Друзья и враги

Афанасьев Александр

Говоря это, Макинтайр смотрела на Бернштайна.

– Да, мэм, – верноподданнически поддакнул Бернштайн.

– Вы ведь у нас специалист по Ближнему Востоку…

– Верно, мэм.

Капитан отвечал коротко и по делу – он уже усвоил, что при начальстве нельзя распускать язык.

– Очень хорошо. – Мисс Макинтайр достала из стола фотографию и протянула ему: – В таком случае вы должны помнить этого человека.

Капитан Риц-Дэвис помнил изображенного на фотографии человека, и помнил очень хорошо. Более того – он предпочел бы забыть об этом раз и навсегда. Из продуваемого прохладным ветерком с реки кабинета в центре Лондона капитан словно перенесся на несколько тысяч километров и несколько лет. Тегеран, людная улица, вывески, прикрывающие провалы и проломы в стенах, запах жарящегося кебаба, крики уличных торговцев, причитания нищих, протяжный напев азанчи, и пыль. Пыль, пыль, пыль… пыли было столько, что от нее не спасал и шемах,

противная кирпичная и бетонная пыль разрушенного города, смешанная с пустынной пылью, принесенной в город беженцами. Только чудом, будучи всего в паре десятков метров от здания, он увидел машину, а присмотревшись, увидел в ней и наблюдателей. Сотовый телефон, конечно же, не работал – русские включили глушение. Он понял, что все кончено, и перешел на другую сторону улицы ровно тогда, когда ударный вертолет «В80» вышел на цель и ракета «Штурм», пущенная по отметке лазерного целеуказателя превратила здание, где была подготовленная ими группа и его напарник, в груду пылающих развалин. Горячая, пахнущая бензином и горелой плотью ударная волна окатила его – и он бросился бежать вместе со всеми, крича то же, что и все, и искренне надеясь, что он ничем, ни манерой бежать, ни одеждой, ни акцентом, не выдаст русским свое истинное лицо. Потому что если бы это произошло, если бы русские что-то заподозрили – они вряд ли бы упустили его.

– Я помню этого человека, мэм… – сказал капитан, кладя фотографию на стол, – хотя предпочел бы не помнить.

– Вы должны были убить его… – медовым голосом проговорила Макинтайр.

– Да, мэм.

– И чем же все закончилось?

Капитан тяжело вздохнул:

– Управляемой ракетой с термобарической головной частью, мэм. Для моего напарника и для… всей группы, которую нам удалось забросить в страну. Мне едва удалось уйти, это была чистая случайность.

– Интересно… почему же вы не попытались довести дело до конца, капитан?

– Мэм, после того как русские поджарили моего напарника, я залег на дно. Через день – видимо, русские разобрали развалины и сосчитали тела – моя фотография была у каждой полицейской ищейки. Они поняли, что кого-то не хватает, и они знали, кого именно. В этой ситуации мне не дали бы приблизиться к цели.

– Вы утверждаете, что вас подставили?

Капитану внезапно пришло в голову, что если у службы проблемы, то он… и может быть их источником. Если началась внутренняя проверка, если опять есть подозрение на русского крота в Службе, то он неплохая кандидатура на эту роль. Человек, проваливший особо важное задание, единственный оставшийся в живых из всей группы. Все погибли, а вот он не получил ни царапины и каким-то образом ушел из страны. Из страны, в которой, по его же собственным словам, его фотография была у каждой собаки. Это наводит на размышления, и если кого-то нужно показательно принести в жертву…

– Мистер Миниц собирает сейчас чемоданы, – словно читая мысли капитана, ответила Макинтайр, – по причинам, которые вы вскоре поймете. В отношении вас никаких обвинений не выдвигается. Однако вы нам нужны для того, чтобы раз и навсегда решить вопрос с изображенным на фотографии индивидуумом.

Мисс Макинтайр дотянулась до фотографии на столе, положила ее перед собой.

– Итак, перед нами князь Александр Воронцов, шестьдесят пятого года рождения, то есть ему сорок семь лет сейчас. Идеальный сплав опыта и сил, самое продуктивное время. Напомните мне, капитан, предельный возраст для службы в боевых подразделениях типа Специальной авиадесантной службы?

– Сорок лет, – ответил капитан Риц-Дэвис, – после сорока лет ты годишься лишь на то, чтобы перекладывать бумажки и командовать другими людьми.

– Тем не менее есть случаи, когда офицеры этого возраста переходят в другие подразделения на командные должности, есть те, кто становится наемниками лишь для того, чтобы избегнуть ухода на покой.

– Да, мэм, такое есть.

Макинтайр удовлетворенно кивнула.

– Князь Александр Воронцов… – произнесла она с расстановкой, будто взвешивая каждое слово, – потомственный дворянин, его то ли дед, то ли прадед, кажется прадед, погиб во время бомбардировки Скапа-Флоу. Дед, несмотря на то что ему за девяносто, еще активен, советник при Адмиралтействе, генерал-адмирал. Отец причинил нам немало неприятностей, погиб в Багдаде во время массовых беспорядков на должности генерал-губернатора. Кстати, князь Воронцов в каком-то смысле ваш коллега, только званием выше. Он начинал в подводных диверсионных частях, слышали?

– Слышал, мэм.

– Подготовка сначала на Черном море, потом на Балтике. Каким-то образом оказался в Бейруте в девяносто втором, возможно, что не случайно, и причинил нам серьезные неприятности, даже более – поломал нам игру. Мы тогда не оценили всю его опасность и поплатились за это в последующие годы, когда он работал под прикрытием в Ирландии. Его легендой была легенда детектива Особого отдела Королевской полиции Белфаста

Александра Кросса, под ней он работал четыре года сразу на два фронта. На первом он боролся с террористами, причем довольно успешно, если его приговорили к смерти. На втором – он тайно поставлял им русское оружие и совершал террористические акты против британской армии, и все это он тоже делал довольно успешно. Мы, британцы, не можем понять такого, но специалисты по России проконсультировали меня. Русские не могут ничего делать наполовину, если они берутся что-то делать, то они делают. Вот почему Воронцов боролся с ИРА так же беспощадно и самоотверженно, как помогал ей. Странно, но это так.

Бернштайн беспокойно пошевелился в кресле. Видимо, для него понятие «самоотверженность» было глубоко чуждым.

– Далее, на какое-то время князь Воронцов пропадает из поля зрения, известен только его петербургский период службы, несколько… скандальный. Затем он совершенно неожиданно получает очередное звание и отправляется служить послом в Персию. Это как раз в тот самый момент, когда нами была активизирована часть глобального плана, направленного на уход России из Персии. Этот план князю Воронцову также удалось сорвать, хотя и не без серьезных потерь для России. Новый Император – его друг с детства – назначил его гражданским и военным наместником в Персии. На этом посту князь пробыл не такое уж длительное время, но сделать ему удалось многое, и вам это известно, как никому другому в этом здании.

Капитан кивнул:

– Он устроил провокации. Целый ряд провокаций. Русские вообще великие мастера провокаций, это у них с Византии. Целый ряд подрывных организаций, которые занимаются какой-то пропагандой, грызней друг с другом и даже совершают террористические акты. Какие-то полиция уничтожает, какие-то смещаются к легальной политической деятельности, какие-то – взаимоуничтожают друг друга. Но суть в том, что все эти организации изначально созданы русскими властями, они находятся под контролем провокаторов, полицейской агентуры, людей Наместника. Хочешь бороться с русскими? Борись. Там тебя либо повесят, либо разубедят, ты будет под контролем русской разведки с самого первого шага. Князю Воронцову удалось сделать главное – он дискредитировал саму идею борьбы с русскими, сделал борцов подонками, и теперь в Персии бывшие террористы – едва ли не главные охранители Империи. Я предупреждал об этом еще тогда… уровень провокации был просто беспрецедентным.

– Да, капитан, я читала ваши рапорты… Весьма поучительно. Есть чему поучиться тем, кто работает в Индии. Но дело не в этом. Мы хотели убить Воронцова, как главное препятствие на нашем пути, но все получилось сложнее. Неожиданно Воронцов попал в немилость и был вынужден выехать из страны. Нам так и не удалось точно установить причину, по какой Воронцов попал в немилость. В отношении него не было начато уголовное преследование, не было ни военного, ни офицерского суда чести, он не лишен ни титулов, ни наград. Тем не менее он был освобожден от всех занимаемых им постов и покинул страну. Ему удалось устроиться в Северо-Американских Соединенных Штатах, имея некоторую протекцию, менее чем через месяц он открыл первую из нескольких коммерческих организаций, которыми он сейчас владеет, и начал набирать персонал. Персонал, который он набирает, состоит из бывших и действующих сотрудников правоохранительных органов, военных специалистов. Русских среди них почти нет, но они используют русские наработки, опробованные, в частности, на Востоке. Основная сфера деятельности – поставки стрелкового оружия и легкого оружия поддержки, частные военные операции, охрана, в том числе в самих САСШ. К этому бизнесу никого не подпускают, кроме североамериканцев и нас, британцев, Воронцов стал первым русским, которому удалось получить правительственный контракт подобного рода. Даже несмотря на то что фирмы, работающие с правительством, зарегистрированы на другое лицо, на гражданку САСШ, – это все равно многое значит. Не догадываетесь, в чем тут дело?

Догадка у капитана была, и она была совершенно невероятной.

– Воронцов работал на североамериканцев? И за это он попал в немилость и был вынужден бежать из страны?

Анджела Макинтайр улыбнулась, тепло и радушно.

– Да, такой вариант тоже не исключен. Мы отследили контакты Воронцова с сотрудниками СРС, с некоторыми из них отношения можно назвать даже дружескими. Он свободно говорит по-английски, у него есть значительный объем информации, который он мог бы предложить североамериканцам в обмен на их защиту. Но мы полагаем, что дело тут сложнее. Воронцов до сих пор имеет дела и с Российской Империей. Например, он наладил поставки оружия североамериканского производства в Российскую Империю, и в больших количествах, еще совсем недавно это было запрещено законом, но закон отменили. Он контактирует и с официальными лицами России, в том числе с принцессой Ксенией, с которой его связывали, а возможно, и связывают более чем дружеские отношения. Он до сих пор имеет выход на дом Романовых, причем прямой выход.