Друзья и враги
Шрифт:
Сэр Кристиан, перед тем как говорить, откашлялся.
– Мне представляется, джентльмены, что североамериканцы в последнее время ведут себя как непослушные подростки. Они хотят выглядеть взрослыми… возможно, они нарастили мускулы… но по уровню развития они ненамного ушли от детей. Мне представляется, мы должны воздействовать по неофициальным каналам на действующую администрацию и дать понять, что такое не может быть терпимо…
Король нахмурил брови, но ничего не сказал. Сэр Кристиан, как всегда, сказал умно, но не сказал ничего. Так бывало, когда он не мог ничего предложить по проблеме или не хотел этого сделать. И так за последнее время бывало все чаще и чаще, но если он предложит ему подать в отставку – этого просто не поймут. Может… года через два или три.
– Баронет?
– Сир, пределы деятельности моего ведомства не выходят за границы Соединенного
– Нет, это черт знает что! – не выдержал Хантингтон. – При чем тут ирландцы? Именно сейчас, когда мы дальше, чем когда-либо, продвинулись по пути политического урегулирования ситуации – именно сейчас, баронет, вы начинаете мутить воду! Именно североамериканские ирландские организации взяли на себя тяжелую и неблагодарную работу посредничества! Именно североамериканские общины ирландцев взяли на себя обязательства по экономическому развитию региона, привлечению инвесторов, созданию новых рабочих мест как в самой Ирландии, так и в северных графствах! И сейчас вы говорите, что эти люди готовы развязать террор против нас! Да будет вам известно, баронет, что люди в костюмах и с атташе-кейсами сделали для замирения больше, чем ваши костоломы, похищающие людей!
– Ваше Величество! – вскричал баронет. – Во имя памяти людей, погибших от рук католических террористов, я требую…
Баронет осекся под недобрым взглядом короля…
– Господа, я полагаю, что обсуждение проблемы северных графств, темы кровоточащей, отвлекает нас от решения проблемы, ради решения которой мы вынуждены сидеть в этом сыром склепе. Предлагаю оставить высказывания баронета и господина Хантингтона без последствий и продолжить по теме. У вас есть что сказать, баронет?
– Нет, Ваше Величество, извините.
– Хорошо, продолжим. Сэр Антон?
– Мы должны сделать все, чтобы не допустить этой противоестественной связи русских и американцев! – напыщенно сказал фельдмаршал Карвер. – Что касается армии, то она сильна, как никогда, и готова выполнить любой приказ Его Величества!
Кто бы говорил про противоестественные связи, подонок… Сэр Алистер хоть и был заинтересован в сохранении фельдмаршала на своем посту и приумножении его влияния, естественно, в тех объемах, которые не будут угрожать морскому министерству – но все равно, нездоровые сексуальные потребности сэра Антона у сэра Алистера вызывали вполне понятное омерзение.
По лицу короля совершенно невозможно было понять, как он отнесся к этому верноподданническому и в то же время глупому, пустому, не содержащему никакой полезной информации спичу.
– Генерал Глостер?
– Сэр, покорнейше прошу разрешить воздержаться от комментариев. Единственное – я присоединюсь к словам сэра Антона о том, что армия готова исполнить приказ, каким бы он ни был. Что касается политики и разведки… увольте, я ничего не понимаю в этом.
Это было едва ли не самое разумное из сказаного. Если от тебя требуют мнение по вопросу, относящемуся к безопасности государства, а ты не имеешь своего мнения, потому что не владеешь ситуацией, – нужно иметь и мужество, и чувство долга для того, чтобы признаться в том, что не понимаешь эту ситуацию и оставляешь право решать тем, кто более сведущ и имеет больше опыта. Обычно происходит совсем по-другому: ты прислушиваешься к мнению своих подчиненных или к мнению равных тебе и транслируешь его как свое собственное, ничего в нем не понимая. А потом – и начинаешь отстаивать его с упорством, достойным лучшего применения. И это при том, что у тех, кто внушил тебе свое мнение, в этой ситуации могут быть свои интересы, своекорыстные, а то и откровенно преступные. Заняв такую позицию, генерал Глостер продемонстрировал качества истинного патриота и государственника, осознающего всю тяжесть долга, лежащего на его плечах.
– Хорошо.
Сэр Алистер понял, что сражение проиграно. Сражение – но не война. Хантингтон и стоящие за ним либералы успели надуть королю в уши.
– Господа, – премьер-министр встал, возвышаясь над почтенным собранием, – в истории нашей страны, нашей Империи, нашей доброй старой Англии было много всего. Немало славных сынов Британии отдали свои жизни за величие Империи, отдали в местах, названия которых я и не припомню сейчас. Однако впервые – из-за локального инцидента – группа высших сановников Империи ищет повод, чтобы развязать войну!
На самом деле, конечно же, это было не впервые. Как сказал… скорее всего Теодор Рузвельт, если кто-то хочет начать войну, он начинает ее по любому поводу. Так что – в истории бывало, что войны начинались из-за меньшего повода. Вопрос был в ущербе – сейчас он не мог быть никаким иным, кроме катастрофического. Все понимали: военное столкновение между любыми двумя сверхдержавами скорее всего приведет к катастрофе и уничтожению одной из них. Столкновение более чем двух сверхдержав приведет к катастрофе гарантированно и может закончиться полным уничтожением человечества. Все это понимали – но в то же время не брали в расчет. Стерлась историческая память о мировой, великой войне, стерлась историческая память о войнах вообще, о том, что они несут. Десятилетия мира породили поколение людей, которые знали о настоящей, большой войне всего лишь из книжек и старых, черно-белых, хроникальных фильмов. Тот же сэр Антон, прославившийся карательными походами, в подсознании полагал, что предполагавшееся дело будет всего лишь еще одной карательной акцией, только в большем масштабе. Он никогда не воевал в отсутствие господства в воздухе – он даже не предполагал, что может быть такое, что ударные самолеты будут не помогать наземным войскам, а всего лишь пытаться выжить. Он не воевал с превосходящими силами противника… точнее, воевал, и с намного превосходящими – но то были восставшие индусы, а не части регулярной армии, поддержанные всей мощью стоящей за ними Империи. Британские генералы отличались… как бы это сказал фон Клаузевиц – стратегической невинностью. Они очертя голову бросались в бой, как генерал Пенн-Саймонс на кишащий снайперами буров холм, получали пулю, губили свои войска и умирали в отвращении и презрении к врагу, который вел себя столь… неспортивно. Что русские генералы, хлебнувшие лиха на Востоке, что германские, хлебнувшие лиха в Африке, что североамериканские, хлебнувшие лиха в Латинской Америке, – уже давно избавились от этой стратегической и тактической невинности. А британцы, при всех их зверствах в Индии, при всем полученном там опыте – удивительным образом не избавились. Именно поэтому Индию так и не замирили, а в предстоящей схватке Британия была обречена на тяжелое, катастрофическое поражение. Только они об этом еще не знали…
– …на сегодняшний день, Великобритания занимает вполне достойное место в концерте великих держав. Принятыми мерами нам удалось повысить конкурентоспособность нашей продукции, прежде всего в области машиностроения. Лондон – всего за несколько лет – превратился в главный финансовый центр мира. У нас предпочитают вести дела все, в том числе немцы, французы с континента, североамериканцы и даже русские. Мы широко открыли двери для всех, нам неважно, кто ты такой, главное – чтобы у тебя были деньги. Мы играем на принципиально новом уровне, джентльмены, на уровне, на котором не играет никто. Русские могут заключать любые договоры с Северной Америкой – пока дела будут вестись через Лондон, нам не страшно никакое нападение. Русские могут посылать в Северную Америку кого угодно и с чем угодно: в современном мире все решают деньги, и только деньги. Наконец, русские могут финансировать чьи угодно избирательные кампании – в глазах всего цивилизованного мира они останутся варварами, и только варварами…
Что же касается того прискорбного инцидента в Мехико… То, что произошло в Мехико, могло быть случайностью. Могло быть просто стечением обстоятельств. Могло быть злонамеренными действиями каких-либо негодяев, имеющих возможности использовать те или иные предоставленные им государством средства в личных целях. Наконец, это могло быть локальной акцией. Мы не можем сейчас позволить себе никаких силовых или враждебных акций в ответ. Мы просто не можем себе позволить погубить все, над чем мы работали годами. Если наши спецслужбы проваливаются раз за разом, если они не могут решить проблемы, которые можно решить кинжалом, – глупо переходить к мечу. Глупо и преступно, джентльмены! У меня все!