Другой
Шрифт:
Лера рассмеялась:
— Такого не бывает!
— …или еще к чему-нибудь просто здравому и нормальному, без крайностей.
— А человек?! — воскликнул Вадим и отодвинул от себя чашечку кофе.
— О, это уже другое дело. Это всемирная проблема, а не только наша! — ответил Филипп.
— Последние времена неотвратимы. Цикл заканчивается, — резко сказала Алёна и погладила кошку.
— Конечно, развитие идет циклами, а не идиотским прогрессом. Тут все ясно. Вопрос: когда? — подтвердил Филипп. — Кто может думать, что эта стагнация будет продолжаться бесконечно или столетиями.
— Филипп, —
— Может, стоит подтолкнуть в смысле зла-то? — хихикнула Лера, и Алёна подмигнула ей, чуть не поперхнувшись кофе.
— Для такого дела, чтоб ускорить, эдакий мессия должен появиться, своеобразный такой, — все же внятно проговорила она.
— Хватит, девочки, издеваться над бедным родом человеческим, — нерешительно буркнул Филипп.
— К данному моменту истории, — невозмутимо продолжал Вадим, — как это ни прискорбно, возможности зла в человеке еще не исчерпана до конца. Так что все впереди. То ли еще будет.
— И только по завершении этого цикла, — начал Филипп довольно уверенно, — появится новый человек. Ведь фактически, по-настоящему история меняется в зависимости от направления человеческого ума, этого демиурга, и от других глобальных явлений. Присутствовали боги, как во времена Трои, и люди и цивилизации были совершенно другие, чем сейчас, потом воплотился Богочеловек, и появился совершенно другой по сравнению с языческим человек, и мир стал другим. С течением времени направленность ума сосредоточилась на материальном мире, и все стало иным, худшим. Следующее изменение придет не только когда исчерпаются данные возможности зла, но и когда появятся новые прорывы сверху, когда человек увидит, в какой тупик его завел звериный материализм и власть денег, иными словами, когда у него появится возможность увидеть истинное положение вещей, истинные ценности, когда приоткроется опущенная сейчас завеса… Тогда никакие политические силы не смогут остановить приход нового цикла, нового человека. И вся эта так называемая современная наука будет бессильна и объяснить, и остановить этот приход.
— Когда человечество выбросит все эти игрушки высокой технологии и индустрии, обнаружив их опасность и бессилие разрешить что-либо действительно существенное, то это уже будет хороший знак, — заключил Вадим. — Одно дело проникать в другие миры и воочию видеть бессмертие своей души, другое дело — жить среди роботов.
— Да просто наличие вертикальных духовных каналов поможет выжить в этом мире, — добродушно добавил Вадик.
На столе появилось чилийское вино, и Вадим уже собрался разливать, как загудел телефон.
Филипп снял трубку и сначала ничего не понял:
— Как?.. Не может быть!.. Но зачем, зачем?.. Это точно?.. В конце концов, здорово!
Гости смотрели на него.
— Алёна, поздравляю! — чуть торжественно, но искренне сказал Филипп. — Твою картину «Нездешние твари» украли из галереи. И больше — ничего не взяли.
Алёна расширила глаза:
— Вот этого я не ожидала!
Три картины Алёны, впервые попали в коммерческую галерею две недели назад.
— Странно, в высшей степени странно, — пробормотал Вадим, очнувшись от шока. — Алёнушка, какую цену они назначили?
— Да ерунду. Это же мой первый шаг в социуме, так сказать. «Нездешние твари» — 3.000 рублей. А кстати, рядом висели картины какой-то знаменитости, не помню фамилию, но цена — тысячи долларов, сколько точно, не помню.
— Вот так, — авторитетно заявил Филипп, — как мне сказали, грабеж осуществлен был мастерски. Там же надежная охрана. Представляете? А взяли только одну картину стоимостью в 3.000 рублей.
— Значит, преступник разбирается в живописи, — заявил Вадим.
Лера пожала плечами:
— Ну откуда среди ворья нашего, причем совершенно дикого, могут появиться ценители живописи, да еще со взглядом вперед.
— В России невозможное, как известно, становится возможным, — усмехнулся Филипп.
Гости призадумались. Алёна не знала, восхититься ей или пригорюниться. Вадим разлил вино, нервно прогнал кошку, прыгнувшую на стол, и заявил:
— То, что картины нашей Алёны исключительны, я в этом уверен. Там есть предвосхищение. Но то, что это могло предвидеть ворье — нелепо.
— У нас в России, все, слава Богу, нелепо, — заметила Алёна, придя в себя.
— Ох, как хорошо жить в такой стране, — потягиваясь, словно кошечка, сказала Лера.
— В конце концов, какой-нибудь коллекционер мог просто заказать это преступление, — сказал Вадим и расхохотался.
— Понятно, — улыбнулся Филипп. — Легче организовать и заказать сложную кражу, чем заплатить 3.000 рублей.
— Да, вот то, что у вора или коллекционера не нашлось 3.000 рублей на эту картину — заводит всю ситуацию в полный тупик, — развел руками Вадим.
— Да тут целых два абсурда — этот и то, что не взяли ценные картины, — воскликнула Лера и предложила выпить за абсурд.
Выпили.
— Алёнушка, сегодня же поедем туда и выясним на месте все детали, — заторопился Вадим.
— Жутью какой-то веет от всей этой истории, — вдруг заключила Алёна. — Черный мираж или еще хуже…
глава 14
Лёня и Лера Одинцовы наконец вернулись в свою квартиру, оставив уставшую Анну Петровну одну.
Лера чувствовала, что надеяться на случай в поисках «отравителей» абсурдно и решила отдохнуть. «Именно потому, что абсурд — надо потом продолжить», — решила она.
Больше всего ее беспокоило состояние Лёни. Он вроде бы отошел от шока, но далеко не совсем. В глазах появилась пустота. Его частые высказывания о том, что он «идиот или причудливая тварь», озадачивали Леру. А упоминание о «причудливой твари» особенно пугало ее.
Но жить-то надо было. Лёня, кстати, подрабатывал, переводил. Лера же работала за двоих: и переводила, и, благодаря связям, стала публиковать статьи в приличных журналах, которые неплохо платили. Статьи имели успех и, главное, отклик.