Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри
Шрифт:
Когда той ночью мы ехали домой по бульвару Сансет, я показал Рэйчел огромный рекламный щит фильма «Девять ярдов 2». Вот это я, хмурый 15-метровый парень в темном костюме, фиолетовой рубашке и галстуке, стою рядом с Брюсом Уиллисом, который одет в белую футболку, безрукавку и тапочки в виде кроликов. «УИЛЛИС… ПЕРРИ…» — сообщали двухметровые буквы, размещенные над рекламным слоганом фильма: «ИМ НЕ ХВАТАЛО ДРУГ ДРУГА. НА ЭТОТ РАЗ ИХ ЗАМЫСЕЛ СТАЛ ЕЩЕ ЛУЧШЕ». Итак, я стал кинозвездой. (Ну, вы помните, что я говорил про ослиную голову?)
Впрочем, даже без «Друзей» мое будущее выглядело весьма радужно. У меня выходил новый большой фильм; я снялся в двух эпизодах сериала «Элли МакБил» и в трех эпизодах сериала «Западное
Впрочем, как я уже говорил, фильм «Девять ярдов 2» обернулся для меня катастрофой. Не уверен, что на этот фильм сходили даже самые близкие родственники и друзья. На самом деле, если присмотреться, то можно было увидеть, как на премьере зрители отводили взгляд от экрана. Я думаю, что на сайте Rotten Tomatoes у этого фильма нулевой рейтинг.
И именно в этот момент Голливуд решил больше не приглашать мистера Перри сниматься в кино.
Я специально договорился принять участие в программе «12 шагов Анонимных алкоголиков» на следующий день после записи последнего эпизода «Друзей». Это было сделано с явным намерением начать новую жизнь и ступить на правильный путь. Но, как оказалось, смотреть на чистый холст незанятого дня было для меня очень тяжело. На следующее утро я проснулся и подумал: «Чем же мне теперь заняться, черт возьми?»
А что, черт возьми, я мог бы сделать? Я подсел на буп, а новой работы не предвиделось. И это показалось мне страшно нелепым — ведь я только что закончил работу над самым популярным ситкомом в истории телевидения. Вдобавок ко всему, в моих отношениях с Рэйчел накапливались проблемы как из-за физической отстраненности, так и из-за эмоциональной близости. Куда ни кинь, всюду клин.
А потом я снова остался один.
Без смехотворно высокооплачиваемой работы, на которую можно было бы ходить только для того, чтобы сбылась твоя мечта, без изюминки в моей жизни все быстро пошло наперекосяк. Больше всего это было похоже на падение со скалы. В мой больной мозг снова стал закрадываться страх прихода других, более сильных наркотиков. А вскоре снова произошло то, что казалось невозможным: я начал пить и употреблять.
Слава богу, я никогда не был склонен к суициду, никогда не хотел умирать. На самом деле в глубине души у меня всегда теплилось какое-то подобие надежды. Но если считать смерть следствием того, что я принял нужное мне сейчас количество наркотиков, то получалось, что смерть — это то, что я должен был допустить. Вот как перекосило мои мысли — я смог удерживать в уме одновременно две вещи: я не хочу умирать, но если мне придется это сделать для того, чтобы загрузиться достаточным количеством наркотиков, то что же… Я отчетливо помню, как держал в руке таблетки и думал: «Это может меня убить», но все равно их принимал.
Очень тонкая и очень страшная грань. В пьянстве и наркозависимости я достиг такой точки, что стал пить и употреблять наркотики для того, чтобы забыть о том, сколько я пил и употреблял
А еще я был настолько одинок, что это причиняло мне боль; я чувствовал, что одиночество пропитало меня до костей. Внешне я выглядел самым удачливым парнем на свете, поэтому было всего несколько человек, которым я мог пожаловаться на жизнь без риска услышать что-то вроде «Да кто бы говорил…». И даже тогда ничто не могло заполнить дыру внутри меня. В какой-то момент я купил себе еще одну новую машину, но радостное волнение от этого события прошло примерно через пять дней. Я также регулярно переезжал с места на место. Приятные ощущения от нового дома с еще более шикарным видом из окна тянулись чуть дольше, чем от Porsche или Bentley. Но ненамного дольше… Кроме того, я настолько замкнулся в себе, что для меня стали почти невозможны нормальные отношения с женщиной, когда ты не только получаешь, но и отдаешь. Мне казалось, что в этом смысле лучше всего иметь «секс по дружбе», — только бы никому из партнеров не закралась в голову мысль, что мне этого безнадежно мало.
Я потерялся. Мне некуда было обратиться. Везде, где я пытался спрятаться, я уже бывал. Говорят, что алкоголики ненавидят две вещи: существующее положение вещей и перемены в существующем положении вещей. Я знал, что что-то должно измениться. Я не был склонен к суициду, но я умирал. И я был слишком напуган для того, чтобы что-то с этим сделать.
Мне нужен был золотисто-желтый свет. И я был бесконечно благодарен за то, что произошло в тот день в моем доме, потому что это дало мне новую жизнь. Мне в очередной раз подарили трезвость. Оставался только один вопрос: «А что мне делать с этим даром?» Раньше никакие меры долго не работали. Мне нужно было найти ко всему другой подход, иначе я — покойник. А я не хотел умирать, во всяком случае, до того, как научусь жить и любить. До того, как мир станет для меня более осмысленным.
Если бы моя привычка меня убила, то она убила бы не того человека. Я еще не стал в полной мере самим собой; я был только частью себя (и не лучшей частью). Мой путь к новой жизни должен был начаться с поиска работы — мне это показалось самым простым шагом. Единственная моя надежда была на то, что я сумею напрячь все свои силы. Я сумел провести немного времени в трезвом состоянии и, казалось, снова встал на ноги. У меня появилось несколько подруг из категории «секс по дружбе», но одна из них начала постепенно превращаться в нечто большее. Может быть, намного большее. Я умел заниматься сексом по дружбе — но это? В этом я разбирался не очень. Постепенно мне стало хотеться, чтобы она не уходила сразу после секса: «Почему бы тебе не остаться? Можно фильм посмотреть…»
Что я делаю? Я же нарушаю все правила!
Когда мы впервые встретились, ей было двадцать три, а мне тридцать шесть. На самом деле я знал, что ей двадцать три года, потому что сорвал вечеринку по случаю ее двадцать третьего дня рождения. Последовавший за тем наш первый, так сказать, сеанс поцелуев проходил на заднем сиденье совершенной убитой «Тойоты» (подумать только, я потратил столько денег на модные авто, а оказался на заднем сиденье обшарпанной машины Corolla). Когда мы закончили, я сказал: «Ухожу из машины в основном потому, что мне тридцать шесть».
Так начались два года, которые вместили в себя, вероятно, рекордное количество половых актов без каких-либо обязательств. Мы оба скрупулезно следовали правилам свободных отношений. Мы находились на одной волне. Мы никогда не ходили вместе ужинать, никогда не говорили о семьях друг друга. Мы никогда не обсуждали то, что происходило в жизни партнера в отношении других людей. Вместо этого мы обменивались сообщениями и звонками примерно такого содержания: «Как насчет четверга, в семь вечера?»