Друиды

Лливелин Морган

Вскоре нас посетил король карнутов Нанторус. Его крепость Ценабум стояла южнее, и он явился на север, чтобы поздравить друидов, сумевших повернуть погоду. Я видел его и раньше, он часто посещал Священную Рощу. Это и понятно. Чтобы сохранить свое положение, королю нужна поддержка Потустороннего мира. Нанторус не был королевской крови, его избрали друиды и старейшины, и он не забывал об этом.

Выглядел король великолепно и очень воинственно в бронзовом шлеме с плюмажем, в кожаном плаще, скроенном ромбом и отороченным красной каймой. Высокий и статный, с пышными усами

он воплощал в себе воинственный дух карнутов. И двигался он с королевской грацией, на что тут же обратил мое внимание учитель.

Менуа принимал его у себя дома, а я пристроился за очагом, стараясь держать рот закрытым и прислушиваясь к каждому слову.

Нанторус спросил обо мне.

— Какие у тебя планы на этого парня, Менуа? Разве он не готовится заменить своего отца на поле битвы?

— Я решил спасти его, — усмехнулся Менуа. — А то еще съедят, когда запасы совсем кончатся.

Нанторус усмехнулся шутке, но тут же посерьезнел.

— Надеюсь, при римских торговцах тебе не придет в голову так шутить? — покачал он головой. — Римляне не понимают шуток, тем более, шуток друидов. И глазом не успеешь моргнуть, а молва уже прославит карнутов людоедами.

— Римляне... — скривился Менуа с отвращением. — Греки были лучше. У тех все было в порядке и с шутками и с сарказмом. А эти... Я бы лучше пошутил с медведем, чем с римлянином. Медведь бы меня понял.

— Вижу, ты по-прежнему недолюбливаешь римлян.

— Не то чтобы недолюбливаю, просто стараюсь быть с ними настороже, чего и тебе советую, между прочим.

Я уже достаточно изучил интонации главного друида, чтобы сразу почувствовать в его словах холодную жесткость, в общем-то, ему не свойственную.

Нанторус повернулся ко мне.

— Твой отец был хорошим человеком и отлично владел мечом. А ты?

— У Айнвара могут быть другие таланты, — мягко вступился Менуа. — Он — мой ученик.

— Ты собрался сделать друида из будущего воина? — Нанторус, казалось, был недоволен.

— Воинов у нас хватает, — вздохнул Менуа, — а вот друидов с каждым поколением становится все меньше.

Нанторус внимательно смотрел на меня.

— Я почитаю друидов, Айнвар, как и все мы, но ты же знаешь: славу и уважение племени можно заслужить только в битве. Кто знает, не придет ли время, когда ты захочешь стать князем и управлять своими людьми?

— Друид для племени так же важен, как воин — ответил я.

Лицо Менуа оставалось бесстрастным, но голос потеплел, когда он сказал:

— Парень знает закон. Это ему в голову вколотили крепко.

— А еще что-нибудь там есть? — тут же поинтересовался Нанторус. — Или он твердолобый? Тогда тем более лучше ему стать воином. Знаешь, Менуа, твердолобые мужи ценятся на вес соли. Ведь если им начинают вколачивать что-то дубинкой, крепкая голова очень кстати. — Внезапно Нанторус протянул руку, схватил меня за ухо и притянул к себе поближе.

Я хотя и не без труда, но выдержал его пристальный взгляд.

— О! Глаза! — Князь провел рукой по моей щеке. — Пожалуй, ты прав, Менуа. Глаза у него как дверь, за которой видны дальние дали.

— Да, глаза необычные, — согласился друид. — Вот я и хочу посмотреть, какие такие дали там откроются, прежде чем удар копья или меча закроет их. Разве я не прав?

Король задумчиво кивнул.

— Может быть... Видно, что ему уготована значительная судьба. К тому же, он — из клана воинов. Айнвар, тебе действительно не хочется стать воином?

Вместо ответа я осмелился спросить сам.

— Можно я спрошу у вас одну вещь?

— Ну, давай, — кивнул Нанторус. — Что ты хочешь знать?

— Вы — лучший среди воинов в обращении с мечом и пращой. — Даже по молодости лет я знал, что и королям немножко лести не повредит.

Нанторус огладил свои роскошные усы.

— Ну да, это так, — кивнул он. — И что?

— Ну, тогда вы мне точно сможете сказать: почему камень из пращи убивает вернее, чем тот, который бросили рукой? Это меня всегда удивляло.

Нанторус растерялся. Раз или два он начинал что-то говорить, но тут же прерывал сам себя. Наконец, он покачал головой и печально улыбнулся.

— Да, это твой человек, друид, — сказал он. — Не следовало мне сомневаться в правоте твоего выбора. Я понимаю, почему ты решил оставить его при себе.

На мой вопрос он так и не ответил. И не удивительно. Ведь он был всего лишь воином. Он просто не знал ответа.

Двое мужчин засиделись за кубками до поздней ночи, обсуждая племенные вопросы и сугубо мужские проблемы. Я еще не прошел посвящение, поэтому меня за стол не пригласили. Это было немножко обидно. У меня в паху уже росли волосы, голос мой огрубел, а член вставал не хуже, чем у какого-нибудь жеребца. Интересно, что еще нужно, чтобы считаться мужчиной?

Моя учеба продолжалась. На смену суровой зиме пришла настоящая весна. Люди пели весенние песни под шелест новых листьев, соловьиные трели и барабанную дробь дятлов. За воротами форта начали складывать большую поленницу. Потом там разведут огонь, в который побросают кости, оставшиеся от зимних трапез. Так всегда начинался Белтейн, майский огненный праздник плодородия.

От Менуа я узнал, что Источник Бытия — это единая и единственная сила творения со множеством лиц. Гора, лес и река, птица, медведь и кабан, — каждый стремится раскрыть то, что заложено в него Творцом, свой аспект бытия. Но все они — символы единого Источника, поэтому мы почитаем природные божества в отдельных обрядах. Так мы выказываем свое уважение и понимание разнообразия творения. Каждая сущность должна быть свободной, только так она может стать собой.

Солнце называется Огнем Творения. Это самый мощный символ, потому что без света нет жизни. Менуа объяснял, что жизнь — это и Творец, и творение. Так складывается священный круг. Поэтому у нас, кельтов, храмами служат живые священные рощи.

Дни становились все длиннее. Люди выносили за ворота последние обглоданные зимние кости и складывали их поверх поленницы на кострище. Им предстояло стать жертвой, символизирующей старое. Огонь примет жертву, и это станет очищением и подготовкой к новому.