Дублер
Шрифт:
С оставшейся троицей в сюртуках темных цветов так что сразу не определить, сильно подшофе, но еще достаточно твердо держащиеся на ногах пусть и не без помощи тростей на которые они опирались, тоже все среднего роста, нормального телосложения, лет двадцати трех-двадцати пяти, с пижонскими навороченными гогглами на высоких цилиндрах, Экскарт несколько затруднился с опознанием их профпринадлежности. Потому как выглядели они типичными прожигателями жизни, то есть небольшой свитой из прихлебателей-подпевал более знатного и влиятельного аристократа, но в том-то и дело, что его, в смысле аристократа, тут нет. Тогда вставал закономерный вопрос, что эта тройка тут делает? Но искать ответы на подобные вопросы под какими-то странными ожидающе-оценивающе-заинтересованными взглядами было некомфортно.
Эта троица Экскарту не понравилась. Он вообще не любил подобных высокомерных мажоров, считающих что им все должны кланяться в ножки и целовать в засос задницы, а во-вторых, было в их лицах что-то такое гадливое и это не привычное высокомерие знати.
Первым отреагировал маголекарь. Подойдя к Экскарту и внимательно вглядевшись в его лицо, (даже руками его хотел схватить, наверное чтобы оттянуть веки и заставить высунуть язык, но жертва профессионального докторского интереса в ужасе отшатнулся), радостно воскликнул:
– Превосходно! Потрясающе!! Удивительно!!! Просто поразительное сходство! Довести вас до оригинала, так что и не отличить, будет несложно даже мне в походных условиях!
От этих слов маголекаря остальные встречающие словно отмерли, они оказывается были очень напряжены, заулыбались, даже о чем-то между собой с видимым облегчением перекинулись несколькими словами и даже хохотнули.
Лишь боец не принял общего участия в веселье, хотя тоже расслабился, но при этом, продолжая бесцеремонно вглядываться в лицо Экскарта.
– Тогда не будем задерживаться, – сказал адвокат. – Взлетаем немедленно.
– Вы тоже? – удивился Экскарт. – Вы же обещали уладить мои дела с работой и жильем…
– Я это с легкостью могу сделать даже с борта дирижабля по беспроводному радио! Не волнуйтесь вы так об этих пустяках. Поднимаемся.
– Ладно.
Первыми пошатываясь, взобралась троица холеных мажоров, за ними пристроили Экскарта, коего словно конвоировал телохранитель, будто боялся, что он сбежит. Последними поднялись маголекарь и адвокат, о чем-то тихо и быстро перешептываясь между собой.
9
По складному трапу поднялись сразу на вторую палубу. Первая палуба, как уже было сказано представляла собой лодку и там никаких дверей и окон нарушающих герметизацию в принципе быть не могло.
На второй палубе надолго не задержались, а поднялись на третью по металлической винтовой лестнице, но с деревянными вкладышами в ступенях и деревянными перилами.
Очутившись на третьей палубе, Экскарт сходу оказался в царстве дорогих сортов цельного дерева (а не дешевой фанеры, как этажом ниже), кожи, шелка и бронзы. Здесь, в отличие от сумрачной второй палубы, имевшей только дежурный свет, чтобы не споткнуться и не разбить голову, на освещении не экономили.
Шумно идущая впереди троица гурьбой ввалилась в зал в центральной части третьей палубы и с облегчением попадала кто где. Один устроился в кожаном кресле, второй упал на кожаный же диванчик, буквально распластавшись на нем, а третий занял резной стул и припал к темной бутылке вина стоявшей на столе под стать стулу.
На этом большом, рассчитанного на шесть персон столе, вообще было много винных бутылок и большая часть из них не только почата, но и опорожнена до дна. В общем тут хорошо квасили, и судя по минимуму тарелок, без какой-либо закуси, даже странно, что они на ногах держатся.
«Не иначе хороший опыт имеют» – подумал по этому поводу Экскарт.
Боец-телохранитель, сложив руки на груди, остался стоять у дверей, глядя на происходящее с отсутствующим выражением.
Маголекарь не останавливаясь, сверкая каким-то полубезумным взглядом, убежал куда-то к себе в хвостовую часть, а адвокат присел на стул за малым столиком, на четыре персоны, на котором стоял только графин с водой, из коего налив воды в стакан, чинно отпил.
Так же на столике стоял телефон в который напившийся воды адвокат дал команду на взлет капитану дирижабля.
Экскарт так же утолил вдруг возникшую дикую жажду, присев напротив адвоката, по немому приглашению последнего (так как был занят разговором по телефону), дескать садись, не стой столбом и чувствуй себя как дома, после чего стал более подробно с интересом осматривать зал. А посмотреть было на что…
Первыми на глаза попались не то картины, не то огромные цветные фотографии с полуобнаженными прелестницами, если можно считать за элементы одежды ремень с кобурами на поясе, а так же через грудь крест-накрест. Один ремень с патронами в петлях, другой пояс с патронташами, на двадцать патронов каждый. Ну и кокетливые элементы нижнего белья, вроде кружевного пояса с бретельками, что поддерживали чулки… туфли, сапоги и перчатки.
Девушки при этом прияв различные соблазнительные позы, демонстрировали различное холодное и пулевое оружие: ножи, шпаги, пороховые, аэрозольные (когда используется жидкое топливо), газовые и водно-карбидные пистолеты и винтовки…. Одна модель непристойных фото-картин щеголяла в одном лишь корсете. Все при этом в различных шляпах от котелка до пробкового шлема и с вычурными гогглами.
Все было так откровенно, что Экскарт даже немного покраснел и отвел взгляд, что уперся в домашний синемапроектор, причем звуковой, с бобинами в синем в ящике под ним. Он, учитывая развратную обстановку, невольно стал гадать о содержании этих пленок и фантазия совсем пошла вразнос, так как слышал о непристойных синемах, что крутили после полуночи в полуподпольных синематеатрах, правда видеть не доводилось, очень уж дорого стоили билеты, но при этом залы всегда были полны…
Рядом стоял обычный граммофон с коллекцией пластинок.
Стены набраны из лакированных дощечек какого-то дорого дерева с затейливым рисунком, а потолок затянут белым шелком.
Свет давали не люстры, а изящные плафоны равномерно расположенные по всему потолку.
Дирижабль, чуть дернулся и стал вертикально взлетать. Экскарт, еще никогда не летавший на дирижаблях, невольно подался к небольшому иллюминатору, коих с каждого борта насчитывалось по три штуки и между которыми собственно и были повешены эти не то картины, не то фотографии с бесстыдно обнаженными девушками, но от аппетитных форм коих так трудно было отвести взгляд.