Друзья Божии
Шрифт:
Я снова возношу свое сердце в порыве благодарности к Богу, Господу моему, ибо никто не мешал ему сотворить нас безгрешными, стремящимися лишь к добру – но Он считал, что лучшие слуги те, кто служит добровольно [Блаж. Августин, там же (PL 34, 134).]. Сколь велики любовь и милосердие нашего Отца! Перед реальностью этой безумной любви Господа к своим детям я хотел бы иметь тысячи уст, тысячи сердец и еще больше – лишь для того, чтобы жить, постоянно благодаря Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа. Подумайте только, что Всемогущий, Который правит вселенной, желает не слуг, послушных по принуждению, но свободных детей. Мы все рождены "proni ad peccatum", с наклонностью ко греху – ибо принимаем последствия первородного греха, – но все же в душе каждого из нас тлеет искра Его бесконечного
34
Ответить "нет!" на все призывы Господа, отказаться от радости новой и вечной – это право в руках твари. Но поступающий так перестает быть сыном и превращается в раба. Каждая вещь есть то, что соответствует ее природе. Поэтому, когда она пытается стать чем-то другим, то перестает действовать в соответствии со своей природой, но действует по импульсу извне, а это – рабство. Человек разумен по своей природе. Когда он действует разумно, он следует своим собственным побуждениям, сообразно тому, каков он есть. И это является свойством свободы. Когда же человек грешит, он поступает не по разуму, и, следовательно, направляемый чужой волей, загнан в чужие границы. И потому всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин 8, 34) [Св. Фома Аквинский, Super Evangelium S. Ioannis lectura, cap. VIII, lect IV.3, 1204 (ed. Marietti, Torino, 1952).].
Очевидно, что никто не свободен от рабства полностью – мы убеждаемся в этом, глядя на других и на себя. Одни молятся деньгам, другие обожествляют власть, некоторые – относительное спокойствие скептицизма. А кое-кто находит своего золотого тельца в похоти. То же самое происходит и с занятиями творческими. Мы проявляем усердие в предприятиях больших и малых, выполняя научную, художественную или духовную миссию. Человек рабски подчиняет себя работе, вкладывая в нее всю страсть своей души.
35
Рабство за рабство. Хотим мы этого или нет, но в любом случае мы должны кому-то служить – такова природа человека. И поэтому лучше всего во имя Любви осознать себя рабами Божиими – ибо в тот же момент мы перестаем быть рабами и становимся друзьями, детьми Божиими. И здесь проявляется существенная особенность нашего положения: мы предаемся добрым делам со страстностью и усердием – как и многие другие. Но в отличие от других – с миром в душе, с ликованием и уверенностью даже в скорбях. Мы возлагаем свои надежды не на временное, но на то, что вечно: мы дети не рабы, но свободной [Гал 4, 31.].
Откуда к нам приходит эта свобода? От Христа, Господа нашего. Это та свобода, посредством которой Он освободил нас [См. Гал 4, 31.], о которой Он говорит нам: если Сын освободит вас, то истинно свободны будете [Ин 8, 36.]. Нам, христианам, нет нужды расспрашивать других об истинном смысле свободы – ибо единственная свобода, спасительная для человека, даруется Христом.
Я люблю говорить о риске свободы, ибо без риска невозможно развитие, невозможна жизнь. Свободно, как дети, но (подчеркиваю) не как рабы, мы следуем путем, который Господь указал каждому из нас. Будем же наслаждаться этой свободой действий как даром Божиим.
Свободно, без всякого принуждения, но лишь потому, что я так хочу – я выбираю Бога. И обязываюсь Ему служить, превращая свое существование в отдачу себя другим – из любви к моему Господу Иисусу Христу. Воодушевленный этой свободой, я восклицаю: никто на земле не отлучит меня от любви Христовой! [См. Рим 8, 39.]
36
Ответственность перед Богом
Он от начала сотворил человека, и оставил его в руке произволения его (Сир 15, 14). Этого бы не произошло, если бы не было свободного выбора [Св. Фома Аквинский, Questiones disputatae. De malo, q. VI, sed contra.]. Мы в ответе пред Господом за все действия, которые совершаем свободно. Поэтому наши отношения с Богом – сугубо личные. Человек предстоит пред Ликом Божиим и по своей воле решает: жить ему как ближнему Господа, или быть Его врагом. Здесь начинается путь внутренней борьбы, который длится всю нашу жизнь, поскольку в земной жизни всей полноты свободы достичь невозможно. Христианская вера учит нас желать, чтобы не только мы, но и другие дышали воздухом свободы. И прежде всего – исключает любое принуждение в вероисповедании. Если нас принудили обратиться к Христу, мы верим, этого не желая. И тогда действует насилие, не свобода. Нельзя войти в церковь, подойти к алтарю, причаститься против своей воли. Только тот может верить, кто хочет [Блаж. Августин, In Ioannis Evangelium tractatus, 26, 2 (PL 35, 1607).]. Совершенно очевидно, что, придя в зрелый возраст, человек должен проявить личную свободу – как для того, чтобы войти в церковь, так и для того, чтобы ответить на постоянные призывы, с которыми обращается к нам Господь.
37
Откроем Евангелие от Луки и найдем притчу о приглашенных на ужин. Узнав, что некоторые из званных под вымышленными предлогами отказались прийти, хозяин дома велит слуге: пойди по дорогам и изгородям и "compelle intrare", убеди придти [Лк 14, 23.]. Не принуждение ли это? Не попытка ли применить силу против законной свободы личности?
Если мы будем размышлять над Евангелием и вдумываться в уроки Иисуса, то никогда не спутаем эти приказы с принуждением. Посмотрите, как обращается к нам Иисус: если хочешь быть совершенным… Если кто-то хочет пойти за Мной… Это "compelle intrare", убеди придти не несет в себе насилия – ни физического, ни морального, – но являет силу христианского примера, отражающего в себе самую суть могущества Божия: смотрите, как привлекает Отец: услаждает, наставляя, не заставляя. И так привлекает к Себе [Блаж. Августин, In Ioannis Evangelium tractatus, 26, 7 (PL 35, 1610).].
Вдыхая воздух свободы, мы понимаем, что зло есть не свобода, но рабство. Тот, кто грешит против Бога, сохраняет свободу воли, поскольку он свободен от принуждения, но потерял ее, поскольку не свободен от обвинения [Св. Фома Аквинский, Questiones disputatae. De malo q. VI, ad 23.]. Он, возможно, попытается оправдаться, говоря, что вел себя так, а не иначе в соответствии со своими взглядами – но никогда не сможет произнести эти свои оправдания голосом истинной свободы, ибо его утратил, став рабом того, на что решился. А решился он на плохое – на отвержение Бога. В этом нет свободы.
38
Я повторяю вам снова и снова, что не принимаю другого рабства кроме Любви Божией. Ибо (как я уже объяснял вам раньше) религия – самый грандиозный бунт человека, который не хочет жить как животное. Который не удовлетворяется и не успокаивается, пока не достигнет общения с Творцом и не познает Его. Я люблю вас мятежниками, потому что хочу – Христос хочет – видеть вас детьми Божиими. Рабство или Богосыновство – третьего не дано. Или дети Бога – или рабы тщеславия, похоти и унылого эгоизма, который многим кажется столь привлекательным.
Любовь Божия указывает нам дорогу истины, справедливости и добра. Когда мы решаемся ответить Ему: моя свобода – для Тебя! – мы освобождаемся от всех цепей, которые нас приковывали к ничтожным вещам, пустяковым тревогам, жалким амбициям. И свобода, бесценное сокровище, прекрасный жемчуг (было бы жалко метать его перед свиньями [См. Мф 7, 6.]) полностью уходит на то, чтобы учиться делать добро [См Ис 1, 17.].
Такова свобода детей Божиих. Христиане завистливые, скованные и робеющие перед теми, кто не воспринял Слово Божие, послужили бы жалким примером нашей веры. Если мы действительно исполняем закон Христов, или, по крайней мере, прилагаем усилия, чтобы его исполнить – ибо это далеко не всегда удается вполне, – мы будем вознаграждены такой стойкостью духа, что уже не пойдем искать в другом месте смысл человеческой свободы.