Друзья и враги Анатолия Русакова(изд.1965)
Шрифт:
Анатолий оттащил его в сторону, строго сказал:
— Ты бы, чудак, держал пьяный язык за зубами. Антон вспылил, полез драться.
При очередной встрече с Корсаковым Анатолий с беспокойством сообщил об этом случае.
— С Шелгуновым — никаких дел, — сказал Валентин Петрович. — Начал он лечиться от алкоголизма?
— Черт его вылечит!
— Вот так представитель коллектива! Да возьмитесь всем классом Поинтересуйтесь. Помогите!
Анатолий смутился и сказал:
— Послезавтра поговорю с Зубавиным… А завтра в школе занятий нет, и мы совершим комсомольский рейд в «чертову читалку».
— Обязательно пригласи лейтенанта
— Зачем? Ведь мы пойдем не как бригадмильцы, а в порядке комсомольской инициативы, от райкома. Подумаешь, «читалка»!..
— Не спорь! Хлопунов не помешает.
— Валентин Петрович! А как же с Чумой? Ведь дни идут!
— Экий торопыга! Сколько раз повторять — учись, работай, ходи в кино, гуляй с Ликой, занимайся своими подопечными.
— Валентин Петрович! — взмолился Анатолий. — Опять улизнет Чума. Я серьезно.
— А я серьезно говорю: извещай моего помощника, куда идешь. Ты не всегда аккуратен. Так нельзя. Не разглашая оперативной тайны, могу сказать тебе, как бригадмильцу, одно: невод заброшен.
В этот вечер состоялось заседание райкома комсомола. Анатолий вернулся с заседания поздно, чрезвычайно возбужденный. За ужином он быстро ел, время от времени восклицал:
— Не ожидал… Очень интересно получилось… Ну и заварили!.. Вот и думай… Правильно… Право на самооборону нужно!.. И смертную казнь за убийство… А секретарь райкома партии хвалил меня!
— За что? — спросила Ольга Петровна.
— Сказал, что депутат Кленов советовался с ним по поводу письма, которое он написал с помощью комсомольца Анатолия Русакова и намерен направить в Центральный Комитет партии. Письмо, — сказал он, — пошло и встречено положительно. Вот!
— А я так боялась!
— Все отлично. А когда он говорил о влиянии буржуазной идеологии и психологической войны, которую ведут против нас, я ввернул про «чертову читалку»…
— Сынок! Ты уже поел, и теперь расскажи мне все, все по порядку.
— Это невозможно! Столько было всего говорено. И начальник отделения милиции, и председатель суда, и райпрокурор рассказали столько…
— Но ведь ты был на комсомольском собрании, при чем здесь они?
— Ах, мама, а разве охранять общественный порядок должна только милиция. Слова «моя милиция меня бережет» и неправильные и вредные, — ты сам себя охраняй и сам не проходи мимо, когда требуется твоя помощь.
— Так собрание было в райкоме партии?
— Да нет же, в райкоме комсомола. Одних секретарей комсомольских организаций, фабрик, заводов, учреждений было человек полтораста, а то и больше. Еле успевали записывать сказанное в их адрес, чтобы, когда продолжится заседание, доложить о выполнении задания.
— Ничего не понимаю. Разве заседание не окончилось?
— В том-то и дело, что Сергей его не «закрыл», а перенес. Заседание будет продолжаться через три дня. А за это время все секретари комсомольских организаций должны будут со своим активом совершить комсомольские рейды по клубам, кинотеатрам, танцплощадкам, подвалам и чердакам, общежитиям, прогуляться по некоторым улицам. Намечено потолковать со злостными хулиганами и тунеядцами, навестить самые неблагополучные семьи.
— И все за три дня? Оказывается, не один ты у меня торопыга.
— Ах, мама, это лишь начало. Пусть проверят, как их комсомольцы проводят время. «Недопустимо, — сказал секретарь райкома партии, — когда юноша или девушка с комсомольским билетом могут быть в школе хорошими, а на улице плохими. Что это за половинчатые комсомольцы? Где же ваше влияние, комсомольские вожаки?» Ну и дал он им жизни!
А весь секрет в том, что начальник райотдела милиции, председатель райсуда, райпрокурор и другие говорили не вообще, а называли фамилии, имена, отчества привлеченных и осужденных правонарушителей, и где они работают или учатся, и где, и почему это случилось. И почему на некоторых фабриках, на танцплощадках случаются систематически нарушения… Когда суды по некоторым делам выносили частное определение, почему, мол, директор фабрики или общественные организации оказались в стороне. Надо сделать то-то и то-то. Вот и проверят, что было предпринято, чтобы избежать, предотвратить повторение правонарушений. Надо, например, установить такую дисциплину, так мобилизовать общественное мнение, чтобы во время работы не было случаев пьянства! И почему мастер видит, как фабзаучник делает на станке финский нож, а не запрещает?
А уж после этих рейдов все снова соберутся, расскажут, что видели, что предприняли, обсудят планы на будущее и будет дана оценка работы комсомольских организаций.
— Теперь я поняла. Но это же огромная работа, трехдневной кампании мало.
— Это только начало большой работы. Я потом тебе все расскажу. Знаешь, комсомольский рейд в «чертову читалку» тоже занесен в общий план, и провести его должен я.
— Ох, сынок! — Ольга Петровна умоляюще посмотрела на него.
— Что значит «ох»? Если все мамы будут говорить «ох», то кто же будет выполнять? Проходить мимо? Ты же знаешь…
— Знаю, все знаю, что ты скажешь! Ради бога не волнуйся! Ты обещал рассказать все по порядку. А если все рассказывать очень долго, то расскажи самое важное, чтобы я хоть знала, в какой работе ты будешь принимать участие.
— Я же сказал: всего не перескажешь, но главное тебе расскажу.
Сидеть Анатолий не мог и нервно ходил по комнате из угла в угол. Начал говорить и говорил, говорил, не в силах остановиться.
— Народу собралось уйма. Когда Сергей — секретарь— объявил, что на повестке дня лишь один вопрос — об участии комсомольских организаций в охране общественного порядка, — ну, думаю, разговор на три часа. Потом, когда он объявил, что на заседании присутствуют секретарь райкома партии, райпрокурор, завроно и другие ответственные работники, я, честно говоря, не то чтобы испугался, но решил не выступать. Ну какой я оратор?
Доклад делал заведующий спортивным отделом райкома комсомола. Доклад так себе — было много цифр, он мне не понравился. Скучный. А тут нужно говорить так, чтобы каждое слово жгло. А когда начались прения, вот тогда и начался настоящий разговор. Правильно, например, упрекал начальник милиции райпрокурора в том, что тот чрезмерно строго и неправильно привлекает милиционеров к ответственности за «превышение» в борьбе с преступниками, и приводил примеры того, как милиционеры правильно применяют оружие, а их за это привлекают к ответственности. А райпрокурор ссылался на законы, требовал чуткого отношения к преступникам, тоже советским гражданам. А ему на это сказали: ведь преступники нарушают советские законы, советский образ жизни. Чего вы защищаете рецидивистов? Мягкость поощряет. А если законы чрезмерно мягкие, значит, нужны другие законы, жестче. И не надо считать, что в нашей стране совсем нет преступников.