Другой сценарий
Шрифт:
— Так вот, Коленька, в позапрошлом, тринадцатом году, на аукционе Кристи была продана эта подвеска, — Зиновий Михайлович протянул мне фотокаталог лотов. — Она уже атрибутирована, ей написали историю, заключения экспертов. Все как в лучших домах. Ушла за семь триста. Чуть ли не та самая подвеска, что Бэкингем дарил Анне Австрийской!
Я сидел, листал дело, что старик уволок домой из архива, и думал о превратностях судьбы. О несчастной тетке-детдомовке, бездетной по болезни, что держала своё благополучие в коробке из-под печенья, с другой дешевой бижутерией, даже не подозревая об этом.
— Но самое интересное, не это, Коля! А имя продавца.
— Да зачем мне, дядя Зяма? — засмеялся я.
— Ты там, в Москве, в разных кабинетах бываешь, глядишь, пригодится.
Зиновий Михайлович тем временем полистал планшет, и протянул мне. Я взглянул, закурил и сказал:
— Будет лучше, если он не узнает, что мы с вами в курсе.
Глава 15
Домой я шёл в дурном настроении. То ли от тоски, то ли еще зачем, зашёл на рынок. И здесь все было грустно. Но все же накупил молодой картошки, что торговали почему-то неистребимые кавказцы. Свежей сметаны, соленых грибов, и курицу, их продавали прямо с машины. Аджики и специй набрал у меланхоличного узбека.
Рассовав покупки на кухне, увидел листок что оставил на столе. Под моим сообщением, маминой рукой, было написано:
Появишься до двенадцати ноль-ноль, набери меня в двенадцать пятнадцать. И купи, наконец, масла!!!
Это у нас с мамой такой стиль общения выработался. Лет до шестнадцати я, и мои друзья, без зазрения совести звонили маминому секретарю и передавали друг другу через неё сообщения. Пока маманя это дело не прекратила. Услышала про «Передайте Иве и Духу, что я взял пива и ушёл на пирс». Ну и прихлопнула малину. Это не считая, что мне за пиво влетело. Но и маме-то сообщений пришлось не оставлять. А на месте ее застать трудно, только вот так, заранее условившись. Так что переписываемся. Не откладывая, пошёл за маслом.
В начале восьмидесятых в журнале «Подвиг», приложении к «Сельской молодежи», была опубликована повесть «Таможенный досмотр». Потом по ней сняли фильм «Колье Шарлотты», и показали в этом году. Повесть была хороша, даже по меркам двадцать первого века. А фильм так себе, даже несмотря на Кирилла Лаврова. Но речь не об этом. Речь о том, что так, почти официально, было заявлено что в Союзе, на руках у населения куча драгоценностей царских времён. И я это только что доказал экспериментально. Зачастую сами владельцы не знают, чем владеют. Кроме моего случая, широко известен прецедент с пожилой вахтёршей Гатчинского НИИ. Она принесла в скупку, в семьдесят восьмом году, миленький гарнитур из колечка, кулончика, и пары серёжек. Оценщик вызвал ментов и специалистов Эрмитажа. Свои денежные проблемы тетка решила. Советское правительство постеснялось заплатить женщине полную стоимость. Оно установило ей персональную пенсию триста рублей в месяц. К ее великой радости. Но это — только верхушка айсберга, потому что подпольный рынок драгоценностей и антиквариата в Союзе более чем существует и функционирует. Он и с зарубежом сотрудничает.
— Не узнать уже, Коля — говорил Зиновий Михайлович. — Откуда у неё она взялась. Деревню Смольное, где она родилась, сожгли немцы. В сорок четвёртом она попала в областной детдом. Вся биография известна. Мы, в прокуратуре, так и не нашли концов. Но ты же знаешь, у нас в музеях, до сих пор толком не в курсе, что в запасниках заныкано.
Я взял не только подсолнечного, но и сливочного масла. И хлеба с батоном. И болгарский джем.
Пока шёл домой, решил для себя, что вопрос с Тамарой Сергеевной Пылаевой не закрыт. Я найду способ с ней рассчитаться. Стало легче.
В нужное время уселся возле столика с телефоном в прихожей и набрал маму. В разгар рабочего дня она говорила немногословно-приказным. В два часа пойдёшь к Зое Мухамедовне, посмотришь себе одежду, может возьмёшь чего-нибудь.
Тетя Зоя, родом из Гулькевичей. Мамина землячка и собутыльница, участница всех наших семейных праздников. Сейчас заведует магазином «Одежда». Городской ОРС иногда балует народ импортом, и мне предлагается к нему присмотреться. Коля, деньги возьми у меня в столе, купи себе зимнюю куртку, Зоя говорит, финские завезли.
Напился чаю, наелся бутеров с джемом, пошёл за курткой. И-таки её приобрёл. Зелёную аляску-танкер с красной подкладкой, статусную вещь на гусином пуху. И не финский, а вовсе даже канадский. За сто десять рублей. Запихал куртку в рюкзак, и заодно сходил на городской телефонный узел. Купил у телефонистов за пятёрку бухту телефонного провода. Теперь с телефоном можно ходить по всей квартире.
К приходу маман, я приготовил чахохбили, и отварил молодой картошки. Она пришла около восьми, со свистом умяла курицу с картоплей, и скупо похвалила обновку. А на всепроникающий теперь телефон и вовсе растрогалась.
— Сразу видно, мужик в доме, — грустно сказала она. Сделала чаю и уселась перед телевизором.
По первой программе идёт сериал «Берлиоз». Что-то, хоть и французское, но донельзя унылое. Поэтому мы спокойно обсудили мои планы. Завтра поеду в Питер, схожу в институт, разведаю. Заодно посмотрю, что там насчёт подработать.
— Может ещё отдохнёшь? А то не успел из армии вернуться, как сразу работать.
— У нас нет выбора, мам. Ты же видишь, что такими темпами, через пару недель тебя будет будить по утрам мой мученический крик «Маманя! Подайте рассолу!»
Похихикали. Рассказал ей что осмотрюсь, поговорю со знакомыми, вернусь к концу недели, не переживай за меня.
Параллельно думал о том, что с моего отъезда в Обнинск, четыре года назад, мама привыкла быть одна. Я знаю, что у неё уже появился сердечный друг. И ни капельки ее не осуждаю. Наоборот, сделаю все, что бы не сильно ее обременять собой.
Заодно размышлял, что, в принципе, можно было бы уже запросто сбежать из страны. На Кольском полуострове это более чем реально. Просто есть знание, что плохо подготовленные операции, как правило проваливаются из-за совершеннейшей ерунды. Подвеску я бросил в нижний ящик письменного стола в своей комнате. Нет уж, я все продумаю и подготовлю. И оглушительно хлопну дверью перед отъездом. И мучает вопрос, как поступить с Чернобылем?
Утром я встал без двадцати пять. Сварил кофе себе и маме, и почапал на электричку, уныло размышляя, что нужно купить какой-нибудь туалетной воды. А то запах тройного одеколона разгоняет все живое вокруг.
Глава 16
— Привет, Иво, как жизнь?
— Говно!
— Не переживай. Будет хуже.
Я уселся напротив Иво на сиденье, бросив рядом рюкзак. Проснувшись в пять утра, он в дурном. Первая утренняя электричка в Ленинград — синоним боли и страданий. В то время, когда все приличные люди сладко обнимают то, что у них рядом в постели, ты сидишь на жестком деревянном сидении, поеживаясь от утренней свежести.