Друзья и незнакомцы

Салливан Кортни

Сэм воодушевилась, посмотрела школы в Шотландии, Ирландии, Франции. Она пошла на презентацию зарубежных образовательных программ в департамент по международным связям и внимательно слушала, делая пометки. Когда женщина-спикер сказала: «Рассчитывайте, что вам придется потратить от десяти до пятнадцати тысяч сверх своих обычных школьных расходов в течение года», – Сэм закрыла блокнот. Ей стало ясно, что никуда она не поедет.

Ее родители посоветовали ей закончить государственную школу, как и они сами. К ее выпускному трое из их детей уже будут в колледже. Если Сэм захочет продолжить обучение, ей придется за него заплатить.

По причинам, которые она не могла сформулировать ни тогда, ни даже сейчас, она хотела большего.

В конце концов ее брат с сестрой решили остаться поближе к дому и поступили в альма-матер их родителей. Брэндан все еще не определился, чем он хотел заниматься, Молли хотела быть учителем. Сэм опасалась, что по сравнению с ними ее сочтут выскочкой.

Она получила небольшую стипендию на обучение. Остальную сумму взяла в кредит на свое имя.

– Боюсь, ты еще слишком юна, чтобы понять, во что ввязываешься, – произнес ее отец, глядя, как она подписывает документы. – Прости. Хотел бы я, чтобы мы могли тебе помочь.

– Вы и так помогли достаточно, – ответила Сэм, и это было правдой. Она не хотела, чтобы папа думал иначе.

Только после начала учебы в колледже стало понятно, что ей следовало принять во внимание не только расходы на обучение, но и стоимость жизни рядом с людьми, которые многое могли себе позволить. Ее подруги могли легко пойти за суши, если им не нравилось то, что предлагали в столовой. Сэм к ним не присоединялась. По опыту она уже знала, что Лекси с Изабеллой закажут то, что хотят, не глядя на цену, и даже если она возьмет мисо-суп, самую дешевую позицию в меню, когда принесут счет, кто-то из них неизбежно предложит: «Почему бы нам просто не поделить на всех?»

Каникулы после второго курса напоминали любое другое лето. Сэм спала в своей детской с обоями с пуантовым принтом. По выходным она подрабатывала няней. По будням – где возьмут. Дольше всего она проработала на рекламное агентство «Флейшер Бун». Она должна была отвечать на телефонные звонки, произнося «Флейшер Бун» со всей официальностью, на которую была способна.

Как минимум четверть от всех звонков поступала от ее двенадцатилетней сестры, Кэйтлин, которая над ней издевалась. «Флейшер Бун!» – кричала Кэйтлин с преувеличенным южным акцентом, прежде чем бросить трубку и позвонить снова. – «Флейшер Бун! Наша курочка – пальчики оближешь!»

Все свободное время тем летом Сэм проводила с Мэдди, своей лучшей подругой со времен старшей школы, которая училась на врача в Клемсоне. Они гуляли по улицам родного города, забыв про волнения в год перед поступлением. Словно были отстраненными наблюдателями. Гостями из другой страны.

В июле Мэдди увидела объявление о том, что «Глоуб» набирает официантов, предлагая двадцать долларов в час. Подруги вместе пошли на тренинг. Его проводили две пятидесятилетние, одинаково одетые сестры-близняшки. Они учили, как обслуживать посетителей в разных стилях – и как правильно подавать и разливать шампанское.

Дома отец дразнил ее, когда она накрывала на стол: «Не так, Сэм. Сегодня у нас торжественный ужин».

В августе подруги Сэм разъехались за границу на свои студенческие программы. Она следила за их жизнью по фотографиям в соцсетях – потрясающая архитектура, еда, селфи с новыми знакомыми. Но до конца не осознавала, что они и правда уехали, пока не вернулась в кампус. Там она ощутила себя более одинокой, чем обычно.

Конечно, в колледже остались знакомые, которые нравились ей достаточно для того, чтобы перекинуться с ними парой слов или иногда сходить вместе в кино. Но в целом учеба многое для нее значила, пока рядом были ее друзья.

Сэм жила в комнате с девушкой, которая не поехала за границу, чтобы играть в футбол за университетскую сборную. Она едва с ней пересекалась. Соседка уходила рано утром, пока Сэм еще спала, и возвращалась заполночь, поев в столовой, которая была открыта допоздна для спортсменов. Сэм так скучала по Изабелле, что иногда, сидя в пустой комнате, представляла, что та сейчас откроет дверь.

– Одиночество даст тебе больше времени на творчество, – сказала ей мама, и так и оказалось.

Сэм часами сидела в студии. Иногда она приходила по вечерам в субботу, зная, что будет там одна. Но она в любой момент променяла бы все это на Изабеллу.

В тот год Сэм много подрабатывала няней. Она отработала в столовой в два раза больше смен, чем за все предыдущие два года учебы. Готовила еду, мыла грязную посуду, выносила ведра с помоями в сад за конюшнями, где содержались лошади, которых многие девушки забрали с собой из дома.

Ей всегда нравились Мария и Делми, женщины из Сальвадора, которые работали на кухне. Если бы не их уже ставшие родными лица, Сэм не знала, как бы пережила тот одинокий год без друзей.

Они обе работали на колледж дольше, чем Сэм жила на этом свете. Ей нравилось думать, что кухня была не школьной, а принадлежала Марии.

У Делми не было отбоя от друзей, которые трудились в общежитиях по соседству, которые приходили в течение дня перешепнуться с ней по-испански. Делми работала много и усердно, но всегда была рада остановиться и поболтать. Однажды Сэм наткнулась на нее на кухне – она была одна и тихонько напевала песню Бон Джови в телефон, пытаясь выиграть билеты на концерт в эфире местной радиостанции.

В отличие от Делми, Мария любила покомандовать. Любой посторонний человек – курьер, нагруженный коробками, сотрудник другого общежития – инстинктивно обращались именно к ней по любым вопросам. Мария была маленькой и энергичной и производила впечатление сжавшейся пружины. У нее было приятное лицо, блестящие каштановые волосы и накаченные бицепсы. Она всегда выкладывалась по полной. В кладовой царил идеальный порядок, а карточки с рецептами хранились по алфавиту. Она знала имена новых студентов уже в сентябре.

Мама Сэм любила выделять людей, особенно хорошо выполнявших свою работу. Официантов, врачей, работников службы поддержки.

– Неважно, что это за работа, – часто повторяла она детям. – Важно, насколько хорошо вы ее делаете. Я постоянно наблюдаю это в больнице. Санитар или хирург – некоторые люди просто делают все возможное. И жизнь вокруг них становится лучше.

Сэм однажды, стесняясь, рассказала об этом Марии, добавив, что она как раз такой человек.

Из всех студентов, на кухне, Сэм всегда была любимицей Марии. Когда она начала там работать на первом курсе и плакала от тоски по дому, Мария обнимала ее, угощала печеньем и веселила. Так же она вела себя и тогда, когда на втором курсе у Сэм умерла бабушка. Она попросила Сэм принести с похорон розу и сделала из ее высушенных лепестков бусины для розария. Когда Сэм каким-то чудом сдала экзамен по математике, Мария испекла для нее чизкейк.