Друзья в небе
Шрифт:
Но смелые полеты Арцеулова и его последователей еще не означали, что проблема «штопора» полностью решена. Бывало, и после его полетов летчики погибали, попав в «штопор», потому что самолеты различных конструкций по-разному вели себя во время вращательного падения. Только в конце двадцатых годов известный советский ученый Владимир Сергеевич Пышнов разработал теорию вывода самолета из «штопора».
Когда инструктор закончил рассказ, со всех сторон посыпались вопросы:
— А давно он летает?
— Сколько ему было лет, когда он совершил свои подвиг?
— Расскажите
И беседа продолжалась.
Кое-что из того, что рассказывал инструктор, запечатлелось у меня в памяти. Но гораздо больше узнал я позднее, когда вновь встретился с Арцеуловым и подружился с ним.
На собственных похоронах
Прапорщику Арцеулову было двадцать пять лет, когда он победил «штопор», но за его плечами было уже более десяти лет авиационного «стажа».
…Дед Кости Арцеулова по матери — знаменитый художник Иван Константинович Айвазовский. Костя пошел в деда. Еще в детство у него проявились незаурядные способности к рисованию и живописи. Но его притягивал воздушный океан. Впервые он попробовал летать, когда ему было четырнадцать лет. Кончился этот полет… пожаром.
На даче Костя Арцеулов вместе с приятелем решил соорудить воздушный шар и полетать на нем. Мальчики склеили из газетной бумаги шар, метра три в диаметре, верхушку сделали из плотной оберточной бумаги и начали наполнять его теплым воздухом. Товарищ влез на крышу сарая и держал на вытянутом шесте оболочку шара, а Костя внизу разжигал жаровню с углем. Дым стал заполнять шар, но внезапно бумага вспыхнула, упала, и Костя оказался внутри пылающего мешка. К счастью, подул ветер, горящая бумага взлетела на соломенную крышу сарая. Сарай сгорел, но Костя остался невредим.
Вскоре Костя Арцеулов стал мастерить планер. В то время мало кто в России строил планеры и летал на них. Юноша делал планер тайком от родителей из тех материалов, которые ему удавалось найти. Деревянные рейки он достал, а вот проволоки для растяжек не сумел добыть и заменил се смоленым шпагатом. Планер, построенный без точных расчетов, оказался тяжелым и малоустойчивым. Костя втащил его на один из холмов в окрестностях Севастополя и вечером при полном безветрии разбежался и прыгнул, поджав ноги. Планер не полетел.
На следующий вечер Арцеулов снова попробовал взлететь, на этот раз при ветре, но планер развалился. Однако желание стать авиатором не оставило юношу — он твердо решил научиться летать.
В 1910 году Арцеулов по совету родителей поехал в Петербург держать экзамен в Академию художеств, но поступил рабочим на недавно открывшийся авиационный завод. На этом заводе строили опытные самолеты «Россия-А» и «Россия-Б». Один из собранных самолетов оказался неудачным — плохо летал. Хозяин завода не мог его продать и, желая прослыть щедрым, отдал этот самолет в распоряжение рабочих, которые захотят научиться летать. Арцеулов, конечно, захотел.
Но с чего начинать? Константин Константинович учился рулить по земле. Однажды, когда самолет на большой скорости бежал по снежной дорожке между сугробами, Арцеулов почувствовал, что машина вот-вот взлетит.
В 1911 году Константин Константинович Арцеулов получил диплом пилота-авиатора, отлично выдержав специальные экзамены. Теперь он с улыбкой вспоминает о них. Самым трудным испытанием: считался полет на высоту в… 50 метров. И многие проваливались на этом экзамене, не могли подняться на столь «головокружительную» высоту.
У Арцеулова сохранилась любопытная книжка «Международный воздушный кодекс», изданный в 1911 году. Это, пожалуй, первые авиационные правила. Особая статья запрещала полеты над городами, их нужно было обходить стороной. И эта мера предосторожности была совсем не липшей. Есть в этой статье любопытный параграф.
«Всякий воздушный аппарат, который собирается взлететь или спуститься на землю, должен дать троекратный сигнал трубой, свистком или сиреной». Представьте себе — летчик с трубой!
Летом 1912 года московский градоначальник отдал распоряжение:
«Отныне каждый полет разрешать только после предварительного заявления в полицию и обязательно в присутствии чина полиции…»
…В начале войны летчик Арцеулов был призван в армию, но его почему-то зачислили в кавалерию. Только после долгих хлопот ему разрешили взять в руки вместо уздечки штурвал самолета.
Первая мировая война была в разгаре. Шли ожесточенные бои. Активное участие принимали в них летчики отряда, в котором служил Арцеулов. Он летал на разведку, участвовал в бомбардировочных налетах, корректировал стрельбу тяжелой артиллерии, часто встречался в боевых схватках с немецкими асами.
Арцеулова хорошо знали солдаты п офицеры на том участке фронта, где он летал, вблизи города Луцка в Белоруссии. В течение только одного месяца на глазах многочисленных свидетелей он провел восемнадцать воздушных боев.
И вот однажды десятки вражеских самолетов пересекли линию фронта и начали бомбить штаб русской армии.
В бою врагам удалось сбить один из наших самолетов. Летчик разбился при падении, его нельзя было узнать. И по фронту пополз слух, что убит Арцеулов.
По обычаю того времени на месте падения самолета поставили крест и прибили дощечку с надписью: «Прапорщик К. К. Арцеулов. 24 августа 1916 года». Эту дощечку мне показывал Константин Константинович, он ее бережно хранит.
Труп погибшего летчика был отправлен в часть. На его похороны стали приезжать летчики из соседних отрядов. Их встречал сам «покойник» Арцеулов.
Оказалось, что подбили молодого летчика, который только накануне прибыл в отряд. Однако телеграмма о гибели известного военного летчика Арцеулова дошла до столицы, и все газеты поместили некрологи. Даже во французском журнале «Ля Аэрофиль» было напечатано: «Нам телеграфируют из Петрограда, что известный русский военный летчик Арцеулов, внук знаменитого художника Айвазовского, нашел доблестную смерть в воздушном бою…»