Друзья или любовники?
Шрифт:
— Точно.
— А мне не понравилось, — вздохнула Соня. — По себе знаю: если меня сильно обидели, конфетка не поможет.
— Все люди разные. Кому-то и конфетки помогают.
— Да, наверное, — пробормотала дочь, и Яр решил, что хватит обсуждать их семейную ситуацию — переключил дочь, спросив её про недавнюю поездку в зоопарк. Соня легко подхватила эту тему, и больше к разговорам про поступок своей мамы не возвращалась.
69
Ярослав
Как
— Соня! — в ужасе выдохнула Лиля, с гневом посмотрев на Корнеева — мол, это ты виноват. — На кого ты похожа! Нам ведь с тобой сегодня ещё танцевать!
— Ничего страшного, мам, я совсем не устала! — заявила девочка, и не собираясь слезать. Яр тоже не остановился. — Можно, мы с папой ещё немного здесь побудем?
— Нет, нельзя, конечно! — злилась Лиля. — Слезай, пока совсем не разлохматилась. И вообще, где твоя диадема?
— В машине у папы оставила. Она мне здесь мешает!
Ещё несколько минут Лиля потратила на то, чтобы уговорить Соню подняться в квартиру бабушки и дедушки. Яр не вмешивался, молча наблюдая за происходящим — поддерживать Лилю он не желал, а Соня справлялась и без его помощи. В конце концов она всё же согласилась слезть с верёвочной «ёлки», но взамен на порцию любимого клубничного мороженого. Шантажистка!
Поднимаясь в квартиру тестя и тёщи, Яр многозначительно посмотрел на экран своего мобильного телефона и, засунув его в задний карман брюк, сказал, обращаясь к Лиле:
— У меня есть час. Потом я буду вынужден уехать.
— Но… — Она подняла брови и жалобно надула губы. — Я думала, ты останешься и на ужин. А после ужина мы с Соней хотели погулять. Да, Сонь?
— Нет, — покачала головой его умная девочка. — Это ты хотела погулять, а я уже нагулялась. Да и никакого ужина мне не надо после ресторана. Мороженого хватит.
Лиля, по-видимому, не ожидала подобного ответа — растерялась и замерла, удивлённо хлопая глазами, глядя на Соню так, словно видела её впервые.
— Вот видишь, — подытожил Яр с улыбкой. — Всем хватило праздника. Так что я немножко посижу, посмотрю обещанный танец — и поеду к себе.
— К себе или к Алине? — огрызнулась Лиля, но явно сразу пожалела о своём срыве. Запнулась и сделала виноватое лицо, однако было поздно.
— Кто такая Алина? — поинтересовалась Соня, с внимательной тревогой посмотрев на Яра. — Ты мне про неё не рассказывал.
— Это… — начала Лиля, но Корнеев её перебил:
— Моя одноклассница, Сонь. Она со мной в одном доме живёт. Если хочешь, я тебя с ней как-нибудь познакомлю. Мы вместе выросли.
— А-а-а, — тут же успокоилась дочь. — Да, конечно,
— Я против, — отрезала Лиля, бросив на Яра воинственный взгляд. Но возражать он не стал — во-первых, потому что сам ещё не понял, стоит ли знакомить Алину с Соней, а во-вторых — потому что двери лифта наконец открылись, и Корнеев поспешил выйти на площадку, подтолкнув в сторону выхода и дочь. Потом он сделал вид, что не помнит, где находится нужная квартира, и Соня со смехом принялась показывать, напрочь забыв про новую информацию, которую ей выдала Лиля.
Как ни странно, но дома у Аркадия Максимовича и Инги Михайловны Яру оказалось легче, чем в ресторане. И не только из-за озвученных временных рамок — когда впереди всего лишь час, его проще пережить, чем полдня, — но и потому что в квартире тестя было быстрее и эффективнее дистанцироваться от Лили. В ресторане приходилось придерживаться правил приличия — нельзя же слишком грубо сбрасывать с себя руку всё ещё жены, делая их конфликт общественным достоянием? Здесь же окружающие были в курсе семейных обстоятельств, и Яр просто предупредил Лилю ещё на пороге, тихо сказав ей на ухо:
— Будешь вешаться — тут же уйду. Держи себя в руках, пожалуйста.
Она явно обиделась, но Корнееву было всё равно. Зато и не лезла. По крайней мере физически. Однако соблазнить по-прежнему пыталась.
Чего только стоил их танец с Соней! Яр думал — это что-то невинное, с дочкой же танцует. Но выяснилось, что не совсем. Однако Соне это не было понятно. Зато было понятно Яру, да и тестю с тёщей тоже — для них всё тоже оказалось сюрпризом, и смотрели они на устроенное представление с искренним удивлением.
Дождавшись, пока Корнеев и родители рассядутся в гостиной, Лиля взяла Соню за руку и вышла в центр комнаты — там, окружённое диванами и креслами, располагалось место для танцев. Аркадий Максимович и Инга Михайловна танцевали там по праздникам, особенно на Новый год, и Яр с Лилей отплясывал, да и Соня тоже резвилась. Все семейные торжества проходили здесь. Сейчас, сидя в кресле — Яр сел в кресло, а не на диван, чтобы никто не примостился рядом, — Корнеев испытывал что-то вроде ностальгии и сожаления о прошлом, которое неумолимо прошло, и его не вернуть и не исправить, да и не хочется этого делать. Просто жаль, что всё закончилось… и ты оказался настолько наивным дураком.
— Танец пчёлки и цветка! — объявила Соня торжественно-звонким голосом, Лиля кивнула матери, и Инга Михайловна по сигналу включила музыку на мобильном телефоне. Заиграла одна из песен Шакиры, отлично подходящая практически для любого танца — от детского до предельно-сексуального. Именно подобная смесь и получилась у Лили с Соней.
Соня была пчёлкой, и весь её танец состоял в том, что она прыгала вокруг мамы-цветочка, которая извивалась, по-видимому, изображая из себя колебания цветка на ветру, отклонялась в разные стороны, стремясь избежать прикосновения, а пчёлка то отлетала и начинала кружиться на другом конце комнаты, то вновь «подлетала» и делала вид, что что-то собирает с цветка в небольшой жёлтый мешочек, покрытый блёстками. В конце танца Соня открыла этот мешочек и осыпала его содержимым — разноцветным конфетти, — всех вокруг, но в основном Аркадия Максимовича, завопив: