Дрянь (сборник)
Шрифт:
— У меня-то почему? — ахнул хозяин.
— Как почему? Воров к себе жить пускаете с поддельными документами и еще спрашиваете. Уголовный розыск имеет основания предполагать, что в вашей квартире могут находиться краденые вещи.
— А постановление? — сделал последнюю слабую попытку Концов.
— Будет постановление. Где тут у вас телефончик? Через час в присутствии понятых из внутренней полости дивана Копцова были изъяты две женские дубленки и одна ондатровая шапка.
— Ваши? — спросил Балакин.
Копцов молчал,
В стенном шкафу обнаружили большой чемодан, в котором оказался видеомагнитофон «Панасоник» и штук десять кассет с записями.
— Киношком балуетесь? А где же телевизор?
Рядом с чемоданом стоял новенький черный «дипломат».
— А это ваше?
На этот раз хозяин отрицательно покачал головой.
— А чье? — настаивал Балакин, крутя замки: «дипломат» не открывался.
— Вчера принес один… Сказал, пусть полежит…
— Что в нем, не знаете?
— Я в чужие дела не суюсь…
— Правильно. А вот мы суемся — работа такая. — Дима извлек из кармана перочинный ножичек, один за другим поддел замочки и откинул крышку. Даже я не удержался и присвистнул. Весь «дипломат» ровными рядами заполняли пачки пятидесятирублевок.
Я услышал, как за моей спиной клацнула челюсть, обернулся и испугался за Копцова: мне показалось, что сейчас его натурально хватит кондратий. Вор-гастролер Сеня Дрыночкин тоже, кажется, забыл в это мгновение обо всем на свете, даже о том, что сейчас его прямо отсюда повезут в тюрьму, глаза у него горели безумным светом.
Балакин взял одну пачку, поковырял пальцем, зачем-то даже понюхал. Когда он стал срывать банковскую обертку, я уже тоже знал, что будет внутри. Резаная бумага.
— «Кукла»! — радостно просипел Копцов.
— Да, — задумчиво подтвердил Балакин. — Но — на крупного зверя!
Быстро приподнимая пачки, он прикинул, сколько их, и удивленно выпятил губу.
— Тысяч на сто, не меньше! Это что ж такое надо было покупать: самолет?
4
— Господи, — картинно закатил глаза Северин, входя в кабинет к Балакину, — на что я трачу свой талант общения?
— Ну-ка, ну-ка, на что? — живо поинтересовался я. Но Северин адресовался не ко мне.
— Митенька, почему у тебя на территории народ такой бестолковый, а? Плохо работаешь с населением! Ох уж этот Стас! Слова в простоте не скажет.
— Нашел двух свидетелей. Когда прощался, оба были еще живы. Ему восемьдесят два, а ей семьдесят шесть, но, по-моему, кокетничает. У них наблюдательный пункт возле песочницы посреди двора. Она видела молодую женщину в ярком платье, которая вчера вечером прошла по двору в сторону дома № 16. Он тоже видел молодую женщину в ярком платье, которая шла по двору в сторону от дома № 16.
— То есть как? — одновременно спросили мы с Балакиным.
— Ага! — обрадовался Северин. — Вы тоже заметили здесь противоречие? А этих двух Мафусаилов я еле разнял — у них чуть до драки не дошло.
— Стасик, не мути воду, — сказал я укоризненно. — Старичку девятый десяток, посмотрим, какой ты в его годы будешь свидетель. Это во-первых. А во-вторых, убитая могла просто прогуливаться туда-сюда по двору, прежде чем полезть в дом. Мы-то, слава Богу, знаем, что однажды она туда вошла и больше не вышла. Лучше скажи, твой талант общения дал какие-нибудь существенные результаты?
— Ты не поверишь, дал. Например, маленькую деталь: у женщины была сумка. Небольшая такая летняя сумочка из плетеной соломки с цветочками, ее носят через плечо. Та самая, которую мы так и не нашли.
— Это, конечно, старушка запомнила.
— Представь себе, дед тоже! И вообще, перестань мне дискриминировать свидетеля. Между прочим, вторую маленькую деталь заметил только он.
Северин замолчал.
— Стас, — предупредил я, — когда-нибудь ты получишь по башке. И присяжные меня оправдают.
— Эта маленькая деталь — мужчина в кепке с длинным козырьком, в темных очках и, кажется, с усами, который примерно в то же время проходил через двор, в сторону дома № 16.
— До или после женщины? — нетерпеливо спросил Балакин.
— Вместо, — ответил Северин.
— Стас… — начал я угрожающе.
— Говорю совершенно серьезно! Могу еще раз повторить для малопонятливых: дед не видел женщину, когда она шла к дому. Он видел ее, только когда она шла в обратном направлении. А мужчина в кепке, по его словам, прошел до того, как прошла женщина. Когда он шел обратно и шел ли вообще, не видели ни дед, ни баба. Усекли, наконец?
— Черный ход, — напомнил Балакин.
Мне спорить не хотелось, мне хотелось подумать. Но за много лет совместной работы с Севериным я усвоил, что дело у нас с ним идет, только когда мы спорим. Поэтому я сказал:
— Дед, конечно, у тебя свидетель замечательный, но с изъяном. Не видел, как убитая прошла к дому.
— Черный ход, — снова напомнил Балакин.
— При чем здесь черный ход, — взвился Северин, — если старуха видела, как она шла через двор?! По-вашему, и бабушка получается с изъяном, раз она мужика в кепке не видела! Легче легкого шельмовать моих свидетелей вместо того, чтобы попытаться из их показаний составить цельную картину!
Мы все трое замолчали. Видимо, цельная картина ни у кого не составлялась.
— В кепке вообще может быть здесь ни причем, — сказал я погодя. — Шел себе человек через двор.
— Запросто, — устало согласился Северин, — Только там практически тупик. Сеточка между домами натянута, чтоб не шастали разные в кепках. И на ту сторону можно попасть одним способом — через дом. Любезным сердцу нашего друга Мити черным ходом.
— Ну хорошо, — уступил я. — А на той стороне что, свидетелей нет.