Друзей не выбирают. Эпизод I
Шрифт:
Я снова мотнула головой:
— Это не твоя вина. Извините, ребята, я хочу побыть одна, — тихо прошептала я и выскользнула из комнаты, а затем и вообще из Академии.
На душе скребли не просто кошки, а драконы, разрывая сердце в клочья, которые я, наверное, так никогда и не смогу собрать в одно целое.
«Ты дрянь! Ты безмозглая девка, позорящая честь нашей семьи! В нашем роду никогда не было ни одного презренного мага! В кого ты уродилась, тварь?!
«Ты снова это сделала?! Ты ведь снова использовала магию! Я запретила тебе! Ты живёшь в моём доме, значит, ты должна подчиняться мне!»
«Ты жалкий отброс! Я тебя родила, значит, ты моя собственность! Ты будешь делать так, как я сказала!»
Удары, тычки, пинки, свист плети… Издевательство отца… Домогательство брата…
— Нет! Этого больше нет!.. — зашептала я, пытаясь отогнать призрачные видения прошлого.
Это было давно! Давно и уже не имеет значения! Но почему-то кажется, как будто вчера…
Видения не проходили, так же как и вызванная ими дрожь и животный ужас, сковывающий всё тело, мешающий не то что двигаться, а даже просто дышать.
— Расскажи мне, девочка. Расскажи, — тихо попросил Химо, вытирая пушистой лапкой слёзы с моего лица.
Надо же… Я даже не заметила, что плачу.
— Я не могу, Химо. Это слишком больно.
— Тебе станет легче. Поверь мне, старому дуралею.
Я вздохнула, пытаясь привести себя в чувство, и, проглотив комок, вставший в горле, выложила всё, о чём раньше знал только Ауст.
О том, что я родилась в семье, где презирали магию. О том, как я стала рабом, домашней зверюшкой для того, кого называла отцом; рабыней для той, кто являлась моей матерю; пустым местом для женщины, называвшей меня внучкой, и… игрушкой для того, кто приходился мне родным братом. О том, как я терпела постоянные побои и унижения, с какой ненавистью смотрела на собственные синяки, как мучилась под ударами плети.
Так продолжалось, пока мне не исполнилось тринадцать лет. После того как меня практически насмерть запороли на конюшне, конюх, который всегда относился ко мне с теплом и заботой, тайком ото всех отнёс меня в соседний город к единственному магу, которого знал, — к Аусту.
Пожилой архимаг, бывший преподаватель Академии, выходил меня, залечил все переломы, смог убрать застаревшие шрамы, заменил мне родных и дал своё имя. Четыре года я училась жить по-новому и пыталась забыть. И это почти получилось.
Но Ауст не смог избавить меня от постоянных ночных кошмаров и не смог научить доверять людям. Я очень тяжело сходилась с людьми, ведь, какая бы я ни была теперь, прошлое всё равно преследует меня.
— Я не знал, — тихо выдохнул тарантул, не представляя, что ещё можно сказать в такой ситуации.
— А ты и не мог знать. Знаешь, Химо, а ведь близнецам я доверяю, хоть и не знаю почему. И они никогда не тронут меня, я уверена. Они не люди, у них иное восприятие мира и больше ценностей. Но захотят ли они теперь со мной общаться?
— Захотят. Но ты должна им всё рассказать. Они успели полюбить тебя за то, какая ты есть, а не за то, что с тобой было. Они мудрые ребята. Держись их. — В устах паука это звучало странно, но почему-то правильно.
Что ж, остаётся надеяться, что чутьё меня не подвело и что близнецы хорошие и понимающие ребята.
Я вздохнула и вытерла слёзы:
— Идём домой.
— Хелл, а где мы? — неуверенно спросил Химо, пытаясь разглядеть дорогу в непроглядной темноте.
Получалось это, если честно, и мне с большим трудом.
Когда я выскочила из Академии, не хотела ничего и никого замечать, и, как добралась до этой части города и как уселась под мостом, наблюдая за потоками быстрой реки, я не помню. За это время мне стало не намного, но всё же чуть получше, но к тому моменту, как я пришла в себя, сильно стемнело, а небо заволокло иссиня-чёрными грозовыми тучами. Сейчас я чувствовала себя абсолютно разбитой, разговаривать не хотелось вообще. Но нужно было вернуться в Академию!
Эх, была не была!
Я двинулась по первой попавшейся улице. В конце каменной мостовой виднелся единственный фонарь, а под ним какая-то табличка, освещённая тусклым, желтым светом.
— Хелл, ты видишь, что там написано? — спросил Химо, поглубже зарываясь во внутренний карман моей куртки, так как погода рассердилась не на шутку.
Дул ледяной ветер, пронизывая буквально до костей, небо хмурилось, готовое вот-вот разразиться дождём. В конце августа погода до ужаса обманчива. Утром может быть жара, а уже через час реально насквозь промокнуть от налетевшей из ниоткуда грозы.
Я передёрнула плечами и двинулась вдоль улицы, стараясь идти как можно тише.
— Мне даже читать не нужно, я тебе и так скажу, где мы, — ответила я шёпотом, оглядывая улицу, из домов на которой раздавался пьяный смех и треск деревянных кружек, скрип ставен и храп спящих почти под каждым третьим забором мужиков.
— Здесь пахнет алкоголем и рыбой, Химо. Мы в квартале Бедных рыбаков.
Дурная слава квартала Бедных рыбаков ходила по всем ближайшим городам. Здесь жили самые отпетые пьяницы и разгильдяи, дебош в этом месте царил практически круглосуточно, и не дай Хранители зайти сюда обычному человеку… Если выживет, то он просто счастливчик, ведь этим людям, у которых в жизни только два удовольствия: рыбалка и пьянка, всегда нужны деньги на выпивку и девочки для компании. А про трупы, прикопанные у соседа под кустом, они наутро и не вспомнят.