Друзья в верхах
Шрифт:
— Я вижу множество людей, которые делают то, что люди обычно делают на кампо Сан-Лука.
— Что именно? — спросила она, поднимая на него настороженный взгляд.
— Встречаются — случайно или по договоренности, разговаривают, заходят выпить, как и мы, а потом идут домой обедать, что и мы с тобой тоже проделаем.
— А эти двое? — Франка указала подбородком на худого мужчину и старуху.
— Она, похоже, находится на пути домой к обеду, только что отстояв длинную мессу в одной из небольших церквушек.
— А он?
Брунетти еще раз посмотрел на пожилую пару. Они были по-прежнему увлечены разговором.
— Синьора,
— И правильно делает. Все равно ему нечего спасать, — заметила Франка.
Брунетти удивился, услышав от нее столь резкое высказывание: Франка в жизни ни о ком не сказала дурного слова.
— Да и ей наплевать на спасение его души, — добавила она холодно и безапелляционно.
Франка повернулась к книжному магазину и, стоя спиной к Брунетти, тихо сказала:
— Это Анжелина Волпато и ее муж, Массимо. Эти двое — самые страшные ростовщики в городе. Никто не знает, когда они начинали, но в течение последних десяти лет большинство людей обращалось именно к ним.
Брунетти заметил, что кто-то остановился рядом с ними: подошла женщина, чтобы рассмотреть книги на витрине. Франка замолчала. Когда женщина отошла, Франка продолжила:
— Люди знают, что они ссужают деньги под проценты, приходят сюда, разговаривают с ними, а потом Анжелина приглашает их к себе домой. Она настоящий вампир! — Франка с трудом перевела дыхание. — Оттуда она звонит нотариусу, и они подписывают бумаги. Она дает им деньги. Если нужно лишь несколько миллионов лир, заемщики поручаются своим имуществом. Но если сумма значительная — пятьдесят миллионов или больше, — то она мгновенно рассчитывает процент, хотя, как мне говорили, она неграмотна, как и ее муж. — Франка остановилась, запутавшись в собственных мыслях, вздохнула и закончила: — Если нужна очень крупная сумма, они соглашаются передать ей право собственности на дом, если к назначенному дню не сумеют выплатить условленную часть долга.
— И если они не сумеют?..
— Тогда ее юрист привлекает их к суду, поскольку у нее есть документ, подписанный у нотариуса.
Рассказывая, она не отводила взгляда от обложек книг, выложенных в витрине, а Брунетти в это время инспектировал свою память и совесть и был вынужден признаться самому себе, что услышанное было для него не ново. Точных деталей он, конечно, не знал, но хорошо представлял схему, по которой действуют ростовщики. Однако финансовые преступления — это головная боль Финансовой гвардии. Лишь обстоятельства и слепой случай привлекли его внимание к Анжелине Волпато и ее мужу, которые сейчас, в солнечный весенний полдень все еще беседовали на другой стороне маленькой венецианской площади.
— Какой процент они берут?
— Это зависит от того, в насколько отчаянном положении находится заемщик, — ответила Франка.
— А откуда они об этом положении узнают?
Она отвела взгляд от маленьких поросят в пожарных машинах, несущихся неведомо куда на обложке детской книжки, и с укоризной посмотрела на него:
— Ну, это тебе известно не хуже, чем мне. Когда человек вынужден просить банковский кредит, сотрудники банка узнают об этом к концу дня, члены их семей — утром, а весь город — к полудню.
Брунетти пришлось согласиться. Потому ли, что чуть ли не все жители Венеции связаны друг с другом кровным родством или дружбой, или просто потому, что этот город, сокровищница мировой культуры, остается, по сути, большой деревней, но ни один секрет сохранить в здешнем тесном мирке невозможно. Для него давно стало очевидным, что финансовые проблемы любого венецианца быстро становятся достоянием общественности.
— И все же, какой процент они требуют? — повторил он вопрос.
— Говорят, двадцать процентов в месяц. Но я слышала, что иногда и пятьдесят.
В Брунетти тут же заговорил венецианец.
— Это же шестьсот процентов в год! — вскричал он, не в силах скрыть негодования.
— Намного больше, если это составной процент, — поправила Франка, тем самым доказав, что ее предки прожили в Венеции на несколько веков дольше, чем предки Брунетти.
Брунетти снова взглянул на парочку. Они закончили разговор, и женщина пошла по направлению к Риальто, а мужчина двинулся в их сторону.
Когда он подошел ближе, Брунетти получил возможность разглядеть лицо: выпуклый лоб, кожу, свисающую складками, как от неизлечимой болезни, толстые губы и глаза с тяжелыми веками. У ростовщика была странная, какая-то птичья походка: ноги при ходьбе он слегка приподнимал и, не разгибая, ставил их на землю, как будто беспокоясь о том, чтобы не сбить каблуки туфель, которые уже не раз побывали в починке. На лице Волпато лежала печать возраста и болезни, но его неуклюжая походка — он повернул в сторону мэрии, и Брунетти наблюдал за ним со спины — оставляла странное ощущение юношеской неловкости.
Оглянувшись, комиссар увидел, что старуха исчезла, однако образ то ли сумчатого зверька, то ли грызуна вроде крысы, стоящей на задних лапах, врезался в память Брунетти.
— Откуда ты знаешь обо всем этом? — спросил он Франку.
— Не забывай, что я работаю в банке.
— И эти двое — последняя инстанция для людей, которые не могут ничего от вас получить?
Она кивнула.
— Но как люди о них узнают? — спросил он.
Она внимательно посмотрела на него, как будто размышляла, насколько ему можно доверять:
— Я слышала, что иногда ростовщиков рекомендуют сами работники банка.
— Что?!
— Когда люди пытаются взять кредит в банке и им отказывают, один из служащих как бы случайно предлагает им поговорить с Волпато. Или с тем ростовщиком, который платит ему процент.
— Какой процент? — спросил Брунетти ровным голосом.
Она пожала плечами:
— По-разному.
— От чего это зависит?
— От того, сколько одалживают. От договоренности хозяина или директора банка с ростовщиками. — Брунетти совсем уж было собрался разразиться возмущенной речью, но она не дала ему раскрыть рта: — Если людям нужны деньги, они где-нибудь их все равно раздобудут. Если не у друзей и родственников, если не официальным путем — в банке, то у людей вроде Волпато.
У Брунетти оставался последний вопрос. Настолько деликатный, что ответ на него можно было узнать, только ринувшись напролом. И он спросил:
— Это связано с мафией?
— А что не связано? — вопросом на вопрос ответила Франка, но, заметив, что он раздражен, добавила: — Извини, это была просто шутка. У меня нет прямых доказательств. Но если ты немного поразмыслишь, то поймешь, что это отличный способ отмыть деньги.
Брунетти кивнул. Только покровительство мафии могло гарантировать беспроблемное существование такого прибыльного дела, как ростовщичество, обеспечив невмешательство властей.