Друзья или любовники?
Шрифт:
Он не мог перестать думать об этом.
Целовал Алину в ванной — и думал. Вновь занялся с ней сексом, как только они выбрались из воды и перебрались в спальню — и думал. Гладил её по голове, когда она уснула на его плече — и думал…
Неужели это чувство действительно родилось в нём уже давно? А он его игнорировал, потому что боялся получить от ворот поворот и лишиться Алинкиной поддержки. Она была нужна Яру всегда, он не отказывался от неё даже ради Лили, хотя она очень настаивала. Да, реже виделся, но тем не менее общался регулярно.
А что бы было с ними обоими, если
Понимание собственных чувств, которые оказались родом из детства, было подобно сошедшей с горы лавине — они просто сбили Яра с ног и привели в такое состояние, при котором он совсем не мог спать. Всё лежал и рассуждал, насколько же глупо он запутал собственную жизнь — ведь можно было забрать Алину себе ещё в школе, жениться на ней, и не было бы тогда в её жизни мудака-Абрамцева, а в его жизни — предательницы-Лили. Хотя тогда и Сони бы не было. Впрочем, это не факт. Может, она родилась бы у Яра и Алины, а не у Яра и Лили? Кто знает, как это всё работает…
Наверное, поэтому его и не ужаснула перспектива стать отцом для Алинкиных детей. Подобное нормально, если любишь женщину, а она желает стать матерью. Поддерживать её желание — особенная радость.
Яру даже захотелось разбудить Алину и обо всём немедленно ей рассказать. Он потянулся ладонью к её лицу — но вдруг она, вздохнув, перевернулась на другой бок, затылком к Корнееву, и он передумал.
Нет, это надо делать не так. Не после юбилея тестя, с которого Яр пришёл, весь пропахший духами Лили. Не после непонятного букета, подаренного неизвестно кем. И не посреди ночи.
Нужно подождать. Развестись с Лилей, понять, кто прислал Алине букет и что ему надо, а потом пригласить её в ресторан, всё объяснить, признаться и подарить кольцо.
А вдруг откажет?
Яру даже немного страшно стало. Но потом он подумал: откажет — буду добиваться её, как когда-то добивался Лилю. Хотя нет, не совсем так — Лиле всегда были важны дорогие подарки, а Алине нужно совсем другое.
То же самое, что нужно Яру. И как он этого раньше не понимал?
77
Алина
— Нет-нет-нет, — бормотала я с утра пораньше, пока Яр, тихонько смеясь, зацеловывал меня с ног до головы. — Готовь завтрак себе сам! Я хочу спа-а-ать!
Словно подтверждая мои слова, где-то сбоку недовольно мяукнула сонная Фанта, и Корнеев фыркнул.
— Сплюшки. А я надеялся на продолжение банкета… Но в другом смысле слова.
— В другом смысле будет вечером, — пробурчала я и накрылась одеялом с головой, из-за чего ступни вылезли наружу. Яр тут же воспользовался ситуацией и принялся целовать и кусать меня за пятки, гад такой! Я дёрнула ногой, он ойкнул и пожаловался:
—
— А зачем ты меня будишь? У Пирожковой законный выходной!
— Да не бужу я, — вздохнул Яр и лёг рядом, обняв меня поверх одеяла. — Просто хотел тебя потискать и поцеловать. А ты — жестокая.
— О боже мой…
Я высунулась из-под одеяла, повернулась к Корнееву лицом и хорошенько дыхнула на него своими нечищеными зубами. Яр то ли расхохотался, то ли закашлялся, а потом вынес вердикт:
— Ты всегда и везде вкусно пахнешь.
Он говорил с такой искренностью и таким восхищением, что я даже смутилась.
— Иди-иди уже, токсикоман, — пробурчала и вновь забралась под одеяло. — А то на работу опоздаешь.
— Иду, — ответил Яр, погладил меня по макушке, которая торчала наружу, и встал с кровати. А потом… мне то ли показалось, то ли он действительно почти неслышно прошептал: — Любимая моя Алинка.
Да ну, нет — решила я, когда преодолела первую оторопь, а Яр к тому времени уже благополучно плескался в ванной. Быть того не может. Это мне просто приснилось, я ведь до сих пор одним глазом вижу сон, и только вторым нахожусь в реальности.
Конечно, Яр не мог назвать меня любимой. Хотя я не сомневалась, что он меня любит — как друга — и хочет — уже не как друга, но в остальном место его любимой либо вакантно, либо занято змеюкой Лилей. В любом случае варианты для меня не очень.
Вздохнув с сожалением, я перевернулась на другой бок, сгребла в охапку мягкую, пушистую и тёплую Фанту, и продолжила спать.
78
Алина
Встала я спустя час, около восьми утра, — когда Яра уже, само собой, не было в квартире. О его присутствии, правда, много чего напоминало, в том числе…
— О-о-о, — выдохнула я, заглядывая в сковородку. Омлет! И, кстати, отличный, пышненький такой, ещё и с сыром и мелко порубленным укропчиком. Вот же благодать!
А на столе обнаружилась алая роза, и под ней листочек — записка: «Приятного аппетита!». И сердечко.
Нюхая розу, я задумалась. Во-первых, когда Яр успел за ней сбегать? Видимо, сам он толком не позавтракал — или вообще не позавтракал — вместо этого ломанулся за цветком и сделал мне омлет. Мог бы хоть половину отъесть! Правда, в таком случае его кулинарный шедевр выглядел бы уже не настолько презентабельно.
За мной подобным образом никто не ухаживал. Цветы, завтрак… не в постель, но сразу после неё. Зачем это было делать? Что это даёт Яру? Я и так ему ни в чём не отказываю. Вообще ни в чём, даже в том, чем никогда не занималась, потому что Лёшка брезговал. Зачем было жертвовать своим утренним временем, бежать за цветами и взбивать омлет, если я и так целиком и полностью принадлежу Яру? Или это всё вчерашний букет виноват?
Нет, мне не верилось, что Корнеев просто приревновал и решил доказать мне, что он тоже может в ухаживание. Какая-то глупость! С букетом слишком неоднозначно, чтобы ревновать. Да и вряд ли Яр способен на ревность по отношению ко мне. Я же ему не жена!