Дружба бандита
Шрифт:
– Здравствуй, дорогой. Давно тебя не видел. Зато твой невеста видел.
– Какую невесту? – Переспросил изумленный пассажир.
– Ты после самолета совсем голова терял. Персик девочка твой невеста.
Голенев понял, что кавказец говорит об Ире, но беседу поддерживать не стал. Не спрашивая адреса, водитель подкатил к пансионату «Дружба». Голенев молча расплатился и вышел. Полная администраторша встретила его, как родного. Номер его никто не занял, хотя наплыв отдыхающих продолжал нарастать. Отдавая постояльцу ключи, женщина игриво на него посмотрела и, пожелав
– Ты? – Он узнал эти тонкие, всегда прохладные пальцы.
– Я.
Оглянулся и увидел Иру. Она стояла опустив руки, в короткой юбочке выше колен. Топик не скрывал ее золотистого от загара живота и сережку на аккуратном пупке.
– Мы так и будем здесь торчать или ты все же поздороваешься?
– Здравствуй.
– Не рад?
– Откуда ты взялась?
– Из Москвы. Я тут уже три дня. Сказали, что ты улетел на неделю, а мне показалось, прошла вечность…
– Ты написала, что вернулась к жениху. Вышла замуж?
– Я его послала к черту. Понимаешь, мне столько всего надо тебе сказать. Я такая дура. Я так тебя люблю!
– Прости, Ира, я женился. – Олег смотрел на эту тонкую манящую девушку с пепельными волосами и видел Тому. Его жене не доставало элегантной надломленности, что так притягивало в Ире, но Тома была настоящая, живая, а Ира скорее напоминала мираж.
– За неделю? Ты меня так быстро забыл? – Она положила ему руки на плечи: – Не верю.
Он повторил:
– Прости, но я женился.
– Молчи. – Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Поцеловала долго, потрогав языком его язык, сжала ладонями его виски. У Олега закружилась голова. Он уже не понимал, пьянит ли его аромат роз, что стоят на столике, или сводит с ума тонкий, едва уловимый, запах прекрасных духов Ирины. Он собрал все свои силы, метнулся на балкон, и как тогда бежал по пожарной лестнице к ней, теперь бежал от нее. Прыгнуть с лестницы на балкон было гораздо легче, чем с балкона на лестницу. Но он прыгнул, и удержался. Быстро спустился в парк и зашагал к воротам. Не обернулся и не взглянул на балкон, хотя знал – Ира смотрит ему вслед. Почти бегом выбрался на шоссе и чуть не бросился под первую машину. Автомобиль с визгом затормозил, и Олег услышал в свой адрес виртуозный сочный мат. Этим жанром фольклора шофер владел виртуозно. Олег с трудом дождался паузы:
– Прости, но мне очень надо в Лазоревск.
– Тебе еще больше, кретин, надо на тот свет. Ты в тюрьме когда-нибудь сидел? – Поинтересовался водитель, но дверцу открыл. Олег уселся на сиденье:
– Нет, но я воевал в Афганистане. Говорят, это не лучше.
Матерщинник внимательно оглядел пассажира:
– Олег Коленев?
– Да. А откуда ты меня знаешь?
– Тебя тут все знают. – Они подъехали к офису. Олег полез в карман за деньгами, и его обругали еще раз. Он понял, спрятал деньги и вылез из машины.
– Спасибо тебе, шеф.
– За что, мудила?
Голенев оглянулся:
– Все равно не поймешь. – И шагнул к двери своего офиса.
На следующее утро после отъезда Олега из родного города, около десяти часов утра, в тупик Коммунаров свернул шикарный черный лимузин. Гена Кащеев в бежевом вельветом костюме, белоснежной сорочке, с кейсом в руках позвонил в дверь глуховского детского дома. Нянечка Валентина Ивановна открыла и растерянно попятилась. Такого шикарного мужчину видеть в их обители ей раньше не довелось.
– Я бы хотел поговорить с директором приюта, товарищем Меджрицкой. – Заявил Кащеев, поглядывая на женщину холодными, как сталь, глазами. Нянечка закивала и повела посетителя на второй этаж. Шагая по лестнице, Кащеев успел оглядеть грязные стены с разводами от постоянно протекающей с крыши дождевой воды, сбитые потертые ступени и склеенное бумажной лентой лестничное окно:
– Поросятник. – Подытожил он свои наблюдения, но нянечка не расслышала.
Директриса сидела за столом с бухгалтершей приюта Светланой Гавриловной Поспеловой, обе они пыталась создать завтрак, обед и ужин из расчета пять рублей на одного ребенка. Задача эта была не из легких, и директриса нервничала. Нянечка осторожно постучала:
– Руфина Абрамовна, тут до вас пришли.
– Кого там еще черти несут? – Обозлилась Меджрицкая. Но, увидев на пороге шикарного молодого господина, заставила себя улыбнуться: – Простите меня, молодой человек, но если бы вы знали, чем я таки тут занимаюсь, вы бы меня поняли.
Кащеев изобразил улыбку, которая должна была сообщить старой жидовке, что он ее отлично понимает и глубоко ей сочувствует.
– Я не отниму у вас много времени. Я друг вашего бывшего воспитанника, Олега Коленева. По его поручению я намерен сделать ремонт здания и оборудовать классы ваших воспитанников с учетом современных требований.
– Вы от Олежки!? – Обрадовалась Меджрицкая.
– Можно и так сказать. – Согласился Кащеев.
– Садитесь, молодой человек. Я так рада видеть в этом скромном кабинете друга моего любимчика. Чтоб вы таки знали, Олежек – моя слабость. Вы что-то сказали о ремонте или мне послышалось?
– Вам не послышалось. Я готов финансировать ремонтные работы в здании детдома. Если разрешите, на днях к вам приедет прораб строительного кооператива и прикинет фронт работ.
– Молодой человек, у детского дома нет средств. Вы должны это понять.
Кащеев подумал, что эта старая курва выведет его из себя, но сдержался:
– Я понимаю, поэтому и готов оплатить ремонт. От вас требуется запустить сюда моих людей и помочь им осмотреть помещение.
– Дай Бог вам доброго здоровья. Конечно, я пущу ваших людей, можете таки в этом не сомневаться.
– Вот и хорошо. Ремонт нужно кончить к первому сентября. Когда начнутся работы, ни вас, ни детей здесь быть не должно.
– А куда же мы денемся? У меня семьдесят шесть сирот! – Испугалась Руфина Абрамовна.