости, и не воспользоваться им было бы глупо. Остальное распределили междц нефтью, золотом, бумагами – теми, что сулили какуюто прибыль.
Я съездил на выходные к Сэму Батту – почемуто соскучился по громкоголосому толстякуфермеру. Наверное, так привязываются цыплята к наседке.
Я приехал к нему на закате, чтобы не отрывать фермера от работы
– Кого я вижу, – заорал Сэмюэль, едва я выбрался из машины. – Старина Сардж! А я смотрю на дорогу – твоя машина или не твоя?!
– Привет, Сэм, – мы обнялись, и в нос мне пахнуло потом, табачным листом и какойто химией. – Ты все с табаком возишься?
– Конечно, Сардж, конечно! С чем мне еще возиться в этом захолустье? Табак, кукуруза да мои лошадки – вот и вся жизнь!
Он повел меня в дом, рассказывая по пути, что урожай в этом году не то что в прошлом, а тем более, в позапрошлом! Что работник, нанятый им, сбежал, сломав трактор – сельские новости обрушились на меня как снегопад на Сибирь; их было много, они все были важные и Сэм очень желал ими поделиться.
– Лови, – едва оказавшись у холодильника, он бросил в меня бутылку пива. – Слышал, что делалось на “Черчилл Даунс” в мае? Нет? Ну ты полжизни потерял, Сардж! Весь ипподром аплодировал моим лошадкам! Весь! Глум таки пришла второй. Представляешь? Никто не ставил на нее, а она пришла второй! Готовлю ее на “Бридерс Кап” на следущий год – это все равно что Олимпийские игры для людей! А Месть тоже умничка, на “Кентукки Оукс” просто фурор произвела!
– Поздравляю! – я на самом деле искренне обрадовался. Тем более, что совершенно не ожидал ничего подобного от старого увальня и пьяницы. – Так ты теперь известный конезаводчик?
– Ну не то чтобы известный, – потупил взгляд Сэм, а потом рассмеялся: – Но лошадок моих знают! За Месть уже пятьдесят тысяч предлагали! Но я договорился с одним человечком из Калифорнии, у него есть хороший коник, будем линию выводить элитную! Из Мести выйдет отличная мамочка! Давайка за это выпьем!
– Отличные новости! Расскажу Заку, пусть за тебя порадуется.
– Как там этот шельмец поживает? – с неподдельной теплотой, но как бы слегка между делом, поинтересовался Сэм. – Не женился еще?
– Закто? Шутишь, дядя Сэм? Чтобы Зак женился,
– От Дженис Дикинсон я бы и сам не отказался, – заговорщицки подмигнув, поделился со мной Сэм. – Да и по возрасту она более мне подходит, чем Заку – старовата для него тетка. Так что передай Заку, чтоб ручонки к Дженис не тянул!
Довольный, он расхохотался.
За те пару часов, что я у него пробыл, он успел мне поведать о несчастье, обрушившемся на беднягу рыжего Джейка – его кабак сгорел на следующий день после окончания действия страховки. Накопления, конечно, какието были, но новую забегаловку на них не открыть.
Потом он вдруг вспомнил о недавних событиях, на которых и сам немножко обеднел:
– Слушай, Сардж, – сказал он. – А как вы перенесли этот чертов “черный понедельник”? Вы же чтото там с бумагами хитрили? Я ведь купил по твоему совету немного Enron и Apple. Они почти ничего не потеряли, но знаешь… читая газеты, я был уже на грани срыва. Как у васто нервы выдерживают?
Я действительно както посоветовал ему прикупить эти бумаги. И сказал, что лет через десять они сделают каждый вложенный цент десятью долларами. Сэм должен был дожить до самой смерти Джобса.
– Привычка, – отговорился я. – Привычка и таблетки. Успокоительные.
– Смотрю я на тебя, Сардж, – вдруг неожиданно Сэм стал серьезен. – Смотрю и думаю: тот ли это мальчик, что оказался в моем доме два года назад? Вроде бы он: те же глаза, нос, рот, вихры, но и не тот совсем – ты стал какойто закрытый и… злой, что ли? Не могу найти слова.
Я улыбнулся ему:
– Для тебя, дядя Сэм, я всегда тот самый. И не принимай на свой счет мою усталость.
Я остался у него до утра – чтобы не садиться за руль нетрезвым. Утром, когда Сэм отправился к своим “лошадкам”, я пообещал ему непременно приехать на Рождество, ну а в следующем году вместе провести пару недель на скачках “Кентукки Дерби”.
Всю дорогу лил тоскливый октябрьский дождь, и на дороге образовались полузатопленные места, где приходилось перебираться едва ли не вплавь. Пару раз на скользких участках машину хорошо потащило в сторону и я исцарапал оба передних крыла и хорошо помял решетку радиатора, въехав в дорожное ограждение.
– Думаю, мы заслужили хороший отдых! – Такими словами встретил меня Захар.
Он внимательно со всех сторон оглядел мою машину – грязную, побитую немного и насквозь мокрую, хмыкнул:
– На Гавайях, а? Очень хочется посмотреть на курорт, бывший русским, а ставший американским. Как Аляска, только история другая. Я здесь журнальчик почитал, пишут, что еще должны сохраниться остатки Елизаветинской крепости, построенной русским немцем Шеффером. Взглянем? ПерлХарбор опять же. Кораблиавианосцылинкоры всякие. Живая история. Единственное место в США, что пострадало от войны.