Дружба народов

Сухов Лео

И едва мы встали на ноги и вздохнули с облегчением, как по плоту хлестнул хвост крокодиллы. Вот этого издевательства наше чувство равновесия не выдержало. Попадав на брёвна и друг на друга, мы начали с ругательствами барахтаться и пытаться встать.

Больше всего не повезло Чемодану и Мелкому. Они оказались в самом низу нашей кучи-малы. Но если Чемодан поднялся сам, то гопника пришлось поднимать нам. Он был помят, подавлен — и вообще слабо соображал, что происходит вокруг.

Ещё несколько минут обитатели обоих плотов

вглядывались в водную гладь. В утренних сумерках каждая странная волна, каждый плеск казались возвращением крокодиллы. Но, видно, вкус Русого пришёлся ей настолько не по вкусу, что крокодилла решила залечь на дно.

А Русый с довольным видом развалился на брёвнах. Как бы показывая, кого тут надо хвалить.

— Ну и кто тут умный мальчик, а? — Кострома опустилась рядом на колени и принялась начёсывать этому наглецу брюхо. — Кто меня не послушался и всех спас?

— Мне даже как-то обидно… — тихо вздохнул Дунай.

— Крепись! — Пресня сочувственно хлопнул здоровяка по плечу. — Если бы ты не послушался, но всех спас, тебе бы всё равно пузо не чесали!

— Точнее и не чесали, и не пузо… — кивнул Чемодан.

— А уж если бы ты крокодилле в рот нассал, так и вовсе… — тихо пробормотал Пилигрим.

— Так, вы о чём там шепчетесь, убогие? — строго спросила Кострома.

Первым, как ни странно, с ответом нашёлся Мелкий:

— Ну, а нам, типа, пузики почесать? Мы всё-таки старались!

— Пузики? Вам? — Кострома прищурилась. — Мелкий, могу почесать кулаки! И не тебе, а об тебя!

— Тёть Инна, ну что ты злая такая! — расстроился Мелкий, спасая всю компанию и храбро вызывая огонь на себя. — Я пострадавший!.. Меня ваще чот помяли!

— Ладно-ладно! Вы тоже нормальные! — улыбнувшись краешком губ, отмахнулась Кострома.

Мелкий явно был готов и дальше настаивать на своей правоте. Однако вовремя прикусил язык. Гроза миновала, и дальше привлекать внимание валькирии никто не стал. Дунай и Чемодан взялись за вёсла, и мы продолжили путь.

И только когда река снова сузилась до нормальной глубины и адекватной ширины, плоты сблизились. А мы пересадили мокрого, но живого Пресню обратно.

Дневник Листова И. А.

Сто двадцать девятый день. Остров.

— Остров! Остров! — я поднялся на ноги, указывая на одинокий островок посреди водной глади.

Островом это недоразумение, правда, назвать мог только я… Тот человек, который весь день решал логическую задачку с двумя плотами и потенциальной крокодиллой.

— Что «остров»? — переспросил Пилигрим, с которым мы стояли на шестах.

— К острову надо причалить, чтобы ночь переждать! — радостно заявил я.

— Вано, ты там что, снова крокодиллу боишься? — спросил Чемодан, сидя у костра.

— Я не боюсь! — ответил я. — Чего мне бояться? У меня медицинская капсула есть! И у Костромы теперь есть! А вот у тебя пока нет.

— У меня тоже нет! — жалобно добавил Дунай.

— А чем нас остров-то спасёт? — удивилась Кострома. — Он же посреди реки!

Я тоже об этом задумался. Но потом, когда заговорил Пилигрим, понял: мой мозг просто работал быстрее, чем я ворочал мыслями. Мои нейрончики успели обработать информацию раньше, чем я смог аргументировать свои выводы.

— Тут русло узкое! — отозвался Пилигрим. — Разлив был полчаса назад. С одной стороны — перекат. С другой — узкое русло. Вряд ли крокодиллы полезут сюда. А для бестий это неудобные преграды.

— А чего ваши крокодиллы на нас днём не нападали? — спросил Кострома.

— Они ночью охотятся, Ин! — пояснил Дунай. — Вечером, ночью и утром. Не днём. Днём они спят, похоже…

И в этом было наше счастье! За этот день мы миновали три разлива, в которых потенциально прятались зубастые крокодиллы. И впереди, судя по всему, намечался ещё один. Там в нашу реку вливалось сразу два притока с севера.

Ну а последний разлив, как нам рассказывали, ожидал нас у гор. Хоть вода и смогла найти там путь к морю, но сток был не слишком большим. А потому прямо у подножия гряды образовалось длинное озеро.

Берега у него были топкие, болотистые. К тому же, поросшие высокой травой, которая могла легко порезать кожу, если продираться через заросли. Рыбаки в своё время долго выбирали, где ставить лагерь: обычно в таких озёрах рыбы видимо-невидимо.

Однако победила практичность. В море рыбы тоже навалом, а ещё можно выпаривать воду, получая соль. А вот в озере вода пресная, и вообще туда животные на водопой ходят. И далеко не все из них травоядные. Короче, не слишком спокойное место получается.

А теперь я с ужасом понимал: когда мы достигнем этого озера, драпать оттуда придётся стремительно. И, желательно, днём. Почему? Да потому что лучшего места для обитания пресноводных тварей с острыми зубами и мощным укусом — и представить себе нельзя.

А уж с учётом того, что это озеро, или даже цепь озёр, могло протянуться на многие километры на север… Короче, страшно было даже вообразить, сколько там обретается этих водных гигантов.

Впрочем, нам и одного хватит.

— Давайте на остров! — решил я.

— Рано же ещё! — Кострома ткнула пальцем в солнце, клонившееся к горизонту.

— Ну так это первый остров за весь день! — не согласился я. — Следующего может и не быть!..

— Хорош с Вано спорить! — неожиданно поддержал меня Пилигрим. — Он тут главный — это раз. Мы все так решили. И ещё не забывай: он у нас жопный волшебник! Своей пятой точкой неприятности чувствует, как радаром. Раз он сказал на остров — значит, на остров.

— Вот! Поддерживаю! — согласился Дунай. — Ты вспомни ту тварь! Я бы в её пасть вошёл, почти не пригибаясь! Лучше остров.